Какая связь скандальных «Пусси Риот», устроивших «панк-молебен» в храме Христа Спасителя, с французской революцией и русским декадансом.
Эти размышления вызваны «панк-молебном» девичьей группы «Пусси Риот» в храме Христа Спасителя, за который участницы действа получили два года тюрьмы. Кто-то скажет: жестоко. Ведь девочки всего лишь «самовыразились». Это такое искусство! Но, на мой взгляд, слово «искусство» в отношении подобных кощунств следует взять в кавычки. Никакого отношения к искусству эта акция не имеет. По самой своей сути, искусство — не действительность, а ее имитация. Когда — высокохудожественная. Когда — похабная. Но все-таки имитация.
В случае же с оскорблением чувств православных верующих девушками, работающими под неприличной англоязычной вывеской, все было всерьез. Это не знакомого с особенностями английского сленга можно дурить: Pussy Riot — это буквально «бунт кисок». А не буквально? Не буквально: «бунт вагин», «взбесившиеся вагины» или «бешеные матки». Как кому больше нравится. Есть и совсем уж неприличный матерный эквивалент, всем взрослым людям хорошо известный, но в приличной прессе не употребляемый.
Многие из критиков этих «деятельниц искусства» говорили: пусть бы они в синагогу сходили или в костел со своим «панк-молебном». Или, лучше всего, в мечеть. Там бы им быстро показали, чем хулиганство отличается от театра. Но, поверьте, я не меньше бы протестовал, если бы они пошли рекламировать себя в мечеть или синагогу. Я считаю, что это недопустимо. На театральной сцене или в кино художник имеет право на очень и очень многое. Он может сомневаться в существовании Бога, может его отстаивать, может изображать травлю первых христиан львами в римском цирке. Повторяю, все это будет только имитацией — искусством. Даже воссоздание на экране Варфоломеевской ночи или Ночи длинных ножей.
Но грань между искусством и действительностью преступать нельзя. Ибо тогда художник превращается в… преступника. Самого обычного. Вроде налетчика или квартирного вора. Тут мне вспомнилась сцена из «Чапаева и Пустоты» Пелевина. Два приятеля встретились во время революции и один другому говорит что-то, вроде: такие времена настали, когда со сцены в публику можно из револьвера пальнуть или гранату бросить.
Вам понравится такое проявление «тяги к прекрасному»? Представьте, что некто придет устраивать акции в духе «Взбесившихся Вагин» к вам на работу, домой. Или подойдет к вам на улице со своим «панк-молебном». Ведь сегодня можно протестовать против «косности христианства», а завтра, когда они с этой «косностью» покончат, на очереди окажутся «буржуи», «интеллектуалы» или просто люди в очках. Например, те, кто упорно отказывается признать нормой однополый брак или нежелающие называть вместо папы и мамы людей, давших им жизнь, «родителем №1» и «родителем №2», как призывают нас некоторые особо продвинутые пропагандисты светлого гомосексуального будущего.
Так, кстати, уже было. Ровно сто лет назад. Как раз накануне Октябрьской революции, во время нее и сразу после нее. И чуть больше двухсот лет назад — в разгар Французской революции. Во Франции тоже была тогда своя «пусси», которую сошедшие с ума парижане заносили голую в храм, чтобы она там мочилась, гадила и делала все, что ей в голову взбредет.
Пресытившись этим зрелищем, парижане начали головы резать. Сначала королю и королеве. Потом — «врагам народа» (выражение-то это не наше — французское, европейское!), а вскоре — и друг другу. Так что пришлось Наполеону пушками усмирять тягу к подобным «художествам». А ведь как красиво все начиналось! С мечты о человеческой свободе! С нежелания быть «рабом Божьим»! Неужели скотом быть лучше, чем рабом?
По такому же французскому образцу происходило раскрепощение искусства в начале XX века в той империи, из которой мы все вышли, — в Российской. Начали вроде бы с безобидного — с призывов сбросить Пушкина с корабля современности, которым отметился футурист Маяковский. А закончили точь-в-точь, как революционные французы, — срыванием крестов с церквей и взаимным истреблениям в гражданской войне.
Один из мемуаристов вспоминал, как «звезда» русского декаданса Зинаида Гиппиус, оказавшись незадолго до революции на званом обеде рядом с каким-то епископом, решила его эпатировать: «Как эта свинина приелась! Вот бы кто-то младенца человеческого на обед подал!». Сбылось по этому. Гиппиус сбежала в Париж, как и большинство пустомель, никакого следа в искусстве не оставив, а младенцев во время голода жрали — свинина кончилась!
Поверьте, я — не ханжа. Я люблю и обнаженное тело, и крепкое русское словцо. Но всему свое место. Матерным языком не пишут государственные договоры и не читают молитвы. Это — табу. Нет ничего плохого в том, что люди обнажаются. Некоторые — на нудистских пляжах — бесплатно. Другие — в ночных клубах — за деньги, демонстрируя искусство стриптиза. Но чем отличаются девушки, выставляющие кстати и некстати голую грудь в знак протеста от обычного эксгибициониста, демонстрирующего свои половые органы женщинам в парке? Он тоже протестует! Против отсутствия женской ласки и внимания к своей «альтернативной сексуальности». Так ведь это можно назвать?
Только вряд ли это понравится тем же гологрудым протестанткам из широко прославившейся украинской женской шоу-группы, продающей, как говорят, «под ключ» свои протесты — 120 тысяч долларов за акцию за границей, 60 тысяч долларов — в Киеве и 40 тысяч долларов — за обнажение груди в областном городе. В райцентры и села протестовать они пока не лезут. И не только потому, что нет заказчиков, но, прежде всего, по причине отсутствия в селе милиции, которая спасла бы от вил и лопат плохо разбирающихся в современных тенденциях сторонников традиционного фольклора.
Все в нашем мире — функционально. Органы размножения потому так и называются, чтобы с их помощью человечество размножалось. Если бы они существовали для иных целей, — например, для демонстрации в публичных местах, — то и назывались бы органами демонстрации. Все используемое не по назначению является профанацией хоть божественного замысла, хоть безбожной природы, в которую верят атеисты. Зубы — не для того, чтобы ими гвозди выдергивать, а «пусси» — не для того, чтобы ее натягивать народу на мозг.
Не нужно нас дурить, прикрывая обычное безобразие пушистым иностранным словом. Опыт доказывает, что к любой «дури» наркоман привыкает, требуя все более сильного средства, чтобы оттянуться. Поэтому не нужно бояться полицейских мер против хулиганов, безобразничающих под прикрытием того, что они занимаются «творчеством». А какие меры тут еще помогут? Только палка, штраф, тюрьма — простые и понятные. А, главное, эффективные.
Автор: Бузина Олесь
