кагановическая мовизация
Л.М.Каганович стал генеральным секретарём ЦК КП/б/У в апреле 1925 года, когда украинизация уже была провозглашена и всеми силами проводилась в жизнь. При предшественнике Лазаря Моисеевича на посту руководителя КП/б/У Э.И.Квиринге число школ с преподаванием на украинском языке росло быстро и неуклонно. Так же быстро и неуклонно сокращалось количество русскоязычных школ. В то же время Квиринг сознавал, что навязать малороссам чужой язык в кратчайшие сроки будет затруднительно. Он предупреждал, что украинизация – «долговременный, постепенный процесс», требующий «ещё не одного пятилетия», что необходимо подготовить «соответствующие кадры учителей», вырастить новое поколение вузовских преподавателей. Партийный лидер даже допускал колкости в адрес «национально сознательных» деятелей, заявляя, например: «Каждый шовинист-украинец будет вопить о принудительной русификации аж до того времени, пока останется хоть один профессор музыки или гистологии, который читает лекции на русском языке»321. Такая «умеренность» пришлась инициаторам украинизации не по вкусу. На посту руководителя украинских коммунистов Квиринга сменил Каганович.
Убежденный русофоб с диктаторскими замашками, Лазарь Моисеевич вполне подходил для выполнения функций главного украинизатора Малороссии.
О нежелании коренного населения украинизироваться свидетельствовал и С.А.Ефремов. «Наиболее серьезно к украинизации отнеслись служащие – евреи. И действительно за эти полгода выучились» - записал он в своем дневнике в октябре 1924 г. В то же время, замечал С.А.Ефремов, украинцы («тоже малороссы») вслед за великороссами всячески противились украинизации и упорно не желали учить «рідну мову».325 Подобное положение вынуждало власти при проведении украинизации в значительной мере опираться на евреев. Выступая на съезде работников искусства нарком просвещения УССР Н.А.Скрипник сам поднял вопрос о том, что во главе многих украинизированных театров поставлены евреи и пояснил: «Когда я говорил про украинизацию театров и про потребность притянуть украинцев к этой работе, я ни в коей мере не имел в виду украинцев по крови. Только шовинисты и наши враги говорят об украинцах по крови, а мы говорим про таких граждан Украины, которые могут в дальнейшем принять участие в творении украинской культуры, независимо от того, какая бы у них кровь была. Нам нужна от них не их кровь, а их культурная работа».326
Сознавая, что навязываемый украинцам язык не является для них родным, второй секретарь ЦК КП(б)У Д.З.Лебидь попытался указать на негативные последствия новой национальной политики. Он заявлял, что прежде чем форсировать украинизацию, «партия должна в украинских условиях проверить, дает ли украинский язык возможность ускорить культурный процесс в украинском народе, особенно в отсталом крестьянстве, или он этот процесс тормозит и не помогает овладеть культурой, а мешает».327 Но на самом верху слушать ничего не желали. Д.З.Лебидя обвинили в «русотяпстве», «великодержавном шовинистическом уклоне» и т.п. Не помогли ни прежние заслуги, ни высокий пост. Высказавшего «крамольную» мысль партийного функционера сместили с должности (произошло это еще до назначения Кагановича), а курс на форсирование украинизации был продолжен.
«Нам необходимо приблизить украинский язык к пониманию широких масс украинского народа»328, - торжественно объявил Председатель Совета народних комиссаров УССР Влас Чубарь. Но «приближать» начали не с той стороны. На вооружение был взят тезис Агатангела Крымского: «Если на практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то вина падает не на язык, а на людей»329. Иными словами, не язык стали приближать к народу, а народ – к языку. Достигнуть этой цели без принуждения было невозможно. Тут-то и пригодились «способности» Кагановича.
Лазарь Моисеевич взялся за дело со свойственной ему решительностью. Всем служащим предприятий и учреждений, вплоть до уборщиц и дворников, было предписано перейти на украинский язык. Замеченные в «отрицательном отношении к украинизации» немедленно увольнялись без выходного пособия (соблюдения трудового законодательства в данном случае не требовалось). Исключений не делалось даже для преприятий союзного подчинения. Тотальной чистке подвергнулся аппарат управления. «Возобладала там какая-то лихорадочная работа вокруг втягивания на ответственные должности партийных, а в советскую работу (т.е. работу в органах советской власти – Авт.) вообще всяких, значит и беспартийных украинцев, с подчеркиванием, чтобы они были не территориальными, но национально сознательными украинцами».330 На украинский переводилась вся система образования. Мова стала главным предметом везде – от начальной школы до технического вуза. Только на ней разрешалось вести педагогическую и научно-исследовательскую работу. Изучение русского языка фактически было приравнено к изучению языков иностранных. Административными методами украинизировалась пресса, издательская деятельность, радио, кино, театры, концертные организации. Запрещалось дублировать по-русски даже вывески и объявления.
Ход украинизации тщательно контролировался сверху. Специальные комиссии регулярно проверяли государственные, общественные, кооперативные учреждения. Контролёрам рекомендовалось обращать внимание не только на делопрозводство и на приём посетителей, но и на то, на каком языке работники общаются между собой. Когда, например, в народном комиссариате просвещения обнаружили, что в подведомственных учреждениях и после украинизации преподавательского состава технический персонал остался русскоязычным, то немедленно распорядились, чтобы все уборщицы, извозчики и курьеры перешли на украинский. А поскольку «рідной мови» они не знали, то должны были пройти курсы по её изучению, причём деньги на эти курсы вычитались из их зарплаты.331
Население сопротивлялось, как могло. Если была возможность, детей из украинизированных школ родители переводили в те учебные заведения, где преподавание еще велось по-русски. В результате, как с сожалением констатирует современный «национально сознательный» исследователь, в школах с русским языком обучения «большей была наполняемость классов», чем в школах украиноязычных и это снижало эффективность украинизаторских усилий.
Украинизированные газеты катастрофически быстро теряли читателей, предпочитавших русскоязычные московские издания. «Обывательская публика желает читать неместную газету, лишь бы не украинскую…
[russian.kiev.ua]
Такие гимны - это же просто часть культуры! 
а Вы не заметили, что я на русском пишу?
