Re: Жертва "черных риелтеров", кандидат технических наук, **** Национального союза писателей Украины, Сергей Отводенко.
А это - короткий рассказ для новой книги.
ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ
Маме
Любовь по сути удивительна, хрупка. Любовь есть Бог. Замечательный светлонебесный, неуговаривающий Бог. Любовь преодолевает минуты, дни, годы повседневности. О, Жизнь моя! Рассказывай… Хрупкое – в хрупком. Любовь… Жизнь…
В декабре Восемнадцатого года не стало самого близкого мне человека – моей Мамы, Татьяны Петровны Отводенко. Весь год мы боролись за жизнь. Боролись с инсулинозависимым диабетом. Приступы гипогликемии после инъекций инсулина были страшны. Испарина, потеря сознания, кома… Такова последовательность проявления подобных приступов. В феврале того несчастливого года я вынужден был уволиться с работы, чтобы просто находиться рядом с Мамой. Приступы были все чаще, резче. В последнее время я спал на полу рядом с Мамой, чтобы не пропустить, ставил будильник на каждые сорок минут сна. У Мамы отказали ноги. Самостоятельно пройти хотя бы на кухню для нее уже было проблемой.
Тем не менее, до последнего Мама сохраняла светлый ум. Лишь в роковые финальные двое суток стали проявляться полубессознательные состояния. Мама, лежа, держалась рукой за спинку дивана и повторяла:
– Я падаю, я падаю. Падаю…
Я отвечал Маме:
– Как же ты падаешь, если ты лежишь?
Мама произносила слабым голосом:
– Как же я – лежу, если я стою?
Или:
– Как же я – лежу, если я вишу?
Это было страшно.
Из-под коленки у Мамы тек гной. Я боролся с раной на ноге, менял клееночки и покрывала. Увы, мало что помогало.
Лиловый бесснежный декабрь. Крыльями уходящей жизни хлопало бесчувственное сердце этого декабря. Еще неделю назад я верил в Преодоление. Мы с Мамой много говорили о сути Жизни и Смерти, о том, что есть, наверное, Высший Разум. Слишком удивительно устроена Жизнь. Но – Смерть… Все перечеркивающий Смысл. Был человек и нет. И кто вспомнит о нем? И что останется после него? Прах?
– Сережа, когда я умру часть праха подхорони в бабушкину могилу.
– Мама, я покончу с собой, если ты умрешь. Я не могу без тебя.
– Сереженька, мне уже будет все равно.
За два дня до маминого ухода я вызвал нашу районную терапевтшу. Я хотел, чтобы она организовала визит хирурга. К нам пришла молодая стерва, которая прочитала десятиминутную лекцию о заключении деклараций и сказала:
– Заключайте договор. Но только не со мной, у меня – и так две тысячи пациентов. А хирурга я Вам не пришлю.
Повернулась и растворилась в глупости своего эфемерного мирка.
В последнюю Мамину ночь я вызывал пять скорых бригад, которые ничего путного не сделали. Инъекция глюкозы в вену кисти руки. Сахар снижается до нормы. Но зримого эффекта почти нет. Кто-то из врачей говорит:
– Нужно срезать кольца.
Все руки у Мамы были исколоты и отекли на сгибах локтей. Как же неумелы были старания этих людей!
Предпоследняя из бригад вызвала полицию. Вы, мол, плохо ухаживаете за мамой. Последняя констатировала факт смерти.
– Произошла смерть головного мозга.
– Но сделайте хоть что-нибудь!
Два молодых парня быстро спустились с восьмого этажа к своей машине. Я – вслед за ними. Чуть не выломал им дверцу. Нет, все было безрезультатно. Они лишь вызвали вновь полицию и похоронщика.
Я взметнулся снова наверх. Пытался сам делать массаж сердца, искусственное дыхание. Не получилось. Дыхание входило и выходило у меня под ладонями. Думаю, Маму можно было бы спасти, реанимировать. Но возможно, она стала бы “овощем”. Не знаю.
Я помню тяжелое дыхание, помню последний выдох. Тогда мне казалось, что ей стало легче. Не стало… О, этот переход – Отсюда Туда! Что это? Как? Она лежала, будто живая. С закрытыми глазами. Пришла полиция. Позже – черный ворон-похоронщик. После ворона я выбежал в ночь. Лиловость неба и асфальта зашкаливала. Болезненный, чудовищный вихрь мыслей взрывал ничтожную тень реальности – этот двор, эти улицы, редкую зыбь прохожих…
– Мама умерла, Мама умерла, Мама умерла, – монотонно и монолитно гудел ураган Осознания, – Единственной Любви Нелицемерной больше нет.
2020
