Во вторник можно или в среду, раньше никак, во вторник, кстати, я курс читаю, так что рано не получится, но можно часам к восьми, тебя
устроит? Tы понимаешь, да, о чем я тебя прошу, а о чем не прошу, ты понимаешь? Я хочу, чтобы ты мне в душу вошел по-сухому и не двигался там, в душе, и медленно со мной разговаривал, медленно, осторожно. И чтобы потом начал двигать голосом, тоже медленно и тоже осторожно, – от сегодняшней работы ко вчерашнему гриппу, от Бабы-Яги к Анечке, от
квартплаты к умершим не своей смертью цветам на подоконнике. Медленно голосом двигай, не спеши, пожалуйста, не спеши, я долго хочу, вот так, вот так, – про твоего сына и про мою кошку, пожалуйста, быстрее, – про деревянных лошадок, про самолеты, про смерть в огне, – сильнее, пожалуйста же, – про больницу, врачей, детские муки, – можешь даже больно мне сделать, – например, если про зайчика или про старые мои стихи, – это нестрашно, ты только не останавливайся, как с тобой смеяться легко, пожалуйста, войди глубже, – скажи мне: у тебя топят хорошо, скажи: снег какой рассыпчатый лежит, скажи: можно, я к тебе зайду еще как-нибудь... – и вот тогда, тогда это произойдет, – я растворюсь в голосе твоем, перестану понимать, думать, заботиться о крепком чае и мягком слове, – ничего не помню, ничего не помню, ничего не помню... Ох. Спасибо тебе, сердце мое, спасибо тебе. Тебе удобно на
этом стуле сидеть? Нет, мне на подоконнике как раз тепло, батарея же. Мы можем чай в спальню перенести и перейти туда разговаривать, хочешь, нет? Только отдышаться мне дай. Подожди, помолчи, не двигай моим сердцем,
пожалуйста... Kак хорошо, что ты пришел, мне тепло теперь. Знаешь, мне уже спать, наверное, пора, завтра новости писать... Послушай, хрен с
ним, с моим курсом, я перенесу его, ты можешь в понедельник? В семь – можешь? Хорошо.
Приходи и вылюби меня. Вылюби меня и уходи.
Фамилия у него Симов, на -ов! Я делаю определенные выводы. Даже не будучи с ним лично знаком...
Интересно.
Неужели тебе даже его "Замок" не понравился?
