Re: Зазеркалье
Да при чем тут трубка! У него котик! :кот:
Не об этом ли коте писал Марк Твен?
Глава XX. Дик, Бейкер и его кот. - Особенности Тома Кварца. - Небольшая экскурсия. - Возвращение. - Кот с предрассудками. - Пустые карманы и бродячая жизнь
Был у меня там один приятель - простодушный и положительный Дик Бейкер, карманный старатель в ущелье Дохлой Лошади, - еще одна жертва восемнадцатилетних напрасных усилий и несбывшихся надежд. Это была кроткая душа, терпеливо несущая свой крест в томительном изгнании. Сорока шести лет от роду, он был сед, как крыса, нрава серьезного и глубокомысленного, не слишком обширных познаний, одевался несколько небрежно и всегда бывал покрыт с ног до головы глиной; сердце же его было из самого чистого золота - такого ему никогда не удавалось видеть на своей лопате, да и вообще такого не сыщешь ни в россыпях, ни на монетном дворе.
Всякий раз, как его постигала неудача, он впадал в минорное настроение и принимался оплакивать гибель своего замечательного кота. (Там, где нет женщин и детей, мужчина с любвеобильным сердцем непременно заводит себе какое-нибудь домашнее животное нужно же кого-нибудь любить!) Он так рассказывал об удивительной мудрости этого кота, словно в глубине души подозревал в нем какие-то человеческие, а то и сверхчеловеческие свойства.
Мне как-то довелось слышать его рассказ об этом коте. Вот что он рассказал:
- Джентльмены, был у меня некогда кот по имени Том Кварц, я думаю, что вам бы понравился этот кот, - да и кому бы он не поправился! Он у меня тут жил восемь лет, и более замечательного кота лично я не встречал в своей жизни. Это был большой серый кот, умнее любого старателя в нашем поселке; а уж важен был - сам губернатор Калифорнии не посмел бы с ним шутки шутить! В жизни он не поймал ни одной крысы - считал это ниже своего достоинства. Его интересовало только одно - золото. И уж в этом деле кот мой знал толк, как никто, - лично я, во всяком случае, не встречал ему равного среди людей. Он знал все, что можно знать о плацерной добыче, о карманной же и говорить нечего - он был создан для нее. Он копался в земле вместе со мной и Джимом, когда мы занимались разведкой на горе, и отмахивал с нами по пять миль зараз, если нам случалось забираться так далеко. А насчет участков - это просто невозможно вообразить, какое у него было чутье! Мы, бывало, начнем работать, а он этак поведет глазом и, если ему не приглянется местечко, только посмотрит: как хотите, дескать, а мне тут некогда с вами - и, ни слова не говоря, задерет нос и - домой. Зато если уж ему понравится участок, затаится весь да помалкивает, покуда мы не промоем первый таз. А потом бочком-бочком к нам - взглянуть: если в тазу осталось хоть шесть-семь крупинок золота, с него довольно, такая проба его вполне устраивала; он укладывался на наши куртки и давай храпеть, как пароход; а как доберемся до самого кармана - тут он, конечно, встает и уже сам наблюдает за порядком. Наблюдать-то он был горазд.
Ну вот, тут вдруг подходит вся эта кварцевая горячка. Все на нее
не придуманные...
не скучно 
и фартук не снимать... 
как говорится...