— 23 февраля он позвонил поздно вечером, часов в десять, — у Елены срывается голос, она говорит сквозь комок в горле. — По его состоянию я поняла, что там у всех шок, прострация и слезы. И он говорит: «Мама, нас построили и сказали, что мы незаконно пересекли границу Беларуси, у нас командировочный лист и приказ, которые мы подписывали, относятся к Брянску, а мы посмели без всякого разрешения оставить место дислокации. С этого момента, сказали нам, вы не имеете никакого отношения к российской армии, вы дезертиры». Так говорили их же собственные командиры. Я общалась с другими матерями — то же самое. Еще им сказали, что никаких доплат им не положено. Потому что командировка в Брянск, а Брянск они самовольно покинули. Как это так: самовольно покинули?! А как же учения в Беларуси? На каком основании эшелон поехал в Беларусь?
Дальше им стали говорить, что впереди — дисбат, уж лучше пойти на украинцев. Сын кричал по телефону: «Мама, нас предали!»
Я не спала всю ночь. Успокаивала себя, что не может быть такого. Но когда он позвонил в половине пятого, в телефоне уже был слышен гул самолетов, стрельба: «Мама, нас сажают в машины, мы уезжаем, я тебя люблю, если будет похоронка, не верь сразу, обязательно проверь». Больше я о сыне ничего не знаю.
