Хотите попросить политического убежища в Европе?
Готовьтесь жить в концлагере...
Оппозиционерка не нашла за границей не только рая, но и даже шалаша...
Ольга Класковская — журналист из Беларуси, оппозиционная активистка. В 2006-м эмигрировала сначала в Польшу вместе с маленькой дочерью. Затем — в Норвегию, Швецию. Там вышла замуж и родила сына. Несколько дней назад миграционные власти Швеции приняли решение о депортации Класковской.
Сами понимаете, заподозрить такого человека в симпатиях к российским властям (не говоря уже о белорусских) невозможно. Тем более ценным становится ее свидетельство, с чем в реальности приходится сталкиваться тем, кто мечтает «свалить за бугор», теша себя мыслью, что там они кому-то нужны... Как ошибочно считал оппозиционер Александр Долматов, недавно повесившийся в голландской тюрьме...
Первые открытия
Из статьи Ольги Класковской «Скандинавская демократия для беженцев»
«Признаться честно, если бы еще год назад мне кто-то сказал, что придется пройти в жизни через подобный ад и что такое в принципе возможно (тем более в «демократической Европе»), никогда бы не поверила! Возможно, просто рассмеялась бы в лицо этому человеку. Либо подумала бы, что этот человек явно повредился рассудком... либо он агент КГБ. Как же такое возможно? В Европе, в Скандинавии, оплоте демократии, у рьяных борцов за права человека?.. Я ведь так много репортажей сделала о демократических ценностях Европы... А сколько мы чашек кофе перепили с теми же европейскими дипломатами и прочими миссионерами в Минске, Варшаве, на различных фуршетах/банкетах — все размахивали руками: мол, молодцы, ребята! Сражайтесь за демократию в Беларуси! Мы с вами! И никогда не оставим вас в беде…
Когда коснулось реальной помощи — все, размахивающие некогда руками и бившие себя пяткой в *****, моментально испарились... Вот и все. Какие лозунги? Какие права человека?..
...Осло встретил холодным пронзительным ветром… В комнате, так сказать, ожидания примерно сто человек, основная масса которых — выходцы из африканских стран. Помещение со всех сторон заколочено, жуткая вонь. Ощущение удушья. С ужасом начинаем осознавать, что только практически мы одни там белые. Часть африканцев смотрит на нас с интересом и недоверием. Большинство — демонстративно презрительно. Проходит несколько часов — нас так никто и не позвал никуда...
И вот мы в транзитном лагере Танум, что недалеко от Осло. Такое ощущение, что нахожусь где-то в Кабуле или Могадишо... Вокруг руины и жуткие грязные бараки. Лес. Ноль цивилизации. Сомалийцы в национальных балахонах играют в пинг-понг. Дико ржут... Белых — единицы. Человек 5 — 7. Сочувственно, солидарно переглядываемся...
В приемной араб с деловым, наглым видом (уже, видать, забыл, что сам вчерашний эмигрант...) распределяет людей по комнатам. Нас заселили в последнюю очередь! И это при том, что только мы там были с ребенком и что наша комната уже давно была свободна!
После заселения нас сразу же сделали дежурными по уборке. Козлами отпущения, иными словами. Это означает, что мы должны были мыть весь этаж плюс туалеты (общие) и душ. Я категорически отказываюсь. С таким африкано-афганским контингентом... — еще не хватало какой заразы подцепить! Кто их вообще проверял на наличие каких-либо болезней/инфекций? Плюс сосед-армянин, доктор по специальности, сообщил, что недавно здесь случайно выявили одного ****а, больного малярией...
Я провела в Тануме 5 дней и за эти пять дней не видела ни одного ****а, который бы убирал в туалете. То сербы, то македонцы. Короче, только белые (которых там на пальцах одной руки можно было пересчитать)...»
Бремя белого человека
- Ольга, скажите, это отношение к мигрантам из Восточной Европы — правило или исключение?
- Правило без исключений. Вернее, я таковых исключений не наблюдала. Я не могу понять, в предыдущем году 111 тысяч иностранцев получили вид на жительство в Швеции. Можно догадаться, кто именно: африканцы и арабы. Я жила среди этих людей. В основном — паразитирующие элементы, которые никогда не интегрируются здесь, никогда язык не выучат, не будут уважать эту культуру.
Люди даже не знают, как унитазами пользоваться. Приходилось учить. И, когда мне, как маме шведского гражданина, среди этих 111 тысяч места не нашлось, это коробит. Как они это все формулируют и как относятся — это натуральное бесчеловечное скотство. Мою старшую дочь Мирославу в школе побили арабы. Я даже вызвала полицию, побои сняли у ребенка. Полиция сфотографировала синяки. И потом дело закрыли. Полиция — коренные шведы — говорит: вы же должны понимать, что у них другая культура.
Из статьи Ольги
«Прихожу в столовую. На ужин — тарелка макарон и чай (по-моему, без заварки). Вся столовка забита сомалийцами и афганцами. Жрут руками. Отрыгивают. Ребенок категорически отказывается есть. Беру с собой пару кусочков хлеба и сыра. На входе меня тормозят работники-арабы. Мол, так, мол, и так: ничего нельзя выносить из столовой… В течение всего времени, что довелось провести в Тануме, ублюдки-работники подкатывались ко мне с нелицеприятными предложениями. Подонок, который забрал бутерброд у Миры, открытым текстом предложил вскоре: «А давай сходим погуляем вместе... Я тебе тогда очень много хлеба и сыра разрешу вынести из столовой! Никогда не будешь голодать со мной!»…
Транзитный лагерь с чудным названием Хашлемон находится на границе со Швецией. Тоже в лесу. Нас селят в восьмиместную женскую комнату. Основной контингент — Палестина, Ирак, Китай, Иран. Семейные пары разъединяют. Мужа забрасывают в мужскую «камеру», жену — в женскую. Мол, нет мест селить семьи вместе... А как же статья 13 Европейской конвенции по правам человека о «праве на семью»?.. И вообще всевозможные конвенции по правам человека, его основных свобод?.. Мира, моя дочь, пошла в местную школу. Это даже не школа, а драмкружок какой-то...
Около тысячи человек — основная масса арабы, сомалийцы и иранцы. И практически одни мужики. Можете представить, в какие ситуации мне, женщине с ярко выраженным славянским типом внешности, приходилось там попадать...
В столовой нас кормили, как скотов. Плюс из железной многоразовой посуды (после случая с малярией как-то не очень приятно было есть из тарелок/ложек/вилок общего пользования). В меню — то макароны, то рис. Мясо дали только один или два раза. Ребенку такое выдержать практически невозможно. Очень многие, в том числе и я, посадили там желудки. У многих обострились хронические болезни. Достучаться до врача — из области фантастики. Нереально. Когда в столовой попросила молока для ребенка, сказали, что не положено. Мол, только до 6 лет. А в восемь лет, что, ребенку уже не нужно молоко?..»
- Ольга, вы сейчас опять в состоянии депортации, как я понимаю. Из Швеции.
- Миграционное управление сообщило, что в любой момент меня могут выслать. Причем я уже не просто человек, который просит политического убежища. Я вышла замуж здесь, родила ребенка от шведа. Я подала заявление на гражданство уже как мать гражданина Швеции. И все равно угрожают депортировать.
- Какова тогда будет судьба сына?
- В решении про ребенка ничего не сказано. Он не может быть объектом депортации из своей страны, потому что он швед. Кроме того, супруг категорически против того, чтобы я забрала его с собой.
Приходите завтра
Более-менее нормальным был третий лагерь, куда Ольга с дочерью приехали через какое-то время. Но и там им пришлось несладко.
«Дочка наконец-то пошла там в обычную школу. Школа отказалась оплачивать schoolbus — мол, платите из собственного кармана. Это неподъемная сумма. Пособие — мизер, а найти работу невозможно. Во-первых, нет разрешения. Во-вторых, мы в степи, в отрыве от цивилизации... Социальный работник сказал, что пусть, мол, ездит на велике в школу. А это несколько километров. Но дело даже не в этом. Велосипедная дорожка-то отсутствует! Получается, ребенок должен ездить по трассе вместе с машинами и прочими грузовиками. Естественно, предложение администрации я послала куда подальше. Хорошо, что познакомилась вовремя с местными поляками. Они каждое утро отвозили на машине своих детей в ту же школу — заодно и Мирку с собой прихватывали...
Несколько раз нам срочно нужна была медицинская помощь — отказали. Плюс заставили платить. Один сомалиец там просто умирал в приемной администрации, на моих глазах потерял сознание — «Скорая» отказалась ехать. Мол, пусть завтра приходит на прием.
Вырвать зуб — тоже из области фантастики. Нужно заплатить большую часть пособия. А потом жить на что целый месяц? Чем питаться?
У меня так вообще там было незавидное положение. Единственная девушка-славянка. Вокруг тысячи африканцев и афганцев. Охраны в лагере нет. Полная анархия. Никто ни за что не отвечает. А ближайшая полиция в случае чего — 40 км. После обеда в лагере из администрации уже никого нет. Только одни папуасы вокруг. Темнота жуткая. Никаких фонарей, элементарного освещения.
Мне постоянно били стекла в комнате. Ломали двери. Приставали. Унижали. Пытались купить, заплатить деньги. Был период, когда уже просто не выходила на улицу вообще. Миллионы раз разговаривала с местной администрацией по этому поводу. Просила защиты. Не для того я убежала в Норвегию, чтобы еще и здесь иметь дополнительные проблемы и преследования. Но меня никто даже и слушать не хотел. Приходил местный завхоз, вставлял новое стекло — и проблема исчерпана!
Съездила я и в местный филиал Amnesty International. Они вообще отказались мне помогать и даже не выслушали до конца...
Поняв, что здесь я приобрету еще больше проблем, чем имею, и что вообще в скором времени может дойти до какой-либо трагедии, что никакой помощи здесь ждать не приходится, я принимаю решение срочно уезжать в Швецию. Я добровольно останавливаю свою процедуру в Норвегии и покупаю билет в Гетеборг.
Знала бы я, что в Швеции меня ждал еще больший ад — ад в квадрате или кубе. Такого даже в триллерах, пожалуй, не видела...»
- Ольга, вы давно покинули пересыльный лагерь. И все равно проблемы не закончились?
-Речь просто об издевательском отношении, пренебрежительном. Никаких прав нет. Я не могу здесь пользоваться медициной, хотя замужем официально, не могу получать на ребенка декретные. Знаете, еще немного — и я начну думать, что у нас в Беларуси права человека больше соблюдаются. В частности, в отношении семейного законодательства, прав женщины и прав ребенка.
Когда мы переживали сложный период в семейных отношениях, местные социальные службы гарантировали мне и детям полную поддержку. Как оказалось, только на словах. Посреди зимы меня и детей выбросили из социального общежития прямо на улицу. Мол, оплачивать проживание больше не будем, идите куда хотите...
- У нас сейчас на слуху история с самоубийством в Голландии оппозиционера Александра Долматова. У меня ощущение, что он не выдержал столкновения с реалиями бюрократической машины...
- Скорее всего, так оно и есть. Если говорить искренне, и я на шаг от этого в последнее время тоже была. Дети удержали — у них же никого не останется. Кто, кроме меня. Настолько насмотрелась на все это, что понятно: надо обладать большим мужеством, чтобы тут не сломаться. Их (местных миграционных служб. — Прим. авт.) задача — как можно быстрее избавиться от таких, как я (желательно вообще депортировать), либо создать такие невыносимые условия проживания-содержания, чтобы человек сам оттуда сбежал. И, поверьте, очень многие так и поступали — собирали манатки и убегали. Потому что чувствовали, что уже находятся на грани: еще секунда — и повредятся рассудком, свихнутся, погибнут!..
P.S. Только что мы узнали, что в среду представители социальной службы Швеции совместно с несколькими сотрудниками шведской полиции отобрали у Ольги Класковской ее семимесячного сына (подданного шведской короны) и увезли ребенка в неизвестном направлении.
Вот такая она хвалёная западная демократия
⚠ Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент та не бачать рекламу.
он ходит на работу пешком.. он живет за садом роз ( сад находится левее здания) в обычной квартире..
