Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі
Когда из Азербайджана мы въехали в Грузию, было уже темно. Как водится, идем колонной, а впереди Сорокин. Через несколько минут на трассу выныривает полицейский автомобиль — и, не выключая красно-синей «люстры», идет перед нами. Чуть нервно общаемся по рации.
— Поздравляю, мы под колпаком у Саакашвили. Костя, может, как в Америке, надо остановиться?
— Но они не подают никаких знаков...
Едем. Повисев перед носом Сорокина километров пять, полицейская машина ушла влево — и остановилась возле здания в виде светящегося стеклянного куба с неоновой надписью «Police». Вот сейчас точно остановят, хотя бы от скуки: на темной дороге мы одни.
Не остановили.
Это был первый и последний раз, когда появление полицейских вызвало хоть какую-то тревогу. За шесть дней в Грузии нас не остановили ни разу! Хотя однажды полицейский экипаж целенаправленно подрулил именно к нам.
Инсценировка, «контрольная подстава»? Можно рассказывать как грузинский тост. «Идет по центру Тбилиси молодой грузин. Видит — лежит кошелек. Молодой грузин поднимает кошелек, видит, что там деньги, но деньги не берет, а отдает кошелек грузинскому полицейскому. Грузинский полицейский берет кошелек, видит там деньги, но деньги не берет, а звонит хозяину: забери, говорит, свой кошелек с деньгами. Так выпьем за...»
Сам бы не увидел — не поверил бы. А теперь «выпью за...» — благо в заначке еще осталась пара бутылок «контрабандной» хванчкары
Мы подъезжали к Батуми. Сорокин с Кадаковым отправились в центр города на поиски гостиницы, а оставшиеся пять машин выстроились вдоль обочины. Вскоре показалась полицейская Octavia (оказывается, в темное время суток полицейские экипажи обязаны всегда держать мигалку включенной) — и, поравнявшись с нами, остановилась. С места переднего пассажира выходит старший лейтенант, надевает фуражку, поправляет галстук:
— Добрый вечер. Скажите, можем ли мы вам чем-то помочь?
Я благодарю, объясняю, что мы ждем ребят, отправившихся на поиск ночлега.
— Так давайте мы вам поможем найти гостиницу!
— Нет-нет, спасибо, ребята скоро приедут.
— А с машинами все в порядке, помощь не нужна?
— Спасибо, спасибо...
— Если что-то понадобится, то звоните «ноль двадцать два» — и мы через минуту приедем. Добро пожаловать в Батуми!
Первым попросил себя ущипнуть Диваков.
В 2004 году, сразу после победы Саакашвили на выборах, были уволены руководители всех силовых структур — и, как водится, главной мишенью реформаторов стала дорожная инспекция. Миша (это не фамильярность — так президента называют даже на официальных сайтах) поставил ультиматум: если в течение недели на дорогах не прекратятся поборы, то вслед за министром внутренних дел будут уволены все полицейские. К словам президента отнеслись со свойственной грузинам иронией. Но через неделю был принят закон «О патрульной полиции» (она объединила бывшую дорожную полицию и оперативную службу) — и на следующий день лишились работы около 15 тысяч полицейских. Затем еще столько же. Три месяца Грузия жила без дорожной инспекции. В это время набирались и обучались новые сотрудники, причем, как правило, молодые и без опыта работы в «старой» полиции: штат был обновлен на 85 процентов.
Даже от полицейского патруля мне так и не удалось добиться внятного ответа на вопрос о критериях состояния алкогольного опьянения. Получалось примерно так: «Пить у нас за рулем категорически запрещено, полный ноль! Но если так, чуть-чуть, то можно...» Не иначе, неподкупным полицейским доверяют настолько, что они уже вправе самостоятельно определять — представляет подвыпивший водитель опасность или нет. И все же в распоряжении патруля есть «официальные» алкометры: «Если загорается первая лампочка — трезв, если вторая — можно хорошего человека предупредить и отпустить, а вот если третья — нужно наказывать». Судя по характеристикам стоящих на вооружении грузинской полиции корейских алкометров Sentech Alcoscan AL 1100 (они уже сняты с производства), такой градации соответствуют диапазоны от нуля до 0,2 промилле, от 0,2 промилле до 0,5 и, наконец, от 0,5 промилле и выше. То есть критический порог — 0,5 промилле. А наказания такие: попался в первый раз — штраф в 200 лари, а во второй — лишение прав на год.
Я дунул: зажглась первая лампочка, трезв...
Любопытно, что транспортного коллапса за три «нерегулируемых» месяца не случилось. Но не случилось и чуда: новобранцы освоились — и поборы продолжились. Тогда сотрудники специального подразделения при «новом» МВД начали фиксировать на видео процесс дачи взяток — и всех, кто попался, тут же арестовывали и сажали. Если взятка превышала пятьдесят долларов — на десять лет. В назидание другим видеозаписи крутили по телевидению.
Вот теперь подействовало.
Уже несколько лет грузинские полицейские вообще не берут взяток — и, если верить опросам, полиции доверяют 87% жителей страны: большим авторитетом пользуется только православная церковь. Грузинский полицейский — второй после Бога!
Понятно, что сажали не только служивых, но и жулье всех мастей, от воров в законе до мелких карманников. Результат? Возле продуктового магазинчика остановилась Honda — и водитель отправился за покупками, оставив открытыми двери и окна. Я подошел ближе: в замке зажигания торчали ключи. Говорят, что все воры или сидят, или сбежали в Россию.
Новое здание МВД в Тбилиси — тоже «стеклянное», но это уже имитация прозрачности. К тому же на подступах стоят часовые — и без провожатых близко не подпускают
После возвращения из Батуми в Тбилиси я напросился третьим к двум патрульным полицейским. За рулем полицейской Октавии — майор Роберт, справа — старший лейтенант Александр. Оба в полиции шесть лет, оба едут непристегнутыми, причем ремень Роберта продернут за спинкой сиденья (на загородных трассах ремни уже обязательны, а в населенных пунктах до конца года можно ездить без ремней). Роберт едет уверенно, но дорожная разметка почти все время оказывается между колес его Шкоды. Когда я спросил, почему бы не сэкономить бюджет — и вообще отказаться от разметки, Роберт все же начал придерживаться рядности. И даже сказал, что в Тбилиси с особой строгостью относятся к заезду за стоп-линию при запрещающем сигнале светофора. Причем полицейский патруль за этим не следит: на перекрестках установлены камеры, а в центре мониторинга фиксируют нарушения — и рассылают водителям «письма счастья» с предписанием в течение месяца заплатить штраф. Нарушитель может зайти на сайт
Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі
, ввести указанный в письме пароль — и просмотреть уличающий фрагмент видеозаписи. Можно тут же написать письмо-оправдание, и если доводы сочтут вескими, то штрафа удастся избежать. Естественно, спор можно довести и до суда, но это редкость: ведь в Грузии второй после Бога — полицейский, а не судья!
Таким же образом следят и за скоростным режимом, причем участки с видеонаблюдением обозначены специальными знаками.
Опасаясь, что в Грузии — на американский манер! — уже не принято или запрещено спрашивать о доходах, выстраиваю вопрос корректно:
— А можно ли поинтересоваться уровнем зарплат?
Можно! У старшего по званию Роберта — примерно 750 долларов, а у Александра — около 500. По грузинским меркам, при средней зарплате около 200 долларов, неплохо. Хотя особо успешных московских гаишников такие цифры, конечно, рассмешат: «В день или в месяц?» В месяц! И только «белыми», причем жалование не зависит от числа составленных протоколов или штрафов.
— Я так скажу, — подбирает слова Роберт. — Если раньше гадом был тот, кто заложит, сдаст своего, то сейчас предатель тот, кто возьмет взятку, кто подставит своих ребят.
Едва ли за шесть постреформенных лет правовое сознание в полиции дошло до «точки невозврата», но все идет к тому. За взятку отправят на нары не только тех, кто брал и давал, но и укрывателей. Хотя в последнее время сотрудникам патрульной службы все чаще устраивают «подставы» не столько для выявления взяточников (проблема утратила актуальность), сколько для контроля за исполнением всех обязанностей.
На проезжую часть выбегает парень и машет рукой. Останавливаемся.
Молодой папаша выгуливал чадо и нашел кошелек. Старший лейтенант Александр обнаружил в кошельке страховое свидетельство, узнал в информационном центре номер мобильного телефона владельца, позвонил (у всех полицейских мобильная связь бесплатная) — и через четверть часа за кошельком явилось благодарное семейство в полном составе.
Может, это как раз и была «подстава»?
— Мы не знаем, но какая разница? Мы все сделали как надо.
Помимо наблюдения за движением, полицейский патруль обязан реагировать на любой сигнал — будь то пропажа мобильника, драка или изнасилование. Одновременно в Тбилиси дежурят около ста патрульных экипажей, за каждым из которых закреплен свой сектор города, причем с таким расчетом, чтобы «подлетное время» не превышало двух-трех минут. Если при получении тревожного сигнала «местный» экипаж занят или оказался в отдаленной зоне, подскочит патрульная машина из соседнего «квадрата»: за отговорку типа «это не мой участок» можно лишиться работы.
Если не считать окриков на припарковавшихся чуть ли не посреди дороги или ушедших на правый поворот из крайнего левого ряда, то больше никаких происшествий за время нашего дежурства не было.
В отличие от Азербайджана или России, в Грузии я не встретил ни одного полицейского, стоящего на обочине.
— Зачем? — отвечает Роберт. — А чем такой полицейский без машины может помочь людям, если что-то случится? А если пробка, то у нас есть подразделение на скутерах — проедут через любую пробку. Могут и на лошадях.
А что с мигалками? Когда мы подъезжали к Батуми, навстречу лихо промчал Land Cruiser с проблесковыми маячками, упрятанными за радиаторной решеткой. Через пару минут — такой же черный Cruiser, но маячки вспыхивали из-под верхней кромки лобового стекла. Сорокин предположил, что это «спецура», но тут же засомневался: что за идиотизм — ставить маячки так, чтобы они тебя же и слепили?
Роберт утверждает, что в Грузии мигалки запрещены — с ними, мол, могут ездить только машины со спецокраской.
— А как же Саакашвили?
— Зачем ему? Президента сопровождают машины из службы эскорта, вот им положены мигалки.
И тут — антирояль в кустах. По левому ряду набережной Куры несется открытый Porsche 911, а за ним, едва поспевая, пыхтит Land Cruiser с включенной «люстрой» на крыше.
— А это кто на Порше? Миша? Или ваш министр Вано?
— Вано обычно ездит без охраны. Я думаю, это один наш популярный грузинский певец.
— Ему положена охрана?
— Нет, он за деньги.
— Оп-па!
Александр поясняет, что заказать полицейский эскорт может любой — и оплатить по прайс-листу. А сам едва не смеется, провожая взглядом Porsche.
— Некоторые заказывают эскорт и думают, что теперь можно нарушать правила. А здесь как раз стоят камеры, измеряют скорость... Конечно, у этого денег много, на штрафы хватит...
А как же те две черных Тойоты со странными мигалками, что встретились нам под Батуми? Понты? Трудно поверить, но вполне вероятно, что даже на крутых по местным меркам машинах водители «косят» под полицейских: Грузию накрыла полицейская волна! Если раньше дети играли в воров в законе, то теперь — в полицейских! Туда же и взрослые. Там же, в Батуми, к нашему каравану подъехали еще две машины, но уже обычные. И водители задавали нам тот же «полицейский» вопрос, причем с той же интонацией: «Могу ли я чем-то помочь?»
Ну-ну, скривился Сорокин, Чип и Дейл спешат на помощь. Лучше бы следили за порядком!
Сорокин прав: ездят в Грузии по-прежнему безобразно.
По пути из Тбилиси в Сванетию — прямо напротив очередного «прозрачного» отделения полиции! — нас, выехав через сплошную на встречную, обходит «пятерка» BMW, причем крепко за 120 км/ч. Вот сейчас-то начнется погоня, а мы сделаем роскошный репортаж... Увы. Курящие рядом со своими Шкодами полицейские и глазом не повели. Может, борьба за порядок на дорогах — это следующий этап реформы?
И все же завидно.
Не так давно наш премьер высказался в том смысле, что автоинспекция — плоть от плоти общества, а потому ей присущи и все наши общие болезни... Уютный такой, суверенно-демократический посыл. Но Грузия убедительно показала: полиция — плоть от плоти власти. Не Грузия ли была самой коррумпированной республикой Союза? Не она ли оставалась питомником ворья и на постсоветском пространстве? А вот поди ж ты.
Да-да, в России тоже грядет реформа. Но что-то не верится. Для реформы — тихой или громкой, с переименованием милиции в полицию или нет — у нашей власти было предостаточно и времени, и средств. Значит, ей нужна именно такая милиция-полиция, какая есть.
Первый раз после грузинско-российской границы нас остановили километров через пять. Мне, как до этого Сорокину, инкриминировали пересечение сплошной, хотя я следовал указаниям гаишника.
— Я у тебя заберу права.
— Забирайте.
Просил денег, я не дал — и мне вернули документы.
Примерно через полчаса остановили во Владикавказе — якобы за то, что я повернул направо, не дождавшись стрелки. Стрелку я не видел и опять не дал.
Еще через полчаса остановили весь караван — за массовое превышение скорости. Как же нужно было замаскировать знак, чтобы его не заметил не только Сорокин, но и все остальные?
Тут кто-то из наших не выдержал:
— А вам не стыдно перед грузинскими коллегами?
— А что нам Грузия? Грузия там, а мы здесь.
Потом инспектор похвастал, что умеет стирать из компьютера «штрафные» картинки с видеокамеры. Пусть, мол, грузины нам завидуют — есть чему поучиться.
Это был первый автомобиль, оказавшийся перед нами после пересечения грузинской границы. Тогда мы еще не знали, что в темное время на всех патрульных машинах должны быть включены спецсигналы. Струхнули, а особенно фотограф: увидят, что он снимает «спецобъекты», — и в кутузку...
...
У тебя какая оценка по русскому?
