Но осенью 2004-го Харьков (и не только он) с особым чувством вспомнил о своем утерянном статусе. Когда встал вопрос о Юго-Восточной автономии, никто, даже «донецкие», не поставили под сомнение то, что ее столицей может быть только Харьков. Как и в 1919-м, когда «красный» Харьков противостоял «жовто-блакитному» Киеву. Именно за свою пролетарскую сознательность и несклонность к национализму Харьков стал тогда первой столицей. И будь он столицей в переломные 1991-й и 2004-й, история могла бы пойти совсем другим путем.
Хотя нельзя исключать, что 1991-й все-таки был бы, потому что главной движущей силой независимости являлись не идеи националистов, а желание партноменклатуры избавиться от контроля Москвы и без оглядки на Кремль переделить собственность. Хотя, к примеру, пришедший из Харькова на киевский трон предшественник Кравчука Владимир Ивашко не представлял себе независимой Украины, и, не сбеги он в Москву, вслед за «третьим универсалом» (декларацией о суверенитете), четвертый (декларация о независимости) мог бы и не последовать.
Но даже развалившийся Союз тогда скорее стал бы конфедерацией (как, собственно, это и планировал Ельцин), чем формальной структурой с ничем не наполненным названием «СНГ».
И уж представить себе Майдан-2004 на площади Свободы (даже при том, что она, в отличие от Майдана, реально способна вместить полмиллиона) просто нереально. Даже чисто географически, в ситуации, когда сто тысяч куда легче было бы привезти из Донецка, чем из Западной Украины, «оранжевая революция» была бы осложнена. Но главным фактором, благодаря которому она состоялась, была все-таки поддержка киевлян. Которые, правда, исходили не из галицких идей национал-патриотизма, а из более сложного комплекса чувств (желание жить «как в Европе», усталость от Кучмы, страх перед «бандитом Януковичем» и прочее). Но национал-патриоты смогли закрепить в мозгах относительного большинства киевлян как аксиому, что независимость Украины возможна лишь при избавлении от любого влияния Москвы. А вот интернациональный, чуждый местечковости и открытый к свободному общению со всеми странами и народами Харьков никогда не смог бы принять лозунг «Геть від Москви!», как не принял его и в 20-е, хотя Хвылевой опубликовал его именно в Харькове. И потому любая попытка переворота, подобного «оранжевой революции», была бы обречена.
