Одна девушка рассказывала, как на улице подошла к ней культурная старушка и спросила, который час.
Девушка, как это ныне водится, полезла в сумочку, достала мобильный телефон и сообщила старушке время.
'Но мне не нужно время из телефона! - воскликнула капризная старушка.
- Мне нужно время из часов!'
И старушка эта кое-что таки понимала про время.
То время, которое мы все почти сейчас носим с собой и держим в доме - оно вырабатывается при помощи суетливых электронов,
про которые точно известно только то, что они всегда находятся не там, где им положено.
И в результате получается совершенно несусветная дичь:
только что вроде бы было без четверти, но посмотришь через пятнадцать минут - а там уже наступило завтра.
Такие приборы годятся только на то, чтобы узнавать по ним на сколько ты уже опоздал.
Ну или о том, что всё равно уже никуда не успел.
Человек, пытающийся жить по такому времени, обычно носится как угорелый, глаза его бегают, язык его сух и дыхание поверхностно.
И жизнь свою он заканчивает как-нибудь нелепо: в автомобильной пробке или в очереди на излечение от простатита.
Настоящее же время делается совсем не так.
Оно не скачет, как полкило блох - оно вообще предпочитает никуда не двигаться.
Время вообще очень похоже на туман: если сверху ветер носит его клочьями, то в низинах оно лежит неподвижно.
Помните, в доме у бабушки обязательно был такой механизм для производства медленного-медленного времени:
чтобы оно хоть немного двигалось вперёд, нужна была тяжёлая-претяжёлая гиря на каторжной цепи, которую каждое утро нужно было возвращать на место.
И было долгое-долгое утро, и нескончаемый день, и бесконечный вечер.
И ничего вокруг этого механизма никогда не менялось и висели вокруг него всё те же портреты в синих рамках:
бабушка в подвенечном платье рядом с мужчиной, похожим на артиста из кинофильма 'Трактористы';
давно всеми забытые родственники, испуганные наши родители, вытаращившие глаза из-за треснувшего стекла, за которым располагается уже вообще совершеннейшая древность.
И кровать с уложенными горкой подушками, на которой строжайше запрещено валяться днём,
и термос времён советско-китайской дружбы с завёрнутой в шоколадную фольгу пробкой,
и муха, лениво и неутомимо бьётся жестяной своей головой об оконное стекло.
А если зайти в пустой дом в заброшенной деревне, в нём обязательно найдутся сломанные ходики.
Это значит, что всё: время кончилось и наступила, ясное дело, вечность.
Но не для нас: у нас в кармане пищит, в ухе звенит и в голове тикает.
Типа жизнь у нас. (с)
да и надо ли..
одного чая на костре мне мало
