Павел Казарин12:00 06.08.2019
Второстепенные территории
⚠ Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент та не бачать рекламу.
Новая власть настолько новая, что каждого её представителя начинают тестировать на «красные линии». Любое интервью не обходится без вопроса о том, где лежит граница компромисса. И чаще всего в ответ мы слышим о том, что «территориями не торгуем».
По идее, эта фраза должна нас успокаивать. Должна внушать уверенность, что Киев не согласится на перелицовку границ. Что приоритетом служит любая возможность вернуть жёлто-голубой флаг на оккупированные территории.
Но как раз в таких заявлениях нет ничего успокаивающего. Хотя бы потому, что благодаря гибридной войне Украина перестала быть гибридным государством.
Всегда есть соблазн начать придумывать своё прошлое из настоящего. Задним числом сглаживать углы, выравнивать дороги, смягчать противоречия. Но в том и штука, что та довоенная Украина могла похвастаться чем угодно, кроме суверенитета.
В 1991 году Украина получила независимость не в результате своих деятельных усилий. Её национально-освободительное движение трудно было сравнить по масштабам с теми, что существовали в Польше или Литве. Ради собственной независимости эти страны стремились сбежать из тюрьмы. В отличие от Украины, которая обрела свободу лишь потому, что тюрьма рухнула.
Возможно, именно поэтому следующие 23 года существования страны были эпохой гибридной независимости. То, что даётся даром, ценится значительно меньше, чем то, что отвоёвывается самостоятельно. На два постсоветских десятилетия страна застряла в межвременьи, пытаясь сформулировать смысл своего существования.
«Внеблоковость». «Многовекторность». «Мост между Европой и россией». Главное содержание украинского выбора было в отказе от выбора. В сохранении своей «пограничности». «Транзитности». «Гибридности», если угодно.
2014-й стал для Украины именно тем, чем должен был стать 1991-й. Год победы восстания. Год вторжения. Год, в котором началась история вооружённой борьбы за собственную свободу. Злая ирония: если бы россия (страна-террорист) не решилась на войну, украинский дрейф был бы куда меньше. А судьба второго Майдана, с большой долей вероятности, напоминала бы судьбу первого.
Но именно Москва поставила точку в истории украинской «многовекторности». Заставив страну отвечать на проклятые вопросы. Вынудив рубить гордиевы узлы и принимать решения. Прежний баланс был нарушен — и это позволило Украине заняться украинизацией самой себя. И главным обретением последних пяти лет стал суверенитет.
Украина получила право самостоятельно определять своё будущее. Не согласовывать учебники истории с российскими политиками. Не оглядываться на окрики Москвы и не вслушиваться в голоса, звучащие из Кремля. Классический путь, который проходит любая колония в момент расставания с метрополией. Украина начала этот путь позже своих западных соседей, но лучше поздно, чем никогда.
И когда украинские политики твердят о том, что приоритетом служит территориальная целостность — это звучит довольно тревожно. Потому что российское вторжение на Донбасс — это война не за территории. Москве не нужны восточные регионы Украины, ей нужна вся бывшая советская республика. Подконтрольная, вторичная и буферная. Сверхзадача Кремля состоит в том, чтобы вручить Киеву Донбасс в роли троянского коня. Чтобы тот выполнял роль поводка на шее украинского суверенитета. Чтобы формальная подчинённость региона Киеву компенсировалась фактическим контролем Москвы.
Если официальная Украина и правда решит вернуть Донбасс — она сможет добиться этого довольно быстро. Достаточно дать автономию. Легализовать боевиков при помощи амнистии и выборов. Москва передаст «моторолам» контроль над границей и сохранит своё влияние на регион. И если «приоритет» — это «границы», то политики отчитаются нам об «историческом выходе из тупика».
Правда, они умолчат о том, какую цену мы за это заплатим. Вся нынешняя война идёт не за территории, а за суверенитет. Кому-то может казаться, что линия фронта — это плацдарм для освобождения Донбасса. Но пока россия (страна-террорист) продолжает экспансию, справедливее будет сказать, что фронт — это «линия обороны». Задача которой — добиться того, чтобы судьба «ЛДНР» не постигла Харьков или Одессу.
Если Москва сочтёт возможным обменять оккупированный восток на контроль над всей Украиной — она без промедления это сделает. Попутно избавившись от санкций, статуса изгоя и звания «угрозы миру». Если для Киева приоритетом будет возвращение территорий любой ценой, то очень скоро мы снова вернёмся в наше гибридное прошлое. В котором, вдобавок, не будет Крыма. Зато появится свой территориальный «чернобыль», при помощи которого Москва будет уничтожать украинское право на будущее.
Избежать этого можно лишь в том случае, если красной линией для Киева будет суверенитет. Тот самый, что страна обрела совсем недавно. За который уже заплатила жизнями тринадцати тысяч людей. И за который — будем честны — продолжит платить до тех пор, пока у росиии не ослабнут её фантомные имперские боли. Через этот путь проходила любая бывшая колония — и в нашем опыте нет ничего уникального.
Суверенитет важнее территорий. Именно он должен служить теми контрольными весами, на которых Киев станет взвешивать цену любого соглашения. Именно за суверенитет Украина сражается последние пять лет. И именно его Москва пытается обнулить на протяжении всей истории независимости нашей страны.
Украина не имеет ни единой причины отказываться от Донбасса и Крыма. Но точно так же у неё нет ни единой причины соглашаться на механическую реинтеграцию, если в обмен Москва потребует отдать будущее страны.
