Re: Жертва "черных риелтеров", кандидат технических наук, член Национального союза писателей Украины, Сергей Отводенко.
Только для моих друзей - рассказ из цикла "Здесь, на Земле" для книги Здесь, посреди заревых пропаж -
ДИАНА
C Дианой я познакомился случайно – в галерее, на выставке. Ко мне подошла высокая, угловатая молодая женщина и улыбнулась.
– Здорово у Кати все получилось. Все ее полотна как бы дополняют друг друга и перекликаются. Правда, Сережа? Я Вас знаю. Катя мне рассказывала о Вас. Меня зовут Диана.
– Здравствуйте, Диана. Рад знакомству.
Побродив какое-то время по выставочному залу, мы зашли в маленькую рабочую комнату. Там уже стояли пластиковые стаканчики с фуршетным вином. Диана поздравила виновницу выставки и опять улыбнулась мне.
– А давайте переписываться в Интернете стихами? Будем продолжать друг друга. Я начинаю – Вы заканчиваете. И наоборот.
– Давайте, Диана, переписываться. Только лучше – просто так. А стихи я почитаю Вам живьем или подарю книгу.
Гости постепенно расходились, и скоро свернул и я в облака закипающей осени…
Это были годы моих поисков и сомнений. Неопределенность порождала творчество, творчество изливалось в экшн. Иногда мне писала или звонила Диана. Я, передохнув, задумавшись, вновь куда-то собираясь, отвечал ей коротко. Но когда дела мои шли под откос, мне все чаще хотелось поговорить именно с ней. Ее искренность и непосредственность в общении служили мне “подушкой безопасности”. В ту пору я был очень увлечен Катериной. А Диане рассказывал обо всех Катиных печальных улыбках, о холодном безразличии в ответ на безудержное горение моего вспыльчивого сердца. Диана эти рассказы воспринимала серьезно и участливо. Недаром она писала сказки. Сказки были посвящены высокой, придуманной ею любви. Она сама заказывала и переплеты к этим достаточно объемным историям. Однажды я попросил почитать. При встрече она с видимой неохотой протянула мне две красные книги. Потом очень просила поскорее вернуть. Стеснялась. Кроме того, это были очень ее, очень наивные истории. Когда же мы встретились вновь, Диана заметно нервничала. Вдруг тихо произнесла:
– Наверное, не все прочитал, Сережа? Слишком длинно? А знаешь, ведь ты очень похож на моего придуманного принца. Мне тридцать девять лет. Я хотела бы родить от тебя.
– Спасибо за сказки, Диана.
Наши телефонные звонки случались чаще встреч. Диана искала. Однажды она рассказала мне о новом своем знакомом. Познакомились в Интернете. Звали его Игорь.
Помню, Катерина предложила мне поздравить Диану с днем рождения. Когда мы, наконец, добрались до ее дальней двухкомнатной квартирки, приютившейся под крылом харьковского аэропорта, нас встретила маленькая семья. Диана, ее больной, блаженный отец, ее Игорь. Игорь уже начал ремонт, старался понравиться. И хотя, у него давно был свой быт, свои жена и дети, здесь он, вероятно, чувствовал себя человеком творческим. Загадочная любовь… Все вместе узорчато резали яйца для салата, говорили об аудиокнигах, строили планы. Игорь пел бардовские песенки под гитару. Отец хрупким голосом перебирал прежние свои годы. На книжном шкафу я рассмотрел несколько минипортретов Дианы. На каждом она была изображена в том или ином сказочном образе.
– Такие открытки мне Катя каждый год на день рождения дарит. Только настроение меняет. Но я на них всегда светла и любима. Правда-правда. Здорово!
Диана продолжала расставлять блюда. На губах у Катерины дрожала потаенность улыбчивой боли. “Сорок лет, – думал я, – как же это?”
Моя жизнь трепетала осенними листьями, жаждущими нового неба, но целующими прежнюю землю. Всей своей зримой и невидимой кровью пульсировало время. Апрельский рассвет казался болезненным, желанные ласточки таяли в рунах солнца. Каким же кипящим было на рассвете солнце! Как хотелось бегства, полета, горизонта, страстного обретения – вопреки и вдруг!..
Через полтора года после памятного дня рождения душа моей странной переписчицы и собеседницы вновь оказалась так же близко, как рассвет в одиночестве, правдивый, всегда – весенний. Я пригласил Диану и Игоря на концерт. Выступление мое прошло с успехом. Это был диалог. Мужчина и женщина. Обращение. При участии музыкантов и актеров, моих друзей. Конечно, рядом догорали свечи. А на следующий день Диана мне написала:
– Какая вселенская грусть, Сережа! Подумай о том, что ты несешь людям…
Мой ответ был краток:
– Не взыщи. Это – мой мир. Люди поймут.
Я был уверен в своем дыхании.
А еще через месяц произошла встреча последняя.
Катерина приехала в Харьков. Вот уже год она жила в Киеве. Иногда мы организовывали дружеские rendez-vous в период ее приездов. На этот раз Катя мне сообщила, что Диана в больнице, хорошо бы ее проведать. Я нащупал в барсетке подарок для Кати, деревянное, со слоновой костью, колье, которое хотел подарить в конце прогулки, и ответил, не задумываясь:
– Конечно. Она будет рада такой встрече.
Солнечный лучик на Катиных плечах встрепенулся и полетел к ближайшему перекрестку. Пути земные всегда крестообразны.
– Она будет рада. Только давай купим ей воды.
Тридцатиградусная августовская жара давала о себе знать.
Мы поднялись на последний этаж больничного корпуса – в палату хирургического отделения. Диане было очень плохо. Она лежала под капельницей. Бледное лицо казалось мраморным. И все же, Диана старалась держаться приветливо.
– Рада вам.
Я увидел под кроватью трубки и пакеты. Время от времени подходила суетливая старушка, чья-то посетительница, поправить капельницу. Хотелось подбодрить Диану. Я понимал, что ситуация опасная.
– Что с тобой случилось? В чем заключалась операция, Диана? Катя, давай воду оставим здесь, на подоконнике.
– Надо было поправить кишки. Все будет хорошо, Сережа.
Диана лежала у окна. В солнечном струистом воздухе трепетали насмешливые ласточки. Наверное, под карнизом были их гнезда.
– Я знаю, Диана. Ты скоро поправишься. Важно верить в это. Я навещу тебя в пятницу. Хочешь? А Катя уезжает сегодня.
Диана прерывисто вздохнула.
– В пятницу? Это – скоро? Через… Через пять дней? Да, конечо, приходи. Позвони только, пожалуйста, в четверг. Видишь, телефон лежит рядом, на простынке. Как я рада вас видеть!..
– Держись, Диана!..
Я оставил подруг посекретничать, вышел из палаты. Ко мне подбежала старушка, которая присматривала за Дианой, и стала причитать:
– Ох, плохо ей, молодой человек! Плохо!.. Все температура держится после операции. А операция-то была уже несколько дней, как!.. Плохо ей!..
У меня в груди гулял ветер. Я отвечал:
– Вы уж присматривайте за ней, пожалуйста. Подходите к ней почаще.
Вот Вышла из палаты и Катя. Я предложил ей подойти к лечащему врачу.
– Не знаю, Сереж, стоит ли…
Врач нам, неродственникам, ничего не объяснил, конечно. Диалог наш был прост:
– А вы, молодые люди, у нее самой спросили?
– Да.
– Ну, вот…
Из больничного корпуса мы выходили опустошенными.
– Надеюсь, это излечимо.
– Боюсь, что онкология, Сереж.
Вскоре я протянул ей косметичку с сюрпризом и попрощался.
В четверг с работы позвонил Диане. Ответил Игорь.
– Она в реанимации. Печеночная недостаточность. Звони.
– Я позвоню вечером. Надеюсь, все обойдется.
Но вечером он перезвонил мне сам и сообщил, что Диана умерла полчаса назад. Наша пятничная встреча осталась в солнечном янтаре беспомощной слезой памяти.
На воскресенье была назначена кремация. Мне показалось необходимым пойти попрощаться.
И вот – прощальный зал больничного морга. Немногочисленные родственники и знакомые. Среди этих тусклых образов были и Игорь, и отец Дианы, и отец Катерины. Лицо в открытом гробу казалось коричневым, чужим. На подбородке застыла складка предсмертного отчаяния. Бумажные блики венков лишь подчеркивали весь трагизм столь скорого финала. Я вспоминал это же лицо четыре дня назад. А сейчас – пустая, грубо нарисованная маска.
Ухабистая дорога в крематорий. Служащий с речью. Минуты неизбывного бытия до и после. Блаженный отец Дианы, что-то бормотал, повиснув у меня на руках.
– Есть ли желающие взять слово?
Игорь с дрожащим лицом и безумными глазами вышел вперед.
– Я почитаю стихи, посвященные ей.
Плохо сложенные строки прозвучали резким диссонансом всему. Ветер в моей груди сжался до одного позднего всхлипа.
И вот резиновая лента пришла в движение. Гроб уходил за шторки. Отец Дианы встрепенулся всем своим грузным телом, завыл протяжно у меня из-под локтей, пытаясь лечь на гроб, но падая на колени:
– Не уходи-и-и! Не уходи-и-и!..
Шторки захлопнулись. Люди вернулись в лето.
На поминках, которые были устроены во дворе дома Дианы, на детской площадке, сквозь привкус ядреной водки, сквозь залитые солнцем грани простых стаканов все глуше звучали отрывочные, никому не нужные фразы:
– На лечение пошло четырнадцать тысяч, а на кремацию – три тысячи…
– В свидетельстве о смерти написали: “Нетипичный язвенный колит”. Разве от этого умирают? Да надо судить врачей!..
– А сейчас послушайте, как мы поем с Дианой дуэтом. Я положил диктофон на столе…
– Прах забираем через неделю…
август 2012
