Поскольку болезни современного капитализма множатся, фундаментальные вопросы о будущем доминирующей в мире экономической модели стали игнорироваться. Но в отсутствие жизнеспособных альтернатив вопрос заключается в том, как реформировать систему, которая все больше расходится с демократией.
Джозеф Э. Стиглиц, Люди, власть и прибыль: прогрессивный капитализм в эпоху недовольства, W.W. Нортон, Нью-Йорк; Аллен Лейн, Лондон, 2019 г.
Пол Коллиер, Будущее капитализма: перед лицом новых опасений, Харпер, Нью-Йорк; Аллен Лейн, Лондон, 2018.
Бранко Миланович, Капитализм, один: будущее системы, которая правит миром, Belknap Press, Кембридж, 2019 (готовится к публикации).
Остин, Техас. Какая судьбу ожидает капитализм и в какой степени наши нынешние экономические условия отражают его недостатки? С почтительными ссылками на Адама Смита, твердо закрепленными в критической традиции политической экономии, все три рецензируемые книги пытаются ответить на эти вопросы. Все их авторы - капиталисты, ушли в отставку, если не с энтузиазмом; они разделяют убеждение, что не существует жизнеспособной альтернативной системы. Таким образом, какими бы ни были его недостатки, капитализм должен быть реформирован.
В книге «Люди, власть и прибыль» нобелевский лауреат-экономист Джозеф Стиглиц, великий летописец глобализации и ее недовольства, предлагает ясную атаку на экономику и политику эпохи Трампа. В «Будущем капитализма» Пол Коллиер, экономист Оксфордского университета, наиболее известный своими критическими замечаниями по поводу преобладающего подхода к помощи в целях развития, принимает на себя мантию философа-морали, такого как Смит в «Теории моральных настроений». Он утверждает, что капитализм «морально обанкротился», но его можно выкупить, хотя бы путем - каким-то образом - создания новой этической основы.
Наконец, Бранко Миланович, бесстрашный экономист-статистик из аспирантуры Городского университета Нью-Йорка, наиболее известный своими работами по глобальному неравенству, представляет современную таксономию капитализма, широко разделяя ее на «либерально-мериократическую» версию, найденную на Западе и политическая «авторитарная» диспенсация, возникшая в Китае и других странах Азии. (Как Япония вписывается в эту дихотомию, я не могу сказать.) В его будущей книге «Один только капитализм» рассматриваются виды, которые станут доминирующим вариантом единственной в мире жизнеспособной экономической системы.
Кто это сломал?
Стиглиц более тесно, чем Кольер и Миланович, ближе к конвенциям господствующей экономической мысли. Грозный противник консервативной ортодоксальности свободного рынка, он критикует экономику изнутри, обычно изменяя ее основные предположения. Таким образом, он показал, что, когда информация асимметрична, ключевые несомненные черты основного мировоззрения не сохраняются: конкуренция несовершенна или рынки не ясны. Тем не менее, поскольку Стиглиц делает свое дело в рамках, на которые он нацелен, те, кто читает его книгу, не столкнутся с более широкой критикой, такой как «гипотеза финансовой нестабильности» покойного Хаймана Мински, тезис юриста / экономиста Университета Миннесоты Уильяма К. Блэка о «мошенничестве с контролем» , Или новая биофизическая экономика невозобновляемых ресурсов и изменения климата.
Стиглиц действительно признает, что «можно манипулировать восприятием и убеждениями» - открытием, которое он приписывает «достижениям в поведенческой экономике и маркетинге», которое отрезает сердце от основного представления о суверенитете потребителей. Я надеюсь, что читатели не сочтут особенным умение указать, что другой экономист по имени Гэлбрейт - мой отец - сделал это более 60 лет назад. Между тем, еще одной горячей темой, которая не упоминается, является «Современная денежно-кредитная теория», хотя Стиглиц действительно поддерживает одно из своих центральных и наиболее широко разработанных политических предложений: гарантия работы.
Стиглиц утверждает, что высокое неравенство является смертельным грехом современного капитализма, и он прослеживает рост неравенства обратно к сокращению налогов и расходов эпохи Рейгана, которое теперь повторяется при президенте США Дональде Трампе. В этом есть правда, но это не вся история. В его рассказе едва упоминается соучастие демократов: президент Билл Клинтон отрегулировал Уолл-стрит и президент Барак Обама, который впоследствии спас крупные банки, не преследуя ни уголовного преследования, ни адекватных структурных реформ.
Более того, в обеих эпохах можно найти республиканцев, которые были более преданными регуляторами крупных финансов. При президенте Рональде Рейгане именно Эд Грей из Совета Федерального банка по домашним кредитам привлек к ответственности криминальные S & L, а самым строгим регулятором периода 2008-2010 годов была Шейла Бэйр, назначенная Бушем председатель Федерального агентства по страхованию вкладов США. Корпорация. Когда Стиглиц жалуется на то, что Трамп «собрал в своем кабинете… богатых финансистов», возникает вопрос, почему он также не упомянул Роберта Рубина, министра финансов Клинтона, который прибыл из Goldman Sachs и сбежал в Citigroup1.
Потерянные слова
Коллиер «Будущее капитализма» предполагает возвращение к «этическому государству», под которым он подразумевает структуру взаимной поддержки и сдержанности, которая характеризовала социал-демократию в ее расцвете. Это смелое, но ностальгическое видение в то время, когда социал-демократические партии находятся в резком упадке, а бескомпромиссный этнонационализм растет.
Для Кольера в капиталистическом саду есть два вида интеллектуальных змей: «Бентамиты», как у глобалистов, которые поддерживают технократический утилитаризм, и «Ролзы», которые «продвигали отличительную идентичность групп жертв». Он сопровождает этот тезис с действительно захватывающая модель - мысленный эксперимент, согласно которому растущее неравенство смещает очаг формирования идентичности и самооценки из сообщества на собственную позицию в иерархии доходов, богатства и профессионального статуса.
На вершине лестницы Коллиера находится суперзаказ - глобальная элита, которая превзошла местные, региональные и даже национальные идентичности. (Кажется, Коллиеру было бы не особенно удобно на ежегодном собрании Всемирного экономического форума в Давосе, хотя он и был там.) На нижних ступенях находятся те, кто все еще полагается на сообщество или нацию, чтобы понять свое место в мире. Оказавшись все более маргинализированными и несчастными, некоторые из них приняли этническую и культурную идентичность, чтобы отличаться от других. Оттуда это всего лишь короткий шаг к расизму и ксенофобии, а также к национальному митингу (ранее Национальный фронт) во Франции, Партии независимости Великобритании и Республиканской партии в эпоху Трампа.
Что надо сделать? Кольер предлагает версию «единого налога» американского землевладельца XIX века Генри Джорджа, за исключением того, что его версия будет особенно ориентирована на молодых специалистов, которые втискиваются в городские агломерации с высоким уровнем доллара и получают более высокую заработную плату в силу своего местоположения. Общие для всех богатых стран, эти центры глобализации, воплощенные в Силиконовой долине, Уолл-стрит и лондонском Сити, несомненно, являются одним из значительных социальных искажений, вызванных финансовым капитализмом информационных технологий.
Предложение Кольера - налог на глобализм - блестящая идея. Он предлагает использовать его для реконструкции бывших промышленных бастионов, таких как Детройт и Шеффилд, таким образом полагаясь на географическое перераспределение, чтобы восстановить социальный баланс, потерянный при деиндустриализации. В этом он похож на Стиглица, который начинает свою книгу, оплакивая упадок своего родного города (Гэри, Индиана) и тяжелое положение всех тех, кому не повезло или достаточно дальновидно, чтобы уйти.
Обращаясь к экономике и управлению фирмой, Кольер подвергает критике доктрину акционерной стоимости и аналогичные оправдания корпоративной жадности. По его мнению, мы должны вернуться к тому времени, когда такие компании, как любимая британская Imperial Chemical Industries (предположительно), практиковали этическое производство и маркетинг. Ссылаясь на старые строительные общества и революцию в контроле качества, начатую Toyota, он приводит аргументы в пользу того, что корпоративная практика далеко отстала от этики выше простого доллара.
Кольер здесь на твердой почве. Тем не менее, более убедительно, его аргумент выиграл бы от ссылки на «концепцию противодействия власти» Джона Кеннета Гэлбрейта как средства контроля над корпоративными злоупотреблениями. Как я недавно указывал в другом месте, идеал корпорации Гэлбрейта (лучше всего выраженный в «Новом индустриальном государстве») по-прежнему доминирует над мантрой Милтона Фридмана, ориентированной на получение прибыли, в важных странах, в частности в Германии, Японии, Южной Корее, а также в современном Китае. И не случайно эти страны являются домом для мощных, стабильных фирм, которые последовательно загоняют своих безрассудных англо-американских конкурентов, в которых доминируют финансы.
ИССЛЕДОВАНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
Это подводит нас к Милановичу, который представляет будущее капитализма как выбор между либеральной меритократией и политическим авторитаризмом. Из трех авторов, милановские маршалы, безусловно, имеют наибольший вес экономических исследований - включая его собственные огромные достижения - и наиболее искренне признают работу других. Тем не менее, возникает вопрос: действительно ли выводы из ортодоксальных экономических моделей являются лучшим инструментом для решения поставленной задачи, учитывая, что многое из того, что утверждают экономисты основного направления в качестве полученной мудрости, на самом деле вводит в заблуждение, является необоснованным или ложным.
Подумайте об ассортативном спаривании или «гомогамии», при котором люди вступают в брак или образуют союзы с аналогичными социально-экономическими условиями. Как и большинство экономистов, Миланович утверждает, что эта тенденция привела к росту неравенства доходов населения. Но есть ли это? Согласно широкому спектру исследований, неравенство чистого дохода домохозяйств в США возросло в середине 1980-х годов, отчасти из-за распада семей, находящихся в тяжелом положении, и роста обнищавших домохозяйств с одним родителем. Тем не менее, с начала 1990-х годов в стандартных показателях неравенства чистого дохода домохозяйств мало что изменилось (даже в собственных цифрах Милановича).
Похоже, что любимый рассказ пропускает то, что семьи, которые когда-то были поддержаны одним кормильцем, теперь поддерживаются на одинаковом уровне двумя кормильцами. Таким образом, неравенство в оплате труда домохозяйств уменьшается, а не усугубляется дополнительным источником дохода. В этом вопросе, как и во многих других, интуиция экономистов была ненадежным руководством к реалиям на местах.
Миланович тщательно продумал политику устранения неравенства. Он выступает за увеличение расходов на общественные товары и услуги (включая образование) и социальное страхование. И он правильно рассматривает налог на имущество и дарение как недостаточно используемый инструмент для дефлятирования капиталистических династий. Это все хорошо. Но здесь нужно сделать еще одно замечание. В Америке некоммерческий сектор, в котором занято около 10% частной рабочей силы, долгое время поддерживался богатыми донорами, стимулируемыми благотворительными отчислениями, в дополнение к их страху перед мрачным жнецом.
Социалисты с подозрением относятся к филантропии, и Миланович также внимательно следит за теми, кто использует большие подарки, чтобы вымыть свое моральное белье. Но стоит помнить, что эта система направляет доходы в университеты, больницы и культурные учреждения, которые в противном случае могли бы не выжить, учитывая скупые и антиобщественные инстинкты правых законодательных органов в наши дни. Миланович заигрывает с повторяющейся фантазией о превращении налога на недвижимость в более обобщенный налог на имущество для финансирования капитальных грантов для молодежи - схемы, которая действительно сыграла бы в русскую рулетку с социальной структурой. Здесь и в других предложениях по реформе было бы лучше опираться на то, что, как известно, работает.
НЕЗАКОННЫЙ КАПИТАЛИЗМ
Правильно ли Миланович определить новую холодную войну между китайским и американским капитализмом как борьбу между либеральным и авторитарным, меритократическим и политическим? На недавней конференции в Техасе выдающийся китайский физик, который долгое время проживал в Соединенных Штатах, резко бросил вызов представлению о том, что Китай является единственным «авторитарным». Настоящим авторитарным, возразил он, на самом деле является мелкий начальник, владелец малого бизнеса, со своими сотрудниками под большим пальцем. А в демократических странах деньги, кажется, имеют большее значение, чем голоса. Это либерально, меритократически или даже демократично? Между тем, казалось бы, закрытая китайская система привилегий экспертного мнения - ученых и инженеров над банкирами и донорами. Является ли такой подход к разработке политики «политическим» или это что-то еще?
Экономисты, применяя свои стандартные методы на расстоянии, не могут ответить на такие вопросы. Трудно представить, чтобы кто-нибудь мог, кроме тех, кто обладает глубокими знаниями в этой области. Поэтому представляется разумным не сводить большие и сложные страны к оскорбительным карикатурам.
При этом нельзя отрицать, что между Китаем и США существуют серьезные различия. Во-первых, в Китае произошла коммунистическая революция, когда земля, экспроприированная государством, стала источником богатства для местных органов власти. В результате многие китайские города и провинции богаты и в настоящее время конкурируют друг с другом в создании инфраструктуры и расширении услуг, тогда как центральное правительство относительно невелико. Другими словами, в отличие от любой другой развивающейся страны, китайцы уже узнали из своей собственной истории, чему стремились научить Дэвид Рикардо и Генри Джордж.
По мнению покойного социолога Джованни Арриги, современный Китай также является прямым потомком Китая, который Адам Смит описал в 1776 году. Смит писал о Китае как об огромном внутреннем рынке мелких производителей, связанных реками и каналами, как об обществе, озабоченном внутренней стабильностью и социальной гармонией, с минимальным беспокойством о внешнем мире. Несмотря на свои нынешние амбиции на региональное, если не глобальное влияние, Китай все еще во многом похож на себя сегодня.
В отличие от этого, США, похоже, стали глобальным гегемоном, ставшим хищником. Руководствуясь амбициями узкой элиты и беспокойством, порожденным собственным упадком конкуренции, они опираются на финансы, технологии и военную силу для сохранения своей позиции. Эти источники власти сосредоточены в нескольких сверхбогатых местах: Нью-Йорке, Калифорнии и Большом Вашингтоне, округ Колумбия - столице государства национальной безопасности. Большая часть остального игнорируется.
Концентрация богатства в Америке неизбежно привела к огромному социальному, политическому и экономическому неравенству. Или, цитируя Смита: «Богатство, как говорит г-н Гоббс, - это сила». «Американская модель», которой когда-то восхищался более широкий мир, сейчас ставится под сомнение. Многие из союзников Америки сейчас негодуют на наши претензии, и наши соперники быстро становятся прямыми врагами. Америка сохраняет патину либеральных ценностей и меритократических структур - но можно ли серьезно утверждать, что реальность соответствует имиджу, если действительно когда-либо это было?
Если это справедливое описание, то будущее капитализма не может быть связано с обеспечением победы «либеральной меритократии» над авторитарным и политическим. И в США это не так просто, как замена республиканцев и Дональда Трампа самопровозглашенным либеральным и меритократическим лидером Демократической партии. Скорее, судьба капитализма связана с более глубокими и долгосрочными проблемами - в частности, с сохранением мира до тех пор, пока не будут восстановлены высокие ценности «маленького» республиканизма и «маленькой» демократии, по крайней мере, в США и в мире. Европа. Только тогда, возможно, возобновится прогресс к Этическому государству, к которому справедливо стремится Кольер.
(Автор Джеймс К. Гэлбрейт - профессор Школы общественных отношений им. Линдона Б. Джонсона, Техасский университет в Остине. Его последние книги - «Неравенство: что нужно знать всем и добро пожаловать в отравленную чашу: разрушение Греции и Будущее Европы.)
