Вона оно как...
Diana Makarova
1 ч ·
Уважаемый Александр Юрьевич.
Признаюсь, я вас действительно уважала.
При первой нашей встрече вы показались эдаким простоватым, несколько угрюмым служакой. Первые полчаса я в это верила. А потом увидела ваш фирменный быстрый взгляд. Как выстрел.
Увидев, я толкнула напарницу ногой под столом. Она толкнула мою ногу в ответ - не слепая, мол, вижу.
Вы делали нас на раз, Александр Юрьевич.
Вы так легко и непринуждённо задавали вопросы ни о чём. Мы отвечали, удерживаясь, чтобы не пожать плечами, настолько простыми и даже несколько туповатыми звучали ваши вопросы - а потом мы читали наши ответы в сводках Лайфньюс. Мы видели - да, это наши ответы. Это была наша прямая речь - но так искусно перекрученная, что мы снимали бы шляпки, если бы они у нас были.
Не было у нас шляпок. Там, где мы с вами познакомились, было не до шляпок.
Мы теряли перчатки, мы сбивали каблуки, гоняя по зимним дебальцевским улицам. По сбитым ступеням старых зданий, когда влетали мы в бомбоубежища или просто подвалы, служившие бомбоубежищами.
Мы знали - люди скрываются в этих подвалах от ваших мин. А вы ведь этого даже не скрывали.
Однажды, на нашем совместном ужине, вы даже пожаловались нам - мол, хорошо украинской армии, у неё есть волонтёры. А вам, мол, приходится думать, чем кормить русскую армию, готовящуюся зайти в Дебальцево.
Мы скрежетнули зубами, но промолчали. А вы как ни в чём не бывало продолжили изящно поедать перловую кашу, которой в тот вечер потчевали украинских и русских офицеров, живущих и работающих вместе.
Да-да, есть в нашей фронтовой зоне такое место, где живут и столуются вместе украинские и российские офицеры. Такой себе совместный наблюдательный центр. Кажется, ваша вахта там была второй в очереди русских генералов.
Мы промолчали тогда. Нам нужно было молчать и делать своё дело. И это дело оказалось нашим общим делом с вами.
мы предложили делать тогда Зелёный коридор. Мы предложили программу временного (хотя бы!) прекращения огня, чтобы волонтёры и МЧС смогли вывезти часть гражданских. Хотя бы женщин и детей. Хотя бы инвалидов и стариков.
И вы почему-то поддержали это предложение. И даже активно включились в переговоры по прекращению огня. И в собственно операцию массового вывоза людей.
А параллельно вам приходилось общаться с нами, нам с вами - и повторяю, делали вы нас в разговоре легко.
Но сделали вас мы.
Помните, как мы все сидели за длинным столом и картой, разложенной на нём - вы, мы, и офицеры, украинские и русские. Мы чертили районы Дебальцево между рабочими группами - сюда поедут волонтёры, сюда МЧС, а здесь справится местная милиция.
Вы сосредоточенно хмурились, склонившись над картой.
- А вы ведь поедете с нами, правда? - спросили вдруг мы, нежно хлопая глазами.
- Я? - вы удивлённо посмотрели на нас.
- Конечно. - дружно сказали мы с напарницей. - нам без вас будет так страшно...
Офицеры молчали, глядя на вас. И вам не оставалось ничего, как ответить:
- Хорошо, я поеду.
Я помню, как вы побледнели тогда. Вы лучше прочих знали цену русским зелёным коридорам и слову чести российского офицера.
И кто как не вы, понимал, что в случае чего - ваши не пожалеют даже генерала.
Даже своего генерала.
Вы так тогда разнервничались, что, в утро сбора колонны, вдруг выступили вперёд и начали начитывать водителей. Вы чертили носком берца схему захода, распоряжались, кто заходит первым и кто куда идёт.
У нас это называется - бойове злагодження. Как у вас, не знаю.
Присутствующие, улыбаясь, смотрели на вас, но слушали внимательно. Командовали вы дельно.
Мы подняли брови.
- Кхе-кхе... - кашлянул наш генерал.
- Ах, простите... - деланно сконфузились вы и отступили в сторону. - Увлёкся.
- Ничего-ничего... - покровительственно сказал украинский генерал и продолжил начатое вами бойове злагодження, как это называется у нас.
У вас - не знаю.
Ах, каким вы были актёром, Александр Юрьевич.
Но при всём, имеющимся в наличие, актёрстве, не скроешь страха за свою шкуру, за свою жизнь - и вы боялись. Вы настолько боялись идти вместе с нами этим Зелёным коридором - никто ведь не знал намерений русской стороны, полагаю, вы тоже понимали, что можете не знать истинного плана - насколько вы боялись и того, что ваш страх заметят.
А нам вы нужны были как заложник. Как талисман.
И мы вас сделали, Александр Юрьевич.
Мы сделали вас и тогда, когда на ваших глазах украинской колонне не хватало транспорта - столько людей набивалось в автобусы. А колонна из ДНР, предложенная вами колонна, увезла в свою сторону едва более сорока человек.
А потом мы отдали вам Дебальцево.
Тогда мы были в отчаянном состоянии. Мы искали погибших и раненых. Мы получали последние звонки от гражданских, умоляющих вывезти их из ада, в который вы превратили Дебальцево.
А вы спокойно наблюдали за нашей страшной работой - так же спокойно, как, полагаю, позднее вы наблюдали за гибелью сирийских детей.
А потом вы снова предложили нам Зелёный коридор. На ваших условиях. С письменными гарантиями для Красного креста и ОБСЕ и с устными гарантиями для волонтёров.
Нам разрешали пройти в Дебальцево колонной. В занятое русскими войсками Дебальцево.
Но через половину ДНР, через Горловку и Донецк.
Спасибо. Не надо.
- Жаль... - ответили вы и похвально выстрелили своим фирменным взглядом.
Кажется, именно после того как мы отказались идти в ловушку, устроенную вами, вы зауважали нас окончательно.
И больше я с вами не виделась.
Сегодня пришло подтверждение вашей смерти, уважаемый Александр Юрьевич. И знаете, я уже сутки жду этого подтверждения. Со вчерашнего дня, когда где-то в Сирии упал ваш вертолёт.
У меня двойственное чувство, генерал.
С одной стороны я понимаю, что наконец-то вы дождались вашего коридора смерти. Наконец-то вы получили подтверждение того, что в случае чего, у вас не пожалеют даже генералов.
С другой стороны мне искренне жаль, что вы погибли. Я мечтала встретиться с вами ещё раз. Я бы подошла к решётке, разъединяющей вас - я среди зрительного зала суда, вы на скамье, охраняемые Национальной гвардией Украины - и кивнула бы вам.
Я бы кивнула вам спокойно и победно. И в кивке этом было бы моё спокойное утверждение - мы снова сделали вас.
И вы кивнули бы в ответ. Потому что кем-кем, а боевым генералом вы точно были. И какие-то остатки офицерской чести у вас имелись.
... сегодня я выпью, генерал.
Я налью рюмку водки и выпью, не чокаясь ни с кем - так, кажется, у вас полагается, генерал.
У нас тоже так полагается.
Я выпью за вашу смерть, мой враг - и мой боевой товарищ, как ни крути. Всё же мы с вами вместе были в окружённом вашими войсками Дебальцево - и никто из нас, ни вы, ни я не знали, удастся ли нам выйти оттуда живыми.
Прощайте, русский генерал Вязников.
Надеюсь, ваша смерть была страшной.
Как смерти наших замерзающих воинов в снегах под Дебальцево.
Как смерти стариков и детей Украины.
Как смерти сирийских детей.
Прощай, враг.
Земля стекловатой.
