Заголовок этой главы свидетельствует об ошибке тех, кто утверждает, что только природные тела являются единственным предметом Химии, ведь она имеет дело также и со всеобщим духом, субстанцией, лишенной всякой телесности; вот почему мы с большим основанием приписали ее предмету все природные вещи, кои есть все сотворенные вещи, как телесные, так и духовные, а также видимые и невидимые, — Химия не только показывает, как одухотворяется тело, но и как дух обретает телесность. Так, проведя, в общем и в частности, анатомию природы, после исследования и проникновения в ее центр, Химия обнаружила, что источником и корнем всего сущего является духовная, однородная и подобная только самой себе субстанция, которую, как древние, так и современные Философы называют разными именами: жизненной субстанцией, Духом жизни, Светом, Бальзамом жизни, жизненным Мумие, природным Жаром, радикальной Влагой, Душою мира, Энтелехией, Натурой, всеобщим Духом, Меркурием жизни; они называют ее и многими другими вариантами, о которых нет смысла сообщать, поскольку мы привели ее основные названия. Нопоскольку в этой первой книге мы хотим разобраться с принципами и элементами природных вещей, то было бы разумным сначала рассмотреть первый принцип, из которого исходят все остальные. Этот принцип есть не что иное, как сама природа или тот всеобщий дух, о котором мы поговорим в этой главе.
Парацельс говорит в своей книге «о вексациях» [трактат «Coelum philosophorum» — пер.], что domus is semper mortua, sed eam inhibitans vivit («дом всегда мертв, но в нем содержится жизнь»): этим сравнением он хочет показать нам, что сила природы вовсе не в теле, смертном и тленном, но что ее нужно искать в том чудесном семени, что скрыто под сенью тела, которое само по себе не обладает никакой добродетелью; потому что все, что у него есть, и все, что у него может быть, исходит непосредственно от того семенного духа, что содержится в нем, и который ясно проявляется в разложении этого тела; так, во время разложения тела его внутренний дух выковывает из его обломков новое или даже несколько новых тел. Вот что заставляет нашего немецкого Трисмегиста снова сказать в том же самом месте, что сила смерти действенна, ибо дух освобождается от оков тела, в которых он казался бессильным, будучи в плену, и начинает проявлять свою добродетель, хотя это уже казалось маловероятным. Пшеничное зерно, гниющее в земле, доказывает эту истину: благодаря этому гниению тело раскрывается, и внутренний семенной дух, заключенный в нем, проталкивает трубку, на конце которой он воспроизводит колосок, выстланный несколькими зернами, полностью похожими на те, что теряются и разрушаются в земле.
Эта духовная субстанция, являющаяся первым и единственным семенем всех вещей, состоит из трех отдельных субстанций, которые сами по себе не различаются, ибо, как уже было сказано, семя однородно; но так как в нем есть и теплое, и влажное, и сухое, то все три и различны между собой, и не отличаются друг от друга. Мы говорим, что все три суть лишь одна сущность и одна и та же радикальная субстанция: в противном случае, если бы семенные принципы этих субстанций были бы разнородны, то и в природе не было бы ничего единого, простого и однородного, чего не может быть в связи с большими недостатками, вытекающими из этого, поскольку сама Природа на самом деле едина, проста и однородна; так, если бы теплота отличалась от влаги, то она не могла бы питаться ею, чем она обычно и питается, потому что пища состоит не из разных вещей, а из подобных. Если бы пища изначально отличалась от питаемого, то она должна была бы избавиться от всякой необходимости в этом различии прежде, чем смогла бы стать для питаемого его последней пищей. Тем не менее, есть большая уверенность в том, что именно радикальная влага является последней пищей естественного тепла, поэтому они не могут быть различны; более того, если бы они оставались различными, то каждый из них хотел бы произвести себе подобное, и эта внутренняя война препятствовала бы образование соединения. Итак, давайте заключим, что эта радикальная и фундаментальная субстанция всех вещей, безусловно, уникальна по своей сути, но тройственна по названию: так, из-за своего естественного огня она называется сульфуром; из-за своей влажности, которая является надлежащей пищей этого огня, она называется меркурием; наконец, из-за той радикальной сухости, которая является цементом и связующим звеном влажности и огня, ее называют солью. Мы уточним это, когда будем говорить об этих трех принципах по отдельности, и рассмотрим, могут ли они превращаться друг в друга.
После того, как мы поговорили о природе и сущности этого универсального духа, мы должны рассмотреть его происхождение и производимые им эффекты. Во-первых, нет никаких сомнений в том, что этот дух был создан Всемогуществом Первопричины тогда, когда Он заставил этот прекрасный мир вылупиться из небытия и поселил его во всех частях этой великой Машины, и как хорошо по этому поводу выразился Поэт, сказавши:
Spiritus intus alit, totamque infusa per artus, Mens agitat molem.
[«Spiritus intus alit, totamque infusa per artus mens agitat molem et magno se corpore miscet»: «Все питает душа, и дух, по членам разлитый, движет весь мир, пронизав, его необъятное тело». Вергилий. «Энеида» (пер. С. А. Ошерова)— пер.]
Более того, все части этой Вселенной нуждаются в его присутствии, что можно заметить по его же эффектам; так, если кто-то был лишен его, то он обязательно вернется назад, чтобы своим прибытием восстановить жизнь. Подобным образом, мы видим, что после того, как мы извлекли из витриола множество различных веществ, содержащихся в нем, если мы выставим мертвую голову (Caput mortuum) этого витриола на воздух в любом месте, скрытом от пагубных действий воды, то этот дух не преминет вновь занять там свое место, потому что его сильно привлекает это чрево, у которого нет иной жадности, кроме как наполнить себя этим духом, составляющим лучшую часть всех существ; ибо, поскольку вещи предназначены только для собственных действий, они не могут действовать никак иначе, кроме как в соответствии со своими внутренними действующими принципами; поэтому Бог, который не хочет каждый день создавать новые вещи, раз и навсегда создал этот всеобщий дух и распространил его повсюду, чтобы можно было делать все во всех вещах.
Так как этот дух всеобщ, то он может быть определен только посредством особых ферментов, которые запечатлевают в нем характер и идею смешанных тел, чтобы стать той или иной определенной сущностью, в зависимости от разнообразия чрев, которые принимают в себя этот дух для его телесного воплощения. Так, в витриольном чреве он становится витриолем, в мышьяковом чреве он становится мышьяком, растительное чрево делает его растением, и так во всем остальном. Но обратите внимание здесь на две вещи: во-первых, когда мы говорим, что этот дух определен в таком-то чреве, мы не понимаем ничего другого, кроме того, что этот дух воплотился в таком-то соединении в соответствии с многообразием той идеи, которую он получил посредством конкретного фермента; тем не менее, его можно извлечь из этого соединения, лишив его при помощи искусства этого грубого тела, и, облекая его в более тонкое тело, тем самым приблизить его к своей всеобщности; и именно тогда этот дух проявляет свои достоинства более ярко и заметно, чем прежде. Второе, на что вы должны обратить внимание — это то, что этот дух не может вернуться к своей изначальной безразличной и всеобщей природе, пока полностью не утратит идею, полученную от чрева, в котором он был воплощен. Я говорю «он должен полностью утратить эту идею», потому что, эти духи хоть и были декорпорированы (лишены тела — пер.) искусством, тем не менее сохраняют на некоторое время характер своего первого воплощения, как это явственно проявляется в воздухе, отравленном реалгарическими и мышьяковыми духами, которые незаметно витают повсюду; но когда он полностью утрачивает эту идею, то тогда он воссоединяется со всеобщим духом, а если он все же встречает какое-то плодородное чрево, то, будучи все еще немного проникнутым своей идеей, воплощается в несколько различных соединений, подобно тому как это проявляется у тех растений и животных, которые, как мы видим, производятся без видимого семени — грибы, крапива, мыши, лягушки, насекомые и многие другие вещи, о которых нет необходимости сообщать.
Вот что мы хотели сказать об этом всеобщем духе; мы поговорим о чревах, которые его определяют, воплощают и сообщают ему идею и характер определенной сущности, когда будем иметь дело с Элементами.
