- 🟢 19:34 Відбій тривоги в Харківській обл.
- #161
Ник Кейв. Ещё раз с чувством
Уникальное кинособытие, созданное режиссером Эндрю Домиником. Первоначальная идея представления проекта режиссером развилась в нечто гораздо более значительное, по мере того как Доминик вникал в трагическую атмосферу (смерть сына) во время написания и записи альбома, окружавшую музыкантов.
Исполнение нового альбома группой The Bad Seeds в фильме переплетается с интервью и видеозаписями Доминика, а также рассказами и размышлениями самого Кейва. Результат съемок - хрупкое, нетронутое и внутреннее "я" артиста, пытающегося во тьме грусти и отчаяния все же продолжить свой жизненный путь.
«One More Time with Feeling» — особый кинопредвестник нового альбома Ника Кейва «The Skeleton Tree», что стал основой и самим существом киноленты. Фильм, рожденный от невесомой музыкальной материи, чей покров смягчает острую боль, которой проникнуто повествование. Истории, что рассказывают об альбоме, и истории, что раскрывает сам альбом, обнажая невысказанное, невыразимое и поистине человеческое.
Кинопроект Эндрю Доминика обладает особым родом художественности: здесь синкретизм музыки и кино размывает границы кинематографичности и одновременно дает больше простора для звука. И сила этого союза оказывается настолько самодостаточной, что художественная условность оказывается ненужной, нарочитость и постановочность отбрасываются в сторону — ни единого фальшивого слова, ни единого жеста не должно помешать звучащим струнам души. Поэтому в фильме оказываются сцены, где у оператора падает камера, где съемочная группа в разгар съемок понимает, что нужно прервать монолог из-за расфокуса камеры или где Ник начинает нервничать, потому что видеографы мешают началу записи композиции. Это предельная откровенность авторов проекта, допускающая подобные особенности сюжета как самокритику и как реализацию идеи о праве на ошибку для каждого. Такой ход — самый верный шаг к созданию произведения, исполненного искренности, и это тактичный жест, позволяющий и обоим художникам — Нику и Эндрю, и остальным участникам проекта быть на равных и быть предельно открытыми и честными, что особенно важно, когда речь идет о трагедии.
Но это далеко не единственная особенность, кинопроизведение метажанрово и многомерно: основа сюжета — это студийная запись альбома, как готовые композиции, так и подготовка к ним, это перемежается интервью с Ником и участниками группы, и дополнительный художественный пласт — закадровые размышления музыканта, сопровождающие сцены. Как и «Небо над Берлином», в котором когда-то снялся Кейв, «One More Time with Feeling» проникнут монологичностью. Фильм полифоничен, звуча то нестройным хором голосов, то волшебством мелодии оркестра и вокала Кейва, то потоком сознания музыканта. Тишина тоже звучит, оглушительно и символично. Главный герой это именно Ник, и поэтому наивысшая точка фильма это закадровый монолог, который ведет только он один. Монолог то подчеркивающий происходящее на экране, например, беседа со своим отражением и осознание происходящих с ним изменений, то вступающий с ним в резонанс, как внешне вроде бы спокойная подготовка к записи и внутренний диссонанс из-за слабо звучащего голоса и тревоги. Этот прием служит инструментом для обрисовки противоречий, диалектики, что составляют экспрессивное ядро альбома.
Благодаря такой многослойности, фильм обретает дополнительную глубину. Кинолента закручивается вокруг себя как вихрь, и если обычное произведение центростремительно и направлено внутрь, на образы и сюжет, то здесь оно многократно отражается от этого центра, от героев в нем — посредством зеркал, дополнительных фото и кинокамер. Поэтому все создатели фильма — его же участники, разделяющие участь Ника Кейва, его семьи и The Bad Seeds, попавших под пристальный взгляд объективов, смущающиеся при съемке диалогов, разбирающиеся с аппаратурой, кружащиеся в бесшумном танце с громоздкой камерой вокруг Ника, творящего за роялем настоящую магию.
Фильм, снятый на черно-белую 3D-камеру, становится своеобразным воплощением трехмерного буклета к новому альбому, — с фотографиями, текстами песен, комментариями участников, и, конечно же, самими композициями. Съемочная группа тоже получает фотоместа на этом буклете вместо обыденного перечисления фамилий в титрах, что еще раз подчеркивает стремление избавиться от формальности и обезличенности, позволяя фильму обрести свое собственное лицо, душу и голос. Но одно место остается пустым — в дань памяти.
Древо «The Skeleton Tree» выросло из семени горя и трагедии, простирая свои ветви к небу в безмолвном крике. Идея о записи нового альбома развивалась с 14 года, но через год погиб Артур Кейв, сын Ника, и этому проекту было суждено переродиться уже в новом качестве. Этому посвящена одна из самых сильных сцен фильма, где Сьюзи и Ник показывают картину их сына, говоря о своей утрате. Смерть Артура стала центральным мотивом, которым проникнуты все композиции, и если сравнить с материалом, записанным до этого, то разница оказывается поразительной. Это квинтэссенция душевной боли, заполняющей сознание, и вместе с этим невероятная красота, которая продолжает существовать, несмотря ни на что. Выход «The Skeleton Tree» это само по себе чудо, потому что это переживание трагедии через музыку, через творчество, и оттого он такой неподдельно живой и вместе с тем гипнотический.
Черно-белые цвета лишают ленту палитровых излишеств, в чем-то сближаясь с некоторыми клипами Ника, в чем-то с тем же Вендерсом. Контраст столь силен, что почти обретает физическую форму; пересветы, сменяющие затемнения, также символичны, не в меньшей степени, чем оглушающая тишина; здесь форма попадает с содержанием в абсолютный резонанс, вызывая мощную экспрессивную интерференцию. Образом восприятия становится цветовой аскетизм выцветшей от горя души, при этом удивительно гармонирующий с музыкальной гранью, но как бесцветная призма способна оживить пространство радугой от падения солнечного луча, так и Distant Sky окрашивает ленту богатством красок, что также внезапно обрывается, в очередной раз погружая все в безмолвие.
Насыщенная цветовая гамма оживила миф о Кейве под названием «20,000 Days on Earth», что вышел за два года до этого, но он как раз наоборот подчеркнуто условен и псевдодокументалистичен, а герой Ника не лишен самолюбования. Но все это начисто теряется в фильме Доминика. Если «20000» это о Кейве-образе музыканта, то «One More Time…» о Кейве-человеке, оглушенном болью, испытывающем страх, любящем. «One More Time with Feeling» — это торжество искусства над трагедией, вобравшего в себя все, что могло и что должно быть сказано и записано, чтобы фильм стал настоящим художественным произведением, слишком красивым, чтобы назваться реквиемом, но все же являющийся трогательным лиричным посвящением светлой память Артура Кейва.
Уникальное кинособытие, созданное режиссером Эндрю Домиником. Первоначальная идея представления проекта режиссером развилась в нечто гораздо более значительное, по мере того как Доминик вникал в трагическую атмосферу (смерть сына) во время написания и записи альбома, окружавшую музыкантов.
Исполнение нового альбома группой The Bad Seeds в фильме переплетается с интервью и видеозаписями Доминика, а также рассказами и размышлениями самого Кейва. Результат съемок - хрупкое, нетронутое и внутреннее "я" артиста, пытающегося во тьме грусти и отчаяния все же продолжить свой жизненный путь.
«One More Time with Feeling» — особый кинопредвестник нового альбома Ника Кейва «The Skeleton Tree», что стал основой и самим существом киноленты. Фильм, рожденный от невесомой музыкальной материи, чей покров смягчает острую боль, которой проникнуто повествование. Истории, что рассказывают об альбоме, и истории, что раскрывает сам альбом, обнажая невысказанное, невыразимое и поистине человеческое.
Кинопроект Эндрю Доминика обладает особым родом художественности: здесь синкретизм музыки и кино размывает границы кинематографичности и одновременно дает больше простора для звука. И сила этого союза оказывается настолько самодостаточной, что художественная условность оказывается ненужной, нарочитость и постановочность отбрасываются в сторону — ни единого фальшивого слова, ни единого жеста не должно помешать звучащим струнам души. Поэтому в фильме оказываются сцены, где у оператора падает камера, где съемочная группа в разгар съемок понимает, что нужно прервать монолог из-за расфокуса камеры или где Ник начинает нервничать, потому что видеографы мешают началу записи композиции. Это предельная откровенность авторов проекта, допускающая подобные особенности сюжета как самокритику и как реализацию идеи о праве на ошибку для каждого. Такой ход — самый верный шаг к созданию произведения, исполненного искренности, и это тактичный жест, позволяющий и обоим художникам — Нику и Эндрю, и остальным участникам проекта быть на равных и быть предельно открытыми и честными, что особенно важно, когда речь идет о трагедии.
Но это далеко не единственная особенность, кинопроизведение метажанрово и многомерно: основа сюжета — это студийная запись альбома, как готовые композиции, так и подготовка к ним, это перемежается интервью с Ником и участниками группы, и дополнительный художественный пласт — закадровые размышления музыканта, сопровождающие сцены. Как и «Небо над Берлином», в котором когда-то снялся Кейв, «One More Time with Feeling» проникнут монологичностью. Фильм полифоничен, звуча то нестройным хором голосов, то волшебством мелодии оркестра и вокала Кейва, то потоком сознания музыканта. Тишина тоже звучит, оглушительно и символично. Главный герой это именно Ник, и поэтому наивысшая точка фильма это закадровый монолог, который ведет только он один. Монолог то подчеркивающий происходящее на экране, например, беседа со своим отражением и осознание происходящих с ним изменений, то вступающий с ним в резонанс, как внешне вроде бы спокойная подготовка к записи и внутренний диссонанс из-за слабо звучащего голоса и тревоги. Этот прием служит инструментом для обрисовки противоречий, диалектики, что составляют экспрессивное ядро альбома.
Благодаря такой многослойности, фильм обретает дополнительную глубину. Кинолента закручивается вокруг себя как вихрь, и если обычное произведение центростремительно и направлено внутрь, на образы и сюжет, то здесь оно многократно отражается от этого центра, от героев в нем — посредством зеркал, дополнительных фото и кинокамер. Поэтому все создатели фильма — его же участники, разделяющие участь Ника Кейва, его семьи и The Bad Seeds, попавших под пристальный взгляд объективов, смущающиеся при съемке диалогов, разбирающиеся с аппаратурой, кружащиеся в бесшумном танце с громоздкой камерой вокруг Ника, творящего за роялем настоящую магию.
Фильм, снятый на черно-белую 3D-камеру, становится своеобразным воплощением трехмерного буклета к новому альбому, — с фотографиями, текстами песен, комментариями участников, и, конечно же, самими композициями. Съемочная группа тоже получает фотоместа на этом буклете вместо обыденного перечисления фамилий в титрах, что еще раз подчеркивает стремление избавиться от формальности и обезличенности, позволяя фильму обрести свое собственное лицо, душу и голос. Но одно место остается пустым — в дань памяти.
Древо «The Skeleton Tree» выросло из семени горя и трагедии, простирая свои ветви к небу в безмолвном крике. Идея о записи нового альбома развивалась с 14 года, но через год погиб Артур Кейв, сын Ника, и этому проекту было суждено переродиться уже в новом качестве. Этому посвящена одна из самых сильных сцен фильма, где Сьюзи и Ник показывают картину их сына, говоря о своей утрате. Смерть Артура стала центральным мотивом, которым проникнуты все композиции, и если сравнить с материалом, записанным до этого, то разница оказывается поразительной. Это квинтэссенция душевной боли, заполняющей сознание, и вместе с этим невероятная красота, которая продолжает существовать, несмотря ни на что. Выход «The Skeleton Tree» это само по себе чудо, потому что это переживание трагедии через музыку, через творчество, и оттого он такой неподдельно живой и вместе с тем гипнотический.
Черно-белые цвета лишают ленту палитровых излишеств, в чем-то сближаясь с некоторыми клипами Ника, в чем-то с тем же Вендерсом. Контраст столь силен, что почти обретает физическую форму; пересветы, сменяющие затемнения, также символичны, не в меньшей степени, чем оглушающая тишина; здесь форма попадает с содержанием в абсолютный резонанс, вызывая мощную экспрессивную интерференцию. Образом восприятия становится цветовой аскетизм выцветшей от горя души, при этом удивительно гармонирующий с музыкальной гранью, но как бесцветная призма способна оживить пространство радугой от падения солнечного луча, так и Distant Sky окрашивает ленту богатством красок, что также внезапно обрывается, в очередной раз погружая все в безмолвие.
Насыщенная цветовая гамма оживила миф о Кейве под названием «20,000 Days on Earth», что вышел за два года до этого, но он как раз наоборот подчеркнуто условен и псевдодокументалистичен, а герой Ника не лишен самолюбования. Но все это начисто теряется в фильме Доминика. Если «20000» это о Кейве-образе музыканта, то «One More Time…» о Кейве-человеке, оглушенном болью, испытывающем страх, любящем. «One More Time with Feeling» — это торжество искусства над трагедией, вобравшего в себя все, что могло и что должно быть сказано и записано, чтобы фильм стал настоящим художественным произведением, слишком красивым, чтобы назваться реквиемом, но все же являющийся трогательным лиричным посвящением светлой память Артура Кейва.
Loky_
