Сползание в Россию
Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі
Эмигрировавший из России оппозиционер Павел Шехтман о том, в чем политическая ситуации в Украине становится похожа на российскую
Надо сказать, что я долго не хотел высказываться о внутренних делах Украині. Но два, в общем, не связанных между собой факта - депортация грузин и преследование одесских активистов, организовавших протесты против застройки городского сада - шибанули в нос уж слишком знакомым российским запашком, конденсатом всего того, от чего мы бежали из России.
То, что мечты Революции Достоинства так и не реализовались, является, в общем, банальностью. До известной степени это закономерно. Ни одной революции, собственно, еще не удалось полностью воплотить ожидания участников, ибо ожидания всегда завышенные. Особенно печальны в этом отношении примеры так называемых "демократизаторских революций", к типу которых относятся оба Майдана. Быстро обнаруживается, что политическая свобода вовсе не является синонимом и источником всех на свете благ, а приход к власти пестрой коалиции сил, объединившихся против авторитарного режима, сопровождается нередко таким циничным и безоглядным разгулом коррупции, что даже времена тирании начинают восприниматься как "золотой век". Особенно противно (это я отлично помню по российским 1990-м), когда на смену деревянным солдатикам тирании и примитивным ворам, которых можно было только презирать, приходят внешне вполне "свои", образованные, культурные, говорящие правильные вещи, и под этой завесой, под рассуждения о европейском выборе и молодой демократии, учиняют такое, что дуболомам прежнего режима и не снилось.
Есть аналогии и более глубокие. Итоги Майдана изначально напоминали итоги революции 1830 года во Франции, которая прошла под лозунгом восстановления республики, свободы, равенства и братства (см. известную картину Делакруа "Свобода на баррикадах"), а закончилась утверждением на троне Орлеанского принца Луи-Филиппа, окружившего себя кликой банкиров (вместо свергнутой клики реакционных землевладельцев) и наступлением немыслимой по наглости и цинизму оргии финансового капитала в связке с коррумпированной бюрократией. А тем, кто поверил в "Свободу на баррикадах", оставалось либо уйти в частную жизнь, либо создавать тайные республиканские общества и время от времени устраивать обреченные восстания (одно из таких восстаний красочно описано Виктором Гюго в "Отверженных"). Именно тогда, кстати, над баррикадами появился красный флаг - поскольку трехцветный флаг Первой Республики, еще недавно бывший символом свободы, был совершенно дискредитирован после того, как начал осенять "лавочку Луи-Филиппа".
Констатировав эту параллель, мы можем, справедливости ради, констатировать по крайней мере одну несомненную заслугу "украинского Луи-Филиппа" - президента Порошенко. Он воссоздал государство. Весной 2014 года государства в Украине как системы власти просто не существовало. Армии тоже не существовало. Полиции не существовало, спецслужб не существовало, даже границы - и той не существовало. Правда, существовало разбуженное гражданское общество (момент, который в Кремле не предусмотрели и так и не смогли понять), но само по себе, без институций, оно не смогло бы дать отпор агрессору. Порошенко восстановил государтсвенные институты. Можно сказать, он создал украинскую государственность заново - в этом ему следует отдать должное.
Но что это была за государственность, которую он воссоздал? Увы, это была все та же постсоветская неофеодальная Украина, которую строили на протяжении всех лет независимости. Постсоветские неофеодалы умеют строить только неофеодальный постсовок - требовать от них чего-то иного столь же странно, как требовать, скажем, от бобров, чтобы они вместо плотин строили коттеджи. Олигархическая группировка, дорвавшаяся до политической власти, занимается тем, чем только и способна заниматься - утверждением собственной монополии. Там, где возникает (или кажется, что возникает) угроза их интересам, а решить проблему путем договорняков оказывается невозможным, из арсенала достаются (как и полагается в бизнес-разборках олигархов) чисто бандитские методы. Поэтому подробности депортации Вано Надирадзе могут шокировать, но не удивить. Слишком узнаваемый стиль.
Лично меня даже больше, чем депортация грузин, насторожило дело Стерненко в Одессе. Это уже не проблемы политических боссов, здесь поднимает голову низовая контрреволюция, реакция на местах. Она учуяла, что возвращается ее время. "Прошло время, когда мы боялись активистов - теперь пусть активисты боятся нас. Пора покончить с самоуправством революционеров - наступает время, когда должны восторжествовать Порядок и Закон".
Проблема в том, что Законом, при ближайшем рассмотрении, оказывается не некое общее для всех Право, а (в точности по Ленину, Джанни Родари и "Незнайке на Луне") "воля господствующего класса", реализуемая через полицию и продажный суд как институты охраны групповых интересов этого самого господствующего класса. Увы, это слишком знакомая по России ситуация - когда "господствующий класс" творит произвол, а на тех, кто пытается противиться этому произволу, обрушивается с транспарантом, на котором написано: "У нас правовое государство" и "Закон суров, но это Закон!" И это, по-моему, и есть принципиальный вопрос: если украинское гражданское общество проглотит дело Стерненко и, возможно, его аналоги в других городах, его воля будет сломлена, и дальнейшее развитие событий уже невозбранно пойдет в направлении, которое мы ныне можем наблюдать в России - под мантры про "диктатуру Закона", "стабильность" и "происки врагов".
К счастью, гражданское общество в Украине по силе, активности и самосознанию просто несравнимо с российским. И это - тот фактор, который единственно заставляет сохранять надежду на лучшее будущее.
