Перегляньте відео нижче, щоб дізнатися, як встановити наш сайт як веб-програму на головному екрані.
Замітка: This feature may not be available in some browsers.
Представься мразь(с)или команды пока не было?
То и раздражает, х*йло под санкциями а машины у них почти в два раза дешевле из Белгорода постоянно катят сюда джипчики, а наши дауны все глубже загоняют людей, видно ничему сладкого, опыт предшественника не научил.
САХАР, вот не ценишь ты чужой труд))))) ...
Тут ты прав! "Мосийчуку и Корбану свободу!, пока Ахметов не сидит."
Где же я это уже слышал?..И просына Пороха тоже, оттуда..
П.С. Шустрый-шоу такое же говно, как и 17-ый, 112-ый, "Вести" и прочее. Даже хуже потому что аудитория шире в разы.
Если бы в россии сегодня существовала такая программа, то это было бы самое незабываемое шоу всех времён и народов. Такой прекрасный зоопарк можно было бы создать.. Представьте себе 4 часа Жириновского, Федорова, Кургиняна, Доренко, Захаровой, Леонтьева, моего любимого Маркова..... Да там зверинец отменный. Самый большой в мире, как и всё в россии.. самое большое.
А пусть брехню с экрана льют. Помнится, Шустер орал, что это лично Порошенко снял его программу с 1+1. И даже после заявления Коломойского, что Порошенко ни при чем, продолжал врать. Не напомнишь, Шустер извинился?Давай вообще все каналы закроем - как по мне, так 99% ТВ эфира на любом канале либо говно, либо абсолютно бесполезны.
У них нет четырёхчасового политического ток-шоу в прямом эфире.. у них вообще больше в прямом эфире ничего нет.. Прямой эфир- это недуховно.Так ты сейчас, по-моему, передачу Соловьева описал.
Телефон был тогда один на коммунальную квартиру. Ну, это логично же, коммуналка, дощатые полы, крашенные болотной краской, три холодильника "Донбасс" на кухне, плиты, веревки, санки на стене... У нас две комнаты, у соседей - по одной.
Папе часто звонили с работы, и соседка повелась выключать телефон из такой смешной квадратной телефонной розетки. Но в ту ночь почему-то не выключила. И стоял он, на колченогой тумбочке в корридоре, над которой зачем-то висело зеркало.
Трель была в высоте потолков такой звонкой, что я всегда просыпался. И в это раз проснулся. Телефон звонил долго, а папа, наверное, заснул очень глубоко, трубку взяла уставшая сонная мама. Разбудила папу, осторожно, тихонько. Он говорил недолго, сначала хрипло, потом четко и энергично. Я старался не спать - я нечасто тогда видел папу, и звуки его голоса, особенно в ночной квартире, были даже какими то незнакомыми. Лежишь такой в кровати, пружины скрипят-скрежещут, наволочка немножко сбилась с подушки, и вылезшие перышки колятся, ай.
А еще ночью было плохо без мамы и очень хотелось к ней. Она всегда, если ночью вставала - заходила в нашу комнату. Иногда наклонялась, гладила и целовала. Но сейчас она не зашла. Она пошла на кухню, с громким щелчком зажглась стосвечовая лампочка, дав резкую полосу желтого света из двери. Захлопала дверца холодильника, раздалось шуршание, стук... И негромкий разговор. Я ничего не слышал, а вставать не хотел - пол был ледяным, тапочки, маленькие, красные, именно тапочки, а не шлепки - где то далеко под кроватью. Потом папа вернулся в корридор к телефону, стал звонить, кому-то что-то говорить, иногда повышая голос и прикрывая рукой трубку, жужжать телефонным диском и снова говорить, диктовать какие-то списки, фамилии, телефоны, и еще говорить про какой то "борт". И я заснул. Вот прямо так взял и заснул.
Через два часа начальник единственной в УССР лаборатории тепловизионного контроля и грозозащиты вышел из дома, залез в автобус, набитый аппаратурой, сосудами Дьюара, проводами, еще какими-то обитыми металлом ящиками, с приткнувшимися наверху сиротливыми сумками с шмотками и бутербродами, и спокойно поздоровался с сотрудниками. Еще через полсуток вертолет Ми-2 поднялся в наполненный смертью воздух, и тепловизионная сьемка горящего, погибающего, радиоактивного места Чернобыльской катастрофы началась. Вертолет разбивал небо лопастями, громоздкий тепловизор показывал страшную картинку, а внизу, на месте пожара, работали люди, еще не зная, что они уже умерли, их уже нет, и кое-где висящие счетчики Гейгера громко щелкают, кукушками отмеряя последние месяцы их жизни...
Отец вернулся другим человеком.
Через тридцать лет, в том же возрасте, его сын вспомнит обо всем этом, лежа в кунге на одном из терриконов горящего, погибающего, радиоактивного Донбасса. И единственные вещи, что объединят эти два кусочка жизни, разделенные временем - это возраст, фамилия и ночь.
Да. И еще - тепловизор.