Попалась мне занятная статейка. Много буковок правда...
Другой Юго-Восток: почему в Харькове не будет "донецкого сценария"
Донецк отличается от Днепропетровска, а Луганск от Харькова. О последнем автор и предлагает поговорить. Во-первых, потому что в этом городе прошла вся его сознательная жизнь, и автор может брать на себя смелость рассуждать о ментальных особенностях харьковчан, а во-вторых Харьков - это в определенном смысле другой Юго-Восток. Юго-Восток, который, кажется, не способен говорить в голос, в сложные моменты истории склонен занимать выжидательную позицию и обречен быть ведомым. Т.е., в определенном смысле это Юго-Восток не смелых пассионариев, а осторожных обывателей.
Начать нужно с развенчания мифов, которые прочно сидят в сознании, прежде всего, харьковчан, которые из чувства местного патриотизма эти мифологемы холят и лелеют. И все бы хорошо, если бы эти мифы не мешали трезво оценивать действительность.
Первый миф - Харьков город промышленный. Правда, сейчас, все больше говорят о неком «промышленном потенциале». На самом же деле, никакого «промышленного потенциала» в Харькове уже давно не существует. Если, конечно, не считать потенциалом сотни квадратных метров заброшенных цехов и с десяток кое-как выживающих бывших промышленных гигантов, которые, за редчайшими исключениями, не дотягивают и до десятой части объемов производства двадцатилетней давности.
Например, завод им. Малышева некогда выпускал более тысячи единиц бронетехники в год, сейчас – от силы несколько десятков. Харьковский авиазавод – 60-70 самолетов в год, сейчас – буквально единицы. Старейшее харьковской предприятие – «Серп и молот» производило 190 тыс. двигателей в год, а ныне – не существует вовсе: его корпуса сровняли с землей и продали под видом «технопарка», который не производит вообще ничего.
Этот список потерь можно перечислять еще долго, но нам для понимания социального состава Харькова важно одно сравнение – двадцать лет назад на десяти крупнейших предприятиях Харькова было занято около 200 тыс. человек. Это не считая предприятий помельче. Сейчас общее количество работающих на крупных промышленных предприятиях вряд ли дотянет тысяч до двадцати. В общем, «Харьков – город рабочий» - не более чем миф.
Еще один расхожий миф - Харьков город научный. Да, количество НИИ, до сих пор существующих в городе, впечатляет. Если не учитывать того ёфакта, что некогда они обслуживали мощный промышленный регион. Когда регион перестал быть промышленным, эти самые НИИ превратились в банальных арендодателей, т.е. многие из них живут сдачей помещений в центре города, а никак не научными разработками.
Говорить о том, что в Харьковской науке ничего не делается, нельзя, однако по сравнению с тем, что делалось 20 лет назад, это практически ничто. И дело в данном случае не только в изменении структуры промышленного производства, но и в утечке мозгов – проблеме, которая коснулась всего постсоветского пространства. Так что все разговоры о научном потенциале является по сути такими же «фантомными болями», что и рассуждения о потенциале промышленном.
Миф о научности Харькова порождает еще одну мифологему, которая проистекает из идеи о значительном пласте технической интеллигенции. Речь идет о том, что Харьков город культурный. На самом же деле Харьков за последние 20 лет если и подарил украинской культуре какие-то выдающиеся имена, то не смог эти имена удержать, и ассоциируются они вовсе не с Харьковом. (Исключение составляют, пожалуй, лишь писатель Сергей Жадан, да группа «5'nizza», но при всем уважении к творческому размаху означенных граждан, за 20 лет этого явно маловато).
Итак, Харьков не промышленный, что исключает какое-либо классовое сознание. В Харькове просто нет среды, которая могла бы взрастить и организовать хоть какое-то подобие левого движения или хотя бы дать почву для каких-то левых или консервативных настроений. Харьков не научный, что не дает оснований рассуждать об интеллектуальном потенциале, способном оказать какое-то влияние на социальную мысль. Харьков не культурный, а потому не способен родить лидеров общественного мнения в гуманитарной сфере, которые, как правило, являются носителями либеральных идей и катализаторами всяких майданов. Так какой же Харьков сейчас?
На самом деле, Харьков город торговый, или, если угодно - бизнесовый. Не верите? Вспомните цифры занятых на крупнейших промышленных предприятиях и сравните с количеством занятых на главном «инфраструктурном объекте» города – рынке Барабашова. Рынок этот обслуживает по разным оценкам 60-70 тыс. человек. И это только сам рынок, без учета сопутствующего бизнеса типа перевозок покупателей, обслуживания торговых мест и производства товаров, которые делаются исключительно для рынка – все это мелкие полулегальные производства типа швейных мастерских. Сюда же можно добавить такие «сопутствующие индустрии» как контрабанда, ввоз нелегалов и т.д. Все это огромная армия людей.
Но даже без «Барабашова» Харьков все равно оставался бы городом, ориентированным, прежде всего, на мелкий и средний бизнес. Поэтому в Харькове оказалась невозможна такая концентрация активов в одних руках, как это произошло, например, в Донецке или Днепропетровске. В плане предприимчивости и коммерческой вольницы для огромной части населения Харьков похож скорее на Одессу, которая так же имеет изрядное количество миллионеров, но не миллиардеров. Эту коммерческую активность харьковчан признают даже за рубежом. Например, в позапрошлом году, в рейтинге, который опубликовало издание «Financial Times», Харьков занял первое место в номинации «Наибольшая эффективность ведения бизнеса», обойдя даже такие города как Тбилиси, где, кажется, для развития бизнеса сделано все возможное и невозможное.
Автор далек от мысли обвинять харьковчан в барыжности. На самом деле, коммерческая хватка и исключительный прагматизм позволили харьковчанам создать относительно комфортную среду обитания – по состоянию городской инфраструктуры Харьков опережает все города-миллионники Украины, а сейчас, может быть, даже и столицу. И кстати, ключевым фактором в этом процессе стал человек, который мог появиться и править только в таком городе как Харьков. Только харьковчане могут по достоинству оценить бульдожью хватку, жесткость и весьма специфические понятия о справедливости Геннадия Кернеса. Вряд ли такой мэр мог появиться, например в Донецке или, тем более, во Львове. В определенном смысле, Кернес не то что бы собирательный образ среднего харьковчанина, но точно – стопроцентный продукт «Made in Kharkov», его, так сказать, - плоть от плоти.
Что эти качества харьковчан значат в политическом плане?
Во-первых, эгоизм, неизбежно порождаемый бизнес-средой, значительно уменьшает способность харьковчан к консолидации. Позиция «Моя хата с краю», разумеется, не является нерушимой, и в случае серьезной беды харьковчане, так же, как и жители других городов, готовы объединяться. Но «порог консолидации» у харьковчан явно куда выше, чем, например, у жителей Донецка. Кстати, что интересно, это качество проявляется, в том числе, и у так называемых «элит». Есть донецкое лобби, днепропетровское, львовское. А вот харьковского как-то не сложилось. Представительство харьковчан в исполнительной власти всегда было несоизмеримо мало в сравнении с ролью региона в экономике страны. А попытки объединить харьковских нардепов в какие-то группы всегда заканчивались появлением аморфных, ничего по сути не решающих, образований.
Во-вторых, средний харьковчанин, как правило, ко всему относится с недоверием, а потому мало склонен воевать за некие абстракции, которые нельзя пощупать. Т.е., на борьбу с Правым сектором среднестатистический харьковчанин выйдет только тогда, когда этот самый Правый сектор врежет ему дубинкой по физиономии. В буквальном смысле. А до того ютубовское видео, конечно, может нарушить душевный покой харьковчанина, но не настолько, чтобы он взялся за вилы.
В-третьих, неприятие абстрактных идей приводит к тому, что харьковчане мало восприимчивы к тезаурусу, построенному на общих фразах, который работает в других областях. Это, к жителю Львовской области можно обратиться со словами о «европейском выборе». Харьковчанин на это ответит – «Хорошо, а сколько будет стоить килограмм картошки?» А на слова о «Русском мире» харьковчанин ответит: «Ну, мы как бы не против, а почем будет литр бензина?»
Т.е. среднестатистический харьковчанин мыслит цифрами и конкретными прагматичными вещами типа наличия работы или размера пенсий. Тот факт, что абстрактные мировоззренческие понятия и конкретные приземленные категории между собой связаны, никто из харьковчан отрицать не станет, но искать эту связь большинство не склонно, потому что некогда: мысли заняты тем, как заработать (украсть, накружить) копейку, и не оставляют времени для размышлений.
В-четвертых, среднестатистический харьковчанин, обладая куда более развитой коммерческой жилкой, чем жители многих других регионов, в большей степени склонен полагаться на себя, чем на власть. Средний харьковчанин уверен – что бы ни задумал Киев, всегда можно «выкрутиться», «порешать», «намутить» и т.д. Соответственно, требовать что-то от центральной власти харьковчанин считает контрпродуктивным, куда естественнее рассчитывать на себя. Повысили налоги – мы найдем «схемы», закрыли границу, мы найдем «коридоры», подняли коммуналку – «А руки тебе на что, счетчик, что ли, скрутить не можешь?» и т.д.
Конечно, при всем при этом, харьковчане не являются жителями другой планеты, в общем и целом, им присущи те же страхи, надежды и устремления, что и всем жителям Юго-Востока. Но ментальные отличия харьковчан не дают оснований полагать, что ситуация в Харькове будет развиваться по донецкому и луганскому сценарию. Совершенно так же не будет она развиваться и по сценарию Днепропетровска или Одессы. Если в Харькове и будет реализован какой-то сценарий, то это будет сценарий харьковский. Так же, как, например, в Одессе будет реализован сценарий одесский. Потому что Юго-Восток – разный. Это неплохо бы наконец понять политикам с разных сторон границ и баррикад, а так же людям, так или иначе формирующим общественное мнение.
Потому что без осознания этого простого факта мы обречены на вечное хождение по кругу, вызванное тотальным непониманием между регионами, странами, политиками и вообще всех со всеми.
