— А это… а это… — Сьюзи удивленно таращится. — Господи, Бекки, сколько у тебя черных брюк?
— Одни! Ну или двое.
— Четыре… пять… шесть…, — Она перебирает плечики, уверенно выдергивая те, на которых висят черные брюки.
— Эти — на случай, если мне покажется, что я растолстела, — оправдываюсь я, когда она вытаскивает старые расклешенные штаны «Бенеттон». — А это вообще не брюки, а джинсы! — воплю я, когда она начинает рыться на дне шкафа. — Джинсы за брюки не считаются!
— Кто сказал?
— Все говорят! Каждому известно. — Десять… одиннадцать…
— Да… а это лыжные штаны! Это же совсем другое дело. Это спортивная одежда!
Сьюзи поворачивается ко мне:
— Бекки, ты ни разу в жизни не каталась на лыжах.
— Не каталась, — после паузы соглашаюсь я. — Но ведь… А вдруг меня пригласят. И потом, на них была скидка.
— А это что? — Она осторожно вытаскивает маску для фехтования. — Это точно можно отправить в мусорное ведро.
— Я собираюсь заняться фехтованием, — с достоинством отвечаю я. — И стану дублершей Кэтрин Зета-Джонс.
— В голове не укладывается, как ты умудряешься вместить сюда все это барахло. Ты что, никогда ничего не выкидываешь? — Она выуживает пару босоножек, украшенных ракушками. — Боже, а это-то. Неужели еще носишь?
— Э-э… нет. Ну и что? Как только я их выброшу, ракушки снова войдут в моду, и мне придется покупать новые босоножки. Так что это своего рода… страховка.
— Ракушки никогда не вернутся в моду.
— Очень даже вернутся! Мода — как погода, абсолютно непредсказуема.
Сьюзи качает головой и пробирается к двери через груды вещей, разбросанных на полу.
— Даю тебе два часа, и чтобы к моему возвращению комната полностью преобразилась. Новая комната — новая жизнь. За дело!
(с) Софи Кинселла "Шопоголик на Манхеттене"
пока ты временно вне зоны, я закончила разбирать балкон и повесила вторую веселенькую шторку. Теперь принимать кофеин по утрам стало еще приятнее. Балкон готов к дальнейшим работам.
Він уже дороблений, і уже потерпів аварію.
