- 🔴 11:15 Повітряна тривога в Харків.обл.
- #16821
НИЧЕГО НОВОГО!
Жидомазепинцы
Руководителям красных частей не хватало идеологического оправдания своего похода в Украину. Пролетариат в этих краях был немногочисленным и малоактивным, чтобы играть роль жертвы, которую нужно спасать.
Даже восставшие рабочие киевского Арсенала впоследствии поддержали Центральную раду.
Зажиточные украинские крестьяне и вовсе не походили на угнетенных. Из закромов великороссийского сознания пришлось достать стереотипы 200‑летней давности о гетмане Мазепе, предавшем Петра І.
Позабытую было историю еще перед войной вытащили ультрапатриотические объединения вроде Клуба российских националистов или Киевского российского собрания, существовавших в Украине.
В марте 1914‑го, когда отмечалось столетие со дня рождения Тараса Шевченко, их представители требовали у местных властей запретить любые демонстрации по поводу этой годовщины.
Но они все‑таки состоялись. Газета Двуглавый орел сокрушалась по этому поводу: “Прошло уже около двух недель со дня изменнической демонстрации жидомазепинцев, а русские люди все еще не успокаиваются, все еще волнуются”.
Тогда среди многих русских зародилась фобия к призрачному сговору евреев и украинцев против единой росиии. Жидомазепинскую опасность большевики охотно воскресили.
Войска Муравьева вошли в Харьков 11 января 1918 года. Через несколько дней на улицах города появились броневики с надписью: “Смерть украинцам!”
Антонов-Овсеенко вспоминал, что “освободители” грабили государственное и частное имущество, вели себя преступно, “считая всякого белоручку достойным уничтожения”, а Украину — территорией враждебной державы. Муравьев считал себя усмирителем “предателей отчизны”.
Жидомазепинцы
Руководителям красных частей не хватало идеологического оправдания своего похода в Украину. Пролетариат в этих краях был немногочисленным и малоактивным, чтобы играть роль жертвы, которую нужно спасать.
Даже восставшие рабочие киевского Арсенала впоследствии поддержали Центральную раду.
Зажиточные украинские крестьяне и вовсе не походили на угнетенных. Из закромов великороссийского сознания пришлось достать стереотипы 200‑летней давности о гетмане Мазепе, предавшем Петра І.
Позабытую было историю еще перед войной вытащили ультрапатриотические объединения вроде Клуба российских националистов или Киевского российского собрания, существовавших в Украине.
В марте 1914‑го, когда отмечалось столетие со дня рождения Тараса Шевченко, их представители требовали у местных властей запретить любые демонстрации по поводу этой годовщины.
Но они все‑таки состоялись. Газета Двуглавый орел сокрушалась по этому поводу: “Прошло уже около двух недель со дня изменнической демонстрации жидомазепинцев, а русские люди все еще не успокаиваются, все еще волнуются”.
Тогда среди многих русских зародилась фобия к призрачному сговору евреев и украинцев против единой росиии. Жидомазепинскую опасность большевики охотно воскресили.
Войска Муравьева вошли в Харьков 11 января 1918 года. Через несколько дней на улицах города появились броневики с надписью: “Смерть украинцам!”
Антонов-Овсеенко вспоминал, что “освободители” грабили государственное и частное имущество, вели себя преступно, “считая всякого белоручку достойным уничтожения”, а Украину — территорией враждебной державы. Муравьев считал себя усмирителем “предателей отчизны”.
