Такъ вовсе удивляти не можетъ никого, если намъ Рутенамъ не позволено въ певномъ времени употребляти ни выраженiй русскихъ, ни гражданки русской, ни русской скорописи, но допущено лишь то, щобы намъ яко Рутенамъ свободно было подаянья до урядовъ и судовъ писати-друковати церковною кирилицею, а языкомъ такимъ якимъ бесЪдуется по окрестнымъ того уряда торгахъ и корчмахъ. И для чогожъ мы не сказали въ 1848 роцЪ, що мы русскiи, що границею нашою народною ни Збручъ, но дальше ДнЪпра? Бо тогды настрашилибы ся насъ были, щобы мы, связаны исторiею тысячилЪтною, обрядомъ церковнымъ, языкомъ и лiтературою съ великимъ русскимъ народомъ, не забагали коли отъ Австрiи ото рватися, и не были насъ допустили до свободъ конституцiйныхъ, были бы насъ слабенькихъ тогды придушили, шобысьмо и не дыхнули дыханиемъ русскимъ. (...) И на соймЪ Львовскомъ, где была найлучша способность высказати ясно и Полякамъ и ЕвропЪ, не сказалъ никто изъ нашихъ, що всЪ усилiя дипломацiи и Поляковi сотворити зъ насъ особный народъ рутеновъ-униатовъ оказалися тщетными, и що Русь Галицка, Угорска, Кiевска, Московска, Тобольська и пр. подъ взглядомъ етнографическимъ, историческимъ, лексикальнымъ, литературнымъ, обрядовымъ есть одна и таяже самая Русь, (...). Для того есть мнЪнiемъ нашимъ, що время уже преступити нашъ Рубиконъ и сказати откровенно въ слухъ всЪмъ:
Не можемо отдЪлитися хиньскимъ муромъ отъ братей нашихъ, и отстояти отъ языковой, литературной, церковной и народной связи со всЪмъ русскимъ мiромъ! Мы не Рутены зъ 1848 року, мы настоящiи Русскiи; но якъ всегда были, так есьмо и останемъ въ будуще непоколебимо вЪрны нашому августЪйшому австрiйському Монарху и свЪтлЪйшой династии Габсбурговъ!"
извините, я такие инстинскты не могу публично обсуждать
