СМЄРТЬ ПОЕТА
Рано утром 27 января 1837 года на окраине Санкт-Петербурга в районе Черной речки и Комендантского дома, офицер кавалергардского полка, приемный сын нидерладского посланника Жорж де Геккер Дантес стоял у старой березы и вертел в руках дуэлянтский ********… Приморозило… Пушкина еще не было…
Дантес уже знал, что стрелять в поэта не будет. Он отдавал себе отчет насколько Пушкин важен для Росии и для ее культуры… А Наталья Николаевна… Ну что, ж… Значит не судьба… Как бы там ни было, не стоило ради бабы ******* гения, - это он знал твердо… Дантес решил стрелять в воздух, а потом пожать поэту руку и разойтись… Если и не друзьями, так уж точно – не заклятыми врагами…
…Пушкин прибыл через несколько минут, вышел из экипажу, расттегнул тулуп, почесал бакенбард, вдохнул морозного освежающего воздуха и сделал два шага в направлении своего врага..
…В это самое время из стоявшей в некотором отдалении на опушке леса, вроде бы бесхозной, брички внезапно высунулся ствол новейшей снайперской винтовки калибра 12,7 мм… Раздался сухой выстрел, cмягченный глушителем…
Великий русский поэт взглянул удивленно в небо, и упал в снег лицом…
Прежде чем присутствующие успели хоть-что то понять, бричка, на большой скорости пронеслась мимо и умчалась в направлении города… На ней возлежал молодой и небритый человек в кролячей шапке-ушанке…
- Что это было? - спросил секундант поэта и его лицейский товарищ Константин Карлович Данзас…
- Яценюк… - мрачно ответствовал его французский визави виконт д’Аршиак…
- А он разве родился уже? – уточнил Данзас
- Нет, - ответил Виконт. - Но когда есть возможность выстрелить в русского, то появляется из ниоткуда…
Арсений Петрович ехал на бричке и нежно гладил ствол снайперской винтовки… “***к, і нема!”, - сказал он вголос сам себе, и засмеялся… «Зачем дрожащею рукою еще он носит булаву? Теперь бы грянуть нам войною на ненавистную Москву!» - процитировал он с отвращением пушкинскую «Полтаву»… - Менше треба було триндіть, пам’ятнік ти, ***, нєрукотворний… - добавил он… И засмеялся опять…
