вот как четко написано~
Дорога, длиною в 25 лет
«Вот и кончена работа
Разминая сигарету,
Хлопец в клетчатой
рубашке
За окно бросает взгляд.
Раскрываются ворота,
Разбегаются по свету
Разноцветные машины,
Только шины шелестят.»
Вот так провожали с завода
Запорожцы в песне Эдуарда
Хиля. Наверно, ровно 25
лет назад, 12 декабря 1988
года, так же уезжал и мой со
множеством таких же
травянисто-зеленых – не
зная, что его ждет, под
хруст белоснежного снега, с
затаенной надеждой на что-
то большее и светлое куда-
то далеко-далеко в новую
жизнь. А занесло его и
правда далеко – в степи
Казахстана. Наверно тогда,
простояв полгода в гараже,
он понял, что не все в
жизни будет так, как
хочется. А потом еще одно
длинное путешествие,
снова надежды, которые
так и не сбылись… Затем и
вовсе заключение в гараже,
которое сменился
смертным приговором,
но…
Когда-то он был одним из:
одним из пяти Запорожцев
в подъезде, одним из
нескольких десятков в
гаражном кооперативе,
одним из сотней в городе.
Сейчас он остался один.
Один во дворе, один в
кооперативе, и один в
таком состоянии на весь
город. Периодически мы
встречаем на дорогах его
собратьев. Битых, гнилых,
выцветших, с троящими
двигателями, с
неработающей
электрикой… Его
ровесников. И горькой
насмешкой звучит из
колонок все та же песня:
«Загадать на эти звезды
Можно тысячи желаний,
Не одна вас не обманет-
Все счастливые они.»
Они — не обманут. А люди
…
И мы понимаем, что скорее
всего следующей весной
мы больше не увидим эту
машину. Наверно, в такие
минуты Мерин вспоминает
белый ЗАЗ из желтого дома.
Он держался дольше всех –
его не стало год назад
после двухлетнего прикола
во дворе. Видимо,
хозяйской дочке моего
возраста он оказался не
интересен. Или же он
думает о 21ой Волге из
подъезда напротив, и
надеется, что ее продали. И
наверно, ему как и мне,
ужасно стыдно, за то, что
им некому помочь. Это как
быть одному здоровому
среди неходячих
инвалидов. Я не могу
смотреть на доживающие
свой век Запорожцы – я
знаю, что они способны на
большее. Но им просто не
повезло… Так и исчезают
они из нашей жизни – тихо
и незаметно, выброшенные
как старый хлам. А ведь
точно так же 25 лет назад
они выезжали новенькими
блестящими машинками,
обретали таких же
радостных хозяев…
У каждого есть Ангел-
хранитель. Для моей
машины, это наверно, я.
Когда мне говорят, что
моей машине повезло, я
всегда отшучиваюсь, что
на самом деле повезло мне
с ним. И пусть это будет
нескромно, но да — ему
безумно со мной повезло.
Наверно, потому что он
очень хотел жить.
Так везет единицам. Еще
выжившим. Тем, кого еще
не укатали деды и
малолетки в деревнях. Тем,
у кого есть Ангел-
хранитель…
25 лет для машины – это
уже больше, чем жизнь…
Хотя у моей машины она
разделилась на две части:
«до» и «после» нашего
первого выезда. На моей
странице Вконтакте альбом
с нашими фотографиями
называется «The young soul
of old car». Молодая душа
старого автомобиля…
Старого. Меня почти
каждый день спрашивают,
сколько ему лет. И я
постоянно пугаюсь этой
цифры. Моей машине не
может быть 25 лет. Просто
не может. Наравне с
детскими воспоминаниями
во мне живет уверенность,
что ему лет пять-никак не
больше. Похоже, он тоже в
это поверил. В жизнь
«после».
Когда мы мчимся к закату,
когда стрелка подбирается к
отметке «120» в рыке его
двигателя я слышу
победный крик — выжил.
Как выживают люди после
комы, побывав на том
свете и вернувшись назад.
Мы постоянно видим
удивленные взгляды, я
постоянно слышу вопросы,
как можно ездить на такой
старой машине. Мне всегда
хочется спросить — а как
на ней можно не ездить?
Как можно променять его
на ваши пластиковые
одинаковые машины? Как
правило, я молчу. Мир
двоих не понять
миллионам.
