Жил на свете частник бедный. Это был довольно богатый
человек; владелец галантерейного магазина, расположенного
наискось от кино "Капиталий". Он безмятежно торговал бельем,
кружевными прошвами, галстуками, пуговицами и другим мелким, но
прибыльным товаром. Однажды вечером он вернулся домой с
искаженным лицом. Молча он полез в буфет, достал оттуда цельную
холодную курицу и, расхаживая по комнате, съел ее всю. Сделав
это, он снова открыл буфет, вынул цельное кольцо краковской
колбасы весом ровно в полкило, сел на стул и, остекленело глядя
в одну точку, медленно сжевал все полкило. Когда он потянулся
за крутыми яйцами, лежавшими на столе, жена испуганно спросила:
-- Что случилось, Боря?
-- Несчастье! - ответил он, запихивая в рот твердое
резиновое яйцо. -- Меня ужасно обложили налогом. Ты даже себе
не можешь представить.
-- Почему же ты так много ешь?
-- Мне надо развлечься, -- отвечал частник. -- Мне
страшно.
И всю ночь частник ходил по своим комнатам, где одних
шифоньеров было восемь штук, и ел. Он съел все, что было в
доме. Ему было страшно.
На другой день он сдал полмагазина под торговлю
писчебумажными принадлежностями. Теперь в одной витрине
помещались галстуки и подтяжки, а в другой висел на двух
веревочках огромный желтый карандаш.
Потом настали времена еще более лихие. В магазине появился
третий совладелец. Это был часовых дел мастер, оттеснивший
карандаш в сторону и занявший половину окна бронзовыми часами с
фигурой Психеи, но без минутной стрелки. И напротив бедного
галантерейщика, который не переставал уже иронически улыбаться,
сидел, кроме постылого карандашника, еще и часовщик с воткнутой
в глаз черной лупой.
Еще дважды посетило галантерейщика горе-злосчастье. В
магазин дополнительно въехали водопроводный мастер, который
тотчас же зажег какой-то паяльный примус, и совсем уже странный
купец, решивший, что именно в 1930 году от рождества христова
население Черноморска набросится на его товаркрахмальные
воротнички.
И когда-то гордая, спокойная вывеска галантерейщика
приобрела мерзкий вид.
ТОРГОВЛЯ Галантерейными Товарами Галантпром В.
КУЛЬТУРТРИГЕР
ПОЧИНКА Разных часов Б. Павел Буре ГЛАЗИУС-ШЕНКЕР
КАНЦБУМ Все для Художника И совслужащего ЛЕВ СОКОЛОВСКИЙ
РЕМОНТ Труб, раковин и унитазов М. Н. ФАНАТЮК
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ Крахмальных Воротничков Из Ленинграда КАРЛ
ПАВИАЙНЕН
Покупатели и заказчики со страхом входили в некогда
благоухавший магазин. Часовой мастер ГлазиусШенкер, окруженный
колесиками, пенсне и пружинами, сидел под часами, в числе коих
были одни башенные. В магазине часто и резко звонили
будильники. В глубине помещения толпились школьники,
осведомлявшиеся насчет дефицитных тетрадей. Карл Павиайнен
стриг свои воротнички ножницами, коротая время в ожидании
заказчиков. И не успевал обходительный Б. Культуртригер
спросить покупательницу: "Что вы хотели? "-как водопроводчик
Фанатюк с грохотом ударял молотком по ржавой трубе, и сажа от
паяльной лампы садилась на нежный галантерейный товар.
В конце концов странный комбинат частников развалился, и
Карл Павиайнен уехал на извозчике во мглу, увозя свой не
созвучный эпохе товар. За ним канули в небытие Галантпром и
Канцбум, за которыми гнались конные фининспектора. Фанатюк
спился, Глазиус-Шенкер ушел в часовой коллектив "Новое время".
Гофрированные железные шторы со стуком упали. Исчезла и
занятная вывеска.
Вскоре, однако, шторы снова поднялись, и над бывшим
ковчегом частников появилась небольшая опрятная таблица:
Черноморское отделение
Арбатовской конторы
ПО ЗАГОТОВКЕ
РОГОВ И КОПЫТ
Праздный черноморец, заглянув в магазин, мог бы заметить,
что прилавки и полки исчезли, пол был чисто вымыт, стояли
яичные конторские столы, а на стенах висели обыкновенные
учрежденские плакаты насчет часов приема и вредности
рукопожатий. Новоявленное учрежденьице уже пересекал барьер,
выставленный против посетителей, которых, однако, еще не было.
У маленького столика, на котором желтый самовар пускал пары и
тоненько жаловался на свою самоварную судьбу, сидел курьер с
золотым зубом. Перетирая чайные кружки, он раздраженно напевал:
Что за времена теперь настали, Что за времена теперь
настали, - В бога верить перестали, В бога верить перестали.
За барьером бродил рыжий молодец. Он изредка подходил к
пишущей машинке, ударял толстым негнущимся пальцем по клавише и
заливался смехом. В самой глубине конторы, под табличкой
"начальник отделения", сидел великий комбинатор, озаренный
светом штепсельной лампы. (c)
)
