Пигмеи убили слона на поляне вблизи опушки леса, недалеко от деревни племени валези, старейшину которой звали Паванза. Они послали ко мне гонца с этой вестью, и он проводил меня к поляне. Никогда еще я не спешил так, продираясь сквозь тропический лес. Ведь подобный случай уже не мог повториться!
Мой проводник рассказал, как бамбути много миль преследовали раненого слона, пока не прикончили его на хорошо освещенной открытой поляне. На ней растет только слоновая трава, которая будет скоро умята собравшейся толпой, добавил он.
Я надеялся, что пигмей так расписывает поляну не только для моего удовольствия, и когда мы достигли цели, все оказалось правдой. Поляну заливал яркий солнечный свет, и до наступления сумерек было еще далеко.
Только одно не совсем понравилось мне: на поляне толпилось слишком много народу — сотни три-четыре мужчин и женщин, примерно поровну банту и пигмеев. Здесь собрались все родственники пигмейских охотников и банту — «покровителя» их вожака. К счастью, дележ не начался: не прибыли еще вождь валезе этого района и старейшина деревни, в которой жил «покровитель».
После их появления все взоры устремились к «покровителю». Он внимательно осмотрел толпу, убедился, что все, имеющие право участвовать в дележе, в сборе, и подал знак четырем охотникам, убившим слона. Они взобрались на тушу. По второму сигналу главный охотник вонзил копье в бок слона, и они спрыгнули с туши.
Пигмеи и банту выстроились в шеренгу. Мужчины держали в руках острые ножи, и за каждым стояла его жена с большой корзиной. По новому сигналу «покровителя» пигмеи и банту бросились к туше. Каждый старался первым взобраться на нее. Женщины громкими криками подбадривали своих мужей. Эта сцена напоминала картину штурма баррикады во время восстания. Хотя на первый взгляд происходящее казалось настоящим бедламом, на самом же деле все шло организованно, по плану.
Взобравшийся первым получал право вырезать кусок мяса от позвоночника до середины живота. Не всегда «победитель» получал весь кусок, но он полагал, что чем больше отрежет, тем больше ему достанется.
Пигмеи и банту облепили тушу, и началась ее разделка. Отрезав большой кусок мяса, мужчина не глядя кидал его через плечо. Он знал, что его жена не спускает с него глаз и в любой момент готова подхватить брошенный кусок и положить его в корзину. Вскоре воздух наполнили куски мяса, а женщины метались около туши, нередко подхватывая их на лету. Несмотря на кажущуюся неразбериху, никто никому не мешал и ни с кем не ссорился. Впрочем, по-видимому, происходившее только мне казалось суматохой, африканцы же прекрасно соображали что к чему. Но, к несчастью, они то и дело подвертывались под объективы и мешали снимать сцену разделки туши.
Наконец «верхний» бок был начисто срезан, и наступил перерыв. Двое пигмеев топорами прорубили отверстие между ребрами слона, схватили свои копья и исчезли внутри туши. Снаружи остались только наконечники копий, и по их движению можно было проследить путь бамбути в грудной клетке слона. Они рубили тушу изнутри и выбрасывали через отверстие мясо, сердце, печень и другие потроха животного — самые лакомые кусочки.
Я не верил, что тушу можно справедливо разделить между таким количеством людей, но к вечеру все было кончено, и никто не считал себя обиженным. У всех было хорошее настроение, и все разошлись веселые и довольные. Вождь валези получил огромную ногу, старейшине деревни тоже достался «отборный» кусок. «Покровитель» старшего охотника унес часть внутренностей, большой кусок мяса и бивни, несомненно самое ценное для него. Он же решил, кому сколько достанется мяса, и, по-видимому, никто не имел права оспаривать его решение, после того как вождь и старейшина получили свою долю.
Семьи охотников, убивших слона, получили больше всех, не остались обиженными и их родственники-«односельчане». Ни один кусочек не пропал даром. Разделили даже кожу — из нее пигмейки варят суп.
