Параллели (так же, как и различия) между российским крепостным правом и американским рабством отмечались в чёрной прессе США уже в 1820-х годах, и позднее многократно повторялись. «Эта система именовалась крепостным правом, но была худшей разновидностью рабства», – писал Роджерс. Два описания жизни Пушкина, того же автора (опубликованные в 1929 и 1947 годах) написаны языком, понятным жителям американского Юга: «Пушкин научился русскому языку от своей няни, белой «мэмми» [****итянки-кормилицы] и рабов, работавших на плантации его отца». «Тридцать миллионов его русских собратьев, белых, содержались в жестоком рабстве», и, зная об их тяжелой участи, Пушкин сочувствовал мятежникам, «посвятившим себя делу свержения самодержавия и освобождения рабов».
Согласно афро-американским авторам, особая связь поэта с Ариной Родионовной оказывается возможной именно благодаря черному цвету его кожи. Няню и ребенка объединяет ощущение обособленности. Другие черные авторы также пишут о том, что именно (****итянская) раса Пушкина сделала его выразителем души его (русского) народа. Так, Пушкин становится воплощением русского духа не вопреки тому, что он был ****ом, но благодаря этому обстоятельству. Томас Оксли утверждает, что именно «расовые черты» позволили Пушкину стать «первым писателем, выразившим душу [русского] народа. Он чувствовал биение его сердца».
То есть в представлениях ****ов США, **** Александр Сергеевич Пушкин и начал формирование русской нации среди рабов европейских колонизаторов.