Ю. Мошник
― Да. И два слова еще все-таки скажу об отношении Маннергейма к русским и к русскому. Вот тут, наверное, все же не нужно считать Маннергейма человеком излишне сентиментальным и таким человеком, который руководствуется какими-то романтическими воспоминаниями о своем прошлом. Ну, можно просто посмотреть на статистику тех русских, которые погибли в концентрационных лагерях.
В. Дымарский
― Финских?
Ю. Мошник
― Да, в Финляндии, в финских концентрационных лагерях. Это статистика страшная, особенно за 42-й год. Русское население на оккупированных территориях, на возвращенных Финляндией территориях, попадало в концентрационные лагеря, попадали туда пленные солдаты советские, и выживаемость в этих концлагерях была очень низкая, умирали люди от голода прежде всего. Главная причина была дистрофия.
В. Дымарский
― Лагеря были подобием немецких?
Ю. Мошник
― Не совсем. Все-таки там таких мучений и камер не было. Там просто было недоедание.
В. Дымарский
― То есть, это лагеря для военнопленных, да?
Ю. Мошник
― Это лагеря преимущественно для военнопленных.
В. Дымарский
― Там не было лагерей типа Освенцима для евреев, для цыган?..
Ю. Мошник
― Для евреев и цыган не было. Но русские люди и дети попадали в эти лагеря. Сохранились даже фотографии страшные. Мирное, не военное население, которое, считалось, что оно оказывает сопротивление, оказывает неповиновение новым гражданским властям. Ну, это характерно для оккупированных территорий Карелии. И речь идет о тысячах, о десятках тысяч человек, которые прошли через эти концентрационные лагеря. Поэтому никакого благодушия околороссийского все-таки у Маннергейма не было.