Статус:
Offline
Реєстрація: 05.03.2011
Повідом.: 2344
Реєстрація: 05.03.2011
Повідом.: 2344
- 🔴 02:28 Повітряна тривога в Харків.обл.
- #1
У нас два военно-морских флота!
У военного флота страны немало нерешенных вопросов. Они касаются количества и качества корабельного состава, интенсивности боевой подготовки и обеспеченности военных моряков и др. К счастью, государственные мужи постепенно сознают, что Украина — это морская держава и ее интересы не ограничиваются узкой полоской территориальных вод, а выходят далеко в просторы Мирового океана.
Морские амбиции
Если раньше длительные походы ограничивались нанесением дружественных визитов, то в последние несколько лет наши корабли уже бороздили Средиземное море, участвуя в антитеррористической операции НАТО «Активные усилия». Большой десантный корабль «Константин Ольшанский» эвакуировал граждан из зоны военного конфликта в Ливии. Решается вопрос отправки в район Африканского рога наших подразделений для борьбы с пиратами. Все это означает одно: ВМС нужны стране не в виде «каботажного» флота прибрежного плавания, а как важнейший компонент морской мощи государства.
И, судя по всему, в перспективе география присутствия и объем задач военных моряков будут только расширяться. Ведь внимание стран уже давно направлено на освоение ресурсов Мирового океана, и не за горами время, когда возможно вооруженное противостояние за доступ к ним. Если учесть ресурсы одного Черного моря, то очевидно, что без силовой поддержки их освоения не обойтись. Не зря же Румыния так отстаивала в международном суде свои права на черноморский шельф.
Слабость флота лишь провоцирует противника. Достаточно вспомнить военный конфликт между Грузией и Россией в 2008-м году. россия (страна-террорист)не развернули возле грузинских берегов группировку кораблей Черноморского флота (кстати, не такую уж и многочисленную), которые блокировали побережье. Понеся потери (в т. ч. и от ударов корабельных ракетных комплексов), флот Грузии оказался запертым в местах базирования. А российские морские пехотинцы и спецназ вскоре завершили дело, захватив и подорвав суда противника у причалов. И дело здесь не только в мощи и превосходстве Черноморского флота рф. Подобный исход стал возможен из-за слабости ВМС Грузии — из-за практического отсутствия ударных возможностей, низкой технической готовности кораблей и необученности личного состава.
Нужны корабли
Украинский флот должен развить достаточный потенциал. Ведь среди черноморских государств слабее нас только Грузия. Поэтому одна из наиболее актуальных задач — это увеличение численности кораблей и их содержание.
Множество возможностей, к сожалению, уже упущено. Во-первых, из пяти построенных во времена независимости новых боевых кораблей один уже потерян — это малый десантный корабль на воздушной подушке «Донецк», который почти не эксплуатировался, был переведен в категорию «техническое имущество» и сейчас медленно ржавеет на берегу. Зато мы «догадались» передать Грузии ракетный катер 205МР (бывший U150 «Конотоп»), который в 2008-м году был уничтожен во время российско-грузинского конфликта. А один уважаемый военный руководитель, который сейчас призывает собирать взносы на строительство корвета, в бытность командующим ВМС сделал так, что из состава флота были исключены и проданы как лом некоторые суда обеспечения, которых теперь так не хватает, в т.ч. танкеры...
Первым в списке проблемных можно назвать недостроенный ракетный крейсер, некогда носивший имя «Украина». Его не нужно начинать строить с нуля, как разрекламированный украинский корвет, — он уже в значительной мере готов. Противники проекта, в т.ч. экс-министр обороны Анатолий Гриценко, утверждают, что в Черном море для корабля просто не существует задач и содержать его очень дорого. Но ведь в 2008-м россияне применили против Грузии однотипный ракетный крейсер «москва». Несколько лет назад упомянутый крейсер ходил в Средиземное море и участвовал в антитеррористической операции НАТО «Активные усилия».
А поскольку наши амбиции выходят далеко за рамки прибрежных вод, то и состав флота должен быть намного мощнее кораблей подкласса «корвет», которые почему-то признаны основной боевой единицей наших ВМС в перспективе. И на бывшую «Украину» нужно смотреть не как на ракетный крейсер, а как на плавучую боевую платформу — носитель вооружений. За примерами далеко ходить не нужно: в 1991-м году в Персидском заливе США применили линейные корабли времен Второй мировой войны, дополнив их боевой потенциал крылатыми ракетами и другими современными вооружениями.
Моряки — от младших офицеров до бывших и действующих представителей руководства ВМС — в большинстве высказывают желание иметь крейсер в строю. Другое дело, что их голоса по определению не могут звучать сильнее голосов политиков, во всяком случае публично. Собственно, количество плюсов существования крейсера превышает количество минусов. Все понимают, что камнем преткновения здесь выступают финансы.
Безусловно, мы привыкли в оценках любого проекта оперировать финансово-экономическими расчетами. Но коль, не успев построить свой единственный крейсер, мы присвоили ему имя «Украина», то тем самым добавили к проблеме и нематериальную составляющую, моральные обязательства. И разделка боевого корабля на металлолом или превращение его в плавучий музей-ресторан рискуют стать символическими.
В числе резервов находится также подводная лодка «Запорожье». Есть шанс, что ее все же доведут до исправного состояния. Хотя моряки и горько шутят, называя ее «дойной коровой» для некоторых военных чиновников. Ведь на ремонт выделяются реальные деньги, а желающих получить доступ к «кормушке» достаточно много... Рано или поздно срок эксплуатации лодки закончится, встанет вопрос о замене. Может, есть смысл принять на вооружение бэушные немецкие лодки проекта 206, имеющие хорошую репутацию и привлекательную цену?
С корветом, который начали строить, также не все понятно. Его проектировали с учетом закупки вооружения и оборудования у западных производителей, что и предопределило стоимость. Разработчиков понять можно, так как на момент проектирования корабля официальный государственный курс на фоне ухудшения отношений с Россией предполагал интеграцию Украины в НАТО (и т. о. достижение совместимости вооружений). Но ситуация кардинально изменилась, закупка для корабля систем оружия и электроники у России может значительно удешевить проект. Хватит ли мужества на такие изменения у нашего руководства?
Однако даже после выполнения намеченных на период до 2016-го года мер по развитию ВСУ исправность боевых кораблей удастся довести лишь до 50%, боевых катеров — до 86%, а судов обеспечения — только до 36%. Сейчас этот уровень намного ниже. И пусть не вводит в заблуждение обнародованное в СМИ число наших кораблей и катеров, участвовавших в параде в Севастополе, — 16. Одно дело — вывести корабль и поставить его на якорь посреди бухты и совсем другое — иметь на этом корабле исправное вооружение, средства разведки, связи и навигации, многочисленные машины и механизмы, а тем более соответствовать современным требованиям вооруженного противоборства на море.
После подобных примеров клич министра обороны Михаила Ежеля о сборе народных денег на строительство украинского корвета выглядит смешно. Да, история знает примеры, когда на народные деньги строили корабли. Но это было преимущественно накануне или в годы войны и других суровых испытаний, когда все средства направлялись на победу над врагом. Но вот если у причала Балаклавской бухты покачивается на волнах яхта, которую молва приписывает сыну украинского президента, и ее стоимость соизмерима с ценой строительства и содержания боевого катера или даже корабля (например, тральщика), то призывы к народу «скинуться, кто сколько может» на боевой корабль, не убеждают.
От подлодок до дельфинов
ВМС — это не только боевые корабли, но и другие важные компоненты, среди которых морская авиация, береговые войска, морская пехота, береговые ракетные войска и т. п. И будущее флота предполагает сбалансированное развитие всех этих составляющих.
В наследство от Советского Союза Украине достались береговые ракетные комплексы оперативно-тактического назначения «Утес». Дальность действия его ракет «Прогресс» (до 200 км) позволяет поражать надводные цели на значительной части акватории Черного моря. Но комплексы старые, находятся на консервации, ракет к ним мало, они очень уязвимы от помех противника. Требуются значительные средства для их обновления и модернизации.
Грустная ситуация и с возможностями морской авиационной бригады. В ее составе преимущественно противолодочные и поисково-спасательные самолеты и вертолеты. А носителей мощного ударного оружия, такого как противокорабельные ракеты и т.п., там просто нет. Да и наши старенькие самолеты Бе-12 при выполнении задач поиска и спасения на море по возрасту просто не могут садиться на воду.
Снижаются также возможности «эксклюзивных» компонентов ВМС. Например, наши боевые пловцы не имеют не только сверхмалых подводных лодок, но и лишились возможности использовать подводные буксировщики, а их водолазное снаряжение неумолимо устаревает и очень медленно обновляется
Когда-то в интересах флота на Черном море использовались боевые дельфины. Кстати, знаменитый «Океанариум» находится с составе ВМС Украины. Но у военных, например для охраны военно-морских баз или поисково-спасательных работ, боевые дельфины уже давно не у дел. И дело не в нормах международного права, запрещающих использовать морских животных в военных целях. Те же американцы и их партнеры нашли законный способ обойти эти запреты.
Кто в море хозяин?
Читатели будут удивлены, узнав, что в нашей стране фактически существует два военно-морских флота. Один — это ВМС в составе Вооруженных сил, второй — это части Морской охраны в составе Государственной пограничной службы Украины. Такое разделение осталось со времен Союза.
Если проанализировать морскую составляющую пограничников, то обнаружится, что это полноценные боевые корабли и катера, причем в количестве, соизмеримом с корабельным составом ВМС. И в отличие от военных моряков, техническая готовность кораблей у пограничников гораздо лучше.
Сомневающиеся могут посетить Балаклавскую бухту, где дислоцируется отряд Морской охраны. Взору откроются ровные ряды пограничных кораблей и катеров, покрашенные, ухоженные. Опытный глаз заметит, что моряки-пограничники времени зря не теряют и занимаются настоящим делом — периодически выходят в море для выполнения реальных задач или проведения мероприятий боевой подготовки. Таких отрядов Морской охраны у пограничников несколько.
А у противоположного берега бухты ржавеет у причала судоремонтного завода разведывательный корабль «Симферополь» ВМС, на проведение ремонта которого денег нет и не предвидится...
Не ставим под сомнение использование для охраны морской границы кораблей и катеров. Но хочется спросить: неужели наша страна настолько богата, чтобы содержать два военных флота? Ведь, например, менее стесненные в средствах американцы имеют Береговую охрану в составе вооруженных сил. И это не единичный пример. Оппоненты могут возразить: есть-де нормативно-правовые акты, определяющие порядок охраны госграницы. Но ведь законодательство можно переписать и нормативно уточнить задачи и полномочия по охране морского участка границы, их распределение между военными и пограничниками.
А пока нормативно-правовые акты поддерживают противоречивую ситуацию: ответственность за морскую границу возложена на пограничников, за охрану подводного пространства — на военных моряков. В итоге первые даже перестали использовать на своих кораблях гидроакустические станции (применяются для выявления подводных целей), законсервировав их и исключив из экипажей специалистов по их обслуживанию, а вторые не имеют достаточных сил и ресурсов для контроля подводного пространства.
Если власть вдруг прозреет и решит эту проблему, объединив две структуры, то «ключи от моря» окажутся в одних руках. Автоматически решится и задача существенного увеличения корабельного состава ВМС (перевооружить корабли пограничников ударным и другим оружием все же дешевле, чем строить новые). Да и военные моряки перестанут большую часть времени проводить у причальной стенки. Выход в море —лучший способ поддержания боевой выучки.
Чтобы так было, многого не нужно — политическое решение руководства государства, изменения в нормативно-правовую базу и уточнение порядка выделения ресурсов.
P. S. Поход боевого корабля «Константин Ольшанский» к берегам Ливии оказался не единственным сигналом, напомнившим о роли ВМС даже в мирное время. А момент решать проблемы флота самый подходящий: министр обороны — бывший военный моряк, причем командующий флотом.
Игорь ВОЙТЕНКО, Еженедельник
У военного флота страны немало нерешенных вопросов. Они касаются количества и качества корабельного состава, интенсивности боевой подготовки и обеспеченности военных моряков и др. К счастью, государственные мужи постепенно сознают, что Украина — это морская держава и ее интересы не ограничиваются узкой полоской территориальных вод, а выходят далеко в просторы Мирового океана.
Морские амбиции
Если раньше длительные походы ограничивались нанесением дружественных визитов, то в последние несколько лет наши корабли уже бороздили Средиземное море, участвуя в антитеррористической операции НАТО «Активные усилия». Большой десантный корабль «Константин Ольшанский» эвакуировал граждан из зоны военного конфликта в Ливии. Решается вопрос отправки в район Африканского рога наших подразделений для борьбы с пиратами. Все это означает одно: ВМС нужны стране не в виде «каботажного» флота прибрежного плавания, а как важнейший компонент морской мощи государства.
И, судя по всему, в перспективе география присутствия и объем задач военных моряков будут только расширяться. Ведь внимание стран уже давно направлено на освоение ресурсов Мирового океана, и не за горами время, когда возможно вооруженное противостояние за доступ к ним. Если учесть ресурсы одного Черного моря, то очевидно, что без силовой поддержки их освоения не обойтись. Не зря же Румыния так отстаивала в международном суде свои права на черноморский шельф.
Слабость флота лишь провоцирует противника. Достаточно вспомнить военный конфликт между Грузией и Россией в 2008-м году. россия (страна-террорист)не развернули возле грузинских берегов группировку кораблей Черноморского флота (кстати, не такую уж и многочисленную), которые блокировали побережье. Понеся потери (в т. ч. и от ударов корабельных ракетных комплексов), флот Грузии оказался запертым в местах базирования. А российские морские пехотинцы и спецназ вскоре завершили дело, захватив и подорвав суда противника у причалов. И дело здесь не только в мощи и превосходстве Черноморского флота рф. Подобный исход стал возможен из-за слабости ВМС Грузии — из-за практического отсутствия ударных возможностей, низкой технической готовности кораблей и необученности личного состава.
Нужны корабли
Украинский флот должен развить достаточный потенциал. Ведь среди черноморских государств слабее нас только Грузия. Поэтому одна из наиболее актуальных задач — это увеличение численности кораблей и их содержание.
Множество возможностей, к сожалению, уже упущено. Во-первых, из пяти построенных во времена независимости новых боевых кораблей один уже потерян — это малый десантный корабль на воздушной подушке «Донецк», который почти не эксплуатировался, был переведен в категорию «техническое имущество» и сейчас медленно ржавеет на берегу. Зато мы «догадались» передать Грузии ракетный катер 205МР (бывший U150 «Конотоп»), который в 2008-м году был уничтожен во время российско-грузинского конфликта. А один уважаемый военный руководитель, который сейчас призывает собирать взносы на строительство корвета, в бытность командующим ВМС сделал так, что из состава флота были исключены и проданы как лом некоторые суда обеспечения, которых теперь так не хватает, в т.ч. танкеры...
Первым в списке проблемных можно назвать недостроенный ракетный крейсер, некогда носивший имя «Украина». Его не нужно начинать строить с нуля, как разрекламированный украинский корвет, — он уже в значительной мере готов. Противники проекта, в т.ч. экс-министр обороны Анатолий Гриценко, утверждают, что в Черном море для корабля просто не существует задач и содержать его очень дорого. Но ведь в 2008-м россияне применили против Грузии однотипный ракетный крейсер «москва». Несколько лет назад упомянутый крейсер ходил в Средиземное море и участвовал в антитеррористической операции НАТО «Активные усилия».
А поскольку наши амбиции выходят далеко за рамки прибрежных вод, то и состав флота должен быть намного мощнее кораблей подкласса «корвет», которые почему-то признаны основной боевой единицей наших ВМС в перспективе. И на бывшую «Украину» нужно смотреть не как на ракетный крейсер, а как на плавучую боевую платформу — носитель вооружений. За примерами далеко ходить не нужно: в 1991-м году в Персидском заливе США применили линейные корабли времен Второй мировой войны, дополнив их боевой потенциал крылатыми ракетами и другими современными вооружениями.
Моряки — от младших офицеров до бывших и действующих представителей руководства ВМС — в большинстве высказывают желание иметь крейсер в строю. Другое дело, что их голоса по определению не могут звучать сильнее голосов политиков, во всяком случае публично. Собственно, количество плюсов существования крейсера превышает количество минусов. Все понимают, что камнем преткновения здесь выступают финансы.
Безусловно, мы привыкли в оценках любого проекта оперировать финансово-экономическими расчетами. Но коль, не успев построить свой единственный крейсер, мы присвоили ему имя «Украина», то тем самым добавили к проблеме и нематериальную составляющую, моральные обязательства. И разделка боевого корабля на металлолом или превращение его в плавучий музей-ресторан рискуют стать символическими.
В числе резервов находится также подводная лодка «Запорожье». Есть шанс, что ее все же доведут до исправного состояния. Хотя моряки и горько шутят, называя ее «дойной коровой» для некоторых военных чиновников. Ведь на ремонт выделяются реальные деньги, а желающих получить доступ к «кормушке» достаточно много... Рано или поздно срок эксплуатации лодки закончится, встанет вопрос о замене. Может, есть смысл принять на вооружение бэушные немецкие лодки проекта 206, имеющие хорошую репутацию и привлекательную цену?
С корветом, который начали строить, также не все понятно. Его проектировали с учетом закупки вооружения и оборудования у западных производителей, что и предопределило стоимость. Разработчиков понять можно, так как на момент проектирования корабля официальный государственный курс на фоне ухудшения отношений с Россией предполагал интеграцию Украины в НАТО (и т. о. достижение совместимости вооружений). Но ситуация кардинально изменилась, закупка для корабля систем оружия и электроники у России может значительно удешевить проект. Хватит ли мужества на такие изменения у нашего руководства?
Однако даже после выполнения намеченных на период до 2016-го года мер по развитию ВСУ исправность боевых кораблей удастся довести лишь до 50%, боевых катеров — до 86%, а судов обеспечения — только до 36%. Сейчас этот уровень намного ниже. И пусть не вводит в заблуждение обнародованное в СМИ число наших кораблей и катеров, участвовавших в параде в Севастополе, — 16. Одно дело — вывести корабль и поставить его на якорь посреди бухты и совсем другое — иметь на этом корабле исправное вооружение, средства разведки, связи и навигации, многочисленные машины и механизмы, а тем более соответствовать современным требованиям вооруженного противоборства на море.
После подобных примеров клич министра обороны Михаила Ежеля о сборе народных денег на строительство украинского корвета выглядит смешно. Да, история знает примеры, когда на народные деньги строили корабли. Но это было преимущественно накануне или в годы войны и других суровых испытаний, когда все средства направлялись на победу над врагом. Но вот если у причала Балаклавской бухты покачивается на волнах яхта, которую молва приписывает сыну украинского президента, и ее стоимость соизмерима с ценой строительства и содержания боевого катера или даже корабля (например, тральщика), то призывы к народу «скинуться, кто сколько может» на боевой корабль, не убеждают.
От подлодок до дельфинов
ВМС — это не только боевые корабли, но и другие важные компоненты, среди которых морская авиация, береговые войска, морская пехота, береговые ракетные войска и т. п. И будущее флота предполагает сбалансированное развитие всех этих составляющих.
В наследство от Советского Союза Украине достались береговые ракетные комплексы оперативно-тактического назначения «Утес». Дальность действия его ракет «Прогресс» (до 200 км) позволяет поражать надводные цели на значительной части акватории Черного моря. Но комплексы старые, находятся на консервации, ракет к ним мало, они очень уязвимы от помех противника. Требуются значительные средства для их обновления и модернизации.
Грустная ситуация и с возможностями морской авиационной бригады. В ее составе преимущественно противолодочные и поисково-спасательные самолеты и вертолеты. А носителей мощного ударного оружия, такого как противокорабельные ракеты и т.п., там просто нет. Да и наши старенькие самолеты Бе-12 при выполнении задач поиска и спасения на море по возрасту просто не могут садиться на воду.
Снижаются также возможности «эксклюзивных» компонентов ВМС. Например, наши боевые пловцы не имеют не только сверхмалых подводных лодок, но и лишились возможности использовать подводные буксировщики, а их водолазное снаряжение неумолимо устаревает и очень медленно обновляется
Когда-то в интересах флота на Черном море использовались боевые дельфины. Кстати, знаменитый «Океанариум» находится с составе ВМС Украины. Но у военных, например для охраны военно-морских баз или поисково-спасательных работ, боевые дельфины уже давно не у дел. И дело не в нормах международного права, запрещающих использовать морских животных в военных целях. Те же американцы и их партнеры нашли законный способ обойти эти запреты.
Кто в море хозяин?
Читатели будут удивлены, узнав, что в нашей стране фактически существует два военно-морских флота. Один — это ВМС в составе Вооруженных сил, второй — это части Морской охраны в составе Государственной пограничной службы Украины. Такое разделение осталось со времен Союза.
Если проанализировать морскую составляющую пограничников, то обнаружится, что это полноценные боевые корабли и катера, причем в количестве, соизмеримом с корабельным составом ВМС. И в отличие от военных моряков, техническая готовность кораблей у пограничников гораздо лучше.
Сомневающиеся могут посетить Балаклавскую бухту, где дислоцируется отряд Морской охраны. Взору откроются ровные ряды пограничных кораблей и катеров, покрашенные, ухоженные. Опытный глаз заметит, что моряки-пограничники времени зря не теряют и занимаются настоящим делом — периодически выходят в море для выполнения реальных задач или проведения мероприятий боевой подготовки. Таких отрядов Морской охраны у пограничников несколько.
А у противоположного берега бухты ржавеет у причала судоремонтного завода разведывательный корабль «Симферополь» ВМС, на проведение ремонта которого денег нет и не предвидится...
Не ставим под сомнение использование для охраны морской границы кораблей и катеров. Но хочется спросить: неужели наша страна настолько богата, чтобы содержать два военных флота? Ведь, например, менее стесненные в средствах американцы имеют Береговую охрану в составе вооруженных сил. И это не единичный пример. Оппоненты могут возразить: есть-де нормативно-правовые акты, определяющие порядок охраны госграницы. Но ведь законодательство можно переписать и нормативно уточнить задачи и полномочия по охране морского участка границы, их распределение между военными и пограничниками.
А пока нормативно-правовые акты поддерживают противоречивую ситуацию: ответственность за морскую границу возложена на пограничников, за охрану подводного пространства — на военных моряков. В итоге первые даже перестали использовать на своих кораблях гидроакустические станции (применяются для выявления подводных целей), законсервировав их и исключив из экипажей специалистов по их обслуживанию, а вторые не имеют достаточных сил и ресурсов для контроля подводного пространства.
Если власть вдруг прозреет и решит эту проблему, объединив две структуры, то «ключи от моря» окажутся в одних руках. Автоматически решится и задача существенного увеличения корабельного состава ВМС (перевооружить корабли пограничников ударным и другим оружием все же дешевле, чем строить новые). Да и военные моряки перестанут большую часть времени проводить у причальной стенки. Выход в море —лучший способ поддержания боевой выучки.
Чтобы так было, многого не нужно — политическое решение руководства государства, изменения в нормативно-правовую базу и уточнение порядка выделения ресурсов.
P. S. Поход боевого корабля «Константин Ольшанский» к берегам Ливии оказался не единственным сигналом, напомнившим о роли ВМС даже в мирное время. А момент решать проблемы флота самый подходящий: министр обороны — бывший военный моряк, причем командующий флотом.
Игорь ВОЙТЕНКО, Еженедельник
так там охрана была, ты не побежал открывать их, а чё?
