Самое-самое любимое стихотворение

В искушениях всяких и разных
дух и плоть усмирять ни к чему;
ничего нет страшней для соблазна,
чем немедля поддаться ему.
.........................

Бывает - проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
.......................................

Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала
и переходим с ней на ты,
а после дарим очень мало.
.........................................

Добро со злом природой смешаны,
как тьма ночей со светом дней;
чем больше ангельского в женщине,
тем гуще дьявольское в ней.
................................................

Люблю отчизну я. А кто теперь не знает,
что истая любовь чревата муками?
И родина мне щедро изменяет
с подонками, похвостами и суками.

И. Губерман
 
Р. Стивенсон

Heather Ale

Вересковый мед


From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.


There rose a king in Scotland,
A fell man to his foes,
He smote the Picts in battle,
He hunted them like roes.
Over miles of the red mountain
He hunted as they fled,
And strewed the dwarfish bodies
Of the dying and the dead.


Summer came in the country,
Red was the heather bell;
But the manner of the brewing
Was none alive to tell.
In graves that were like children's
On many a mountain head,
The Brewsters of the Heather
Lay numbered with the dead.

The king in the red moorland
Rode on a summer's day;
And the bees hummed, and the curlews
Cried beside the way.
The king rode, and was angry,
Black was his brow and pale,
To rule in a land of heather
And lack the Heather Ale.

It fortuned that his vassals,
Riding free on the heath,
Came on a stone that was fallen
And vermin hid beneath.
Rudely plucked from their hiding,
Never a word they spoke:
A son and his aged father -
Last of the dwarfish folk.


The king sat high on his charger,
He looked on the little men;
And the dwarfish and swarthy couple
Looked at the king again.
Down by the shore he had them;
And there on the giddy brink -
"I will give you life, ye vermin,
For the secret of the drink."

There stood the son and father
And they looked high and low;
The heather was red around them,
The sea rumbled below.
And up and spoke the father,
Shrill was his voice to hear:
"I have a word in private,
A word for the royal ear.

"Life is dear to the aged,
And honour a little thing;
I would gladly sell the secret,"
Quoth the Pict to the King.
His voice was small as a sparrow's,
And shrill and wonderful clear:
"I would gladly sell my secret,
Only my son I fear.

"For life is a little matter,
And death is nought to the young;
And I dare not sell my honour
Under the eye of my son.
Take HIM, O king, and bind him,
And cast him far in the deep;
And it's I will tell the secret
That I have sworn to keep."


They took the son and bound him,
Neck and heels in a thong,
And a lad took him and swung him,
And flung him far and strong,
And the sea swallowed his body,
Like that of a child of ten; -
And there on the cliff stood the father,
Last of the dwarfish men.

"True was the word I told you:
Only my son I feared;
For I doubt the sapling courage
That goes without the beard.
But now in vain is the torture,
Fire shall never avail:
Here dies in my bosom
The secret of Heather Ale."

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский.
Безжалостный к врагам,
Прижал он бедных пиктов
К скалистым берегам.


На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.


В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки медовары
Приют себе нашли.


Король по склону едет
Над морем на коне,
И рядом реют чайки
С дорогой наравне.


Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»


Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.


Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,
- Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.


К берегу моря крутому
Их привели па допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.


Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.


Гневно король промолвил:
- Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!


Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.


И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!


Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!
- Карлик сказал королю.


Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!


Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.


Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
-И я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..


Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.


Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:


- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.


А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна
- Мой вересковый мед!


Перевод С. Маршака
 
Останнє редагування:
Ты пишешь мне, что всё темно и плохо,
всё жалким стало, вянущим и слабым;
но, друг мой, не в ответе же эпоха
за то, что ты устал ходить по бабам.
--------------------------------------
Изведав быстрых дней течение,
я не скрываю опыт мой:
ученье - свет, а неучение -
уменье пользоваться тьмой.
--------------------------------------
Чего ж теперь? Курить я бросил,
здоровье пить не позволяет,
и вдоль души глухая осень,
как блядь на пенсии, гуляет.
--------------------------------------
Вчера я бежал запломбировать зуб
и смех меня брал на бегу:
всю жизнь я таскаю мой будущий труп
и рьяно его берегу.
--------------------------------------
Привычка греет, как постель,
и гасит боль, как чародей;
нас часто держит на кресте
боязнь остаться без гвоздей.
--------------------------------------
Редко нам дано понять успеть,
в чём таится Божья благодать,
ибо для души важней хотеть,
нежели иметь и обладать.
--------------------------------------
Я злюсь, когда с собой я ссорюсь,
переча собственной натуре,
а злит меня зануда-совесть,
никак не спится этой дуре.


Игорь Губерман-
 
Заблудились в изгибах изгои -
Из овалов не выйдут герои,
Время-дышло вошло в нас и вышло,
В лазаретах защитники Трои.

Берегут свою кровь и разлуку,
Не загнать на чужие пожары
Эту теплую, честную суку,
Эти томные, нежные чары.

Не виню равнодушных, сам грешен,
Слишком много на каждом проклятья.
Я искал дорогие объятья -
И нашел, и удобно повешен.

В ресторане, под звуки ванили,
Поп-звезда расплела злые груди,
В пьяной тьме киловаттной кадрили
Превращаются в прошлое люди.

Наши песни там только - помеха.
Умирать, чтобы жить - не для "вечных".
И жует бесконечное эхо,
Как бифштексы, молитвы конечных.

Ю.Шевчук
 
***

Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так; извините:
жил я впервые на этой земле.

Я её только теперь ощущаю.
К ней припадаю. И ею клянусь...
И по-другому прожить обещаю.
Если вернусь... Но ведь я не вернусь.

***

Над головой созвездия мигают.
И руки сами тянутся к огню...
Как страшно мне, что люди привыкают,
открыв глаза, не удивляться дню.

Существовать. Не убегать за сказкой.
И уходить, как в монастырь, в стихи.
Ловить Жар-птицу для жаркого с кашей.
А Золотую рыбку - для ухи.

Роберт Рождественский ...
 
Вращается, падая, лист,
Ковром под ногами шуршит.
Прозрачен и призрачно чист,
Как голос невинной души...
Подхвачен дыханьем ветров,
Рисует, танцуя, круги...
Закон его жизни суров -
Он стелется под сапоги.
Безмолвно спускается он,
Дрожа перед страшной судьбой...
Неслышный страдальческий стон
Приносит погибель с собой...
Ведь он умирать не спешил,
На кроне дерев шелестя,
Но КТО-ТО за всех предрешил,
И листья, как птицы, летят...


Ирина Наумкина (с)
 
На годовщину смерти Достоевского

Садом шел Христос с учениками...
Меж кустов, на солнечном песке,
вытканном павлиньими глазками,
песий труп лежал невдалеке.

И резцы белели из-под черной
складки, и зловонным торжеством
смерти заглушен был ладан сладкий
теплых миртов, млеющих кругом.

Труп гниющий, трескаясь, раздулся,
полный склизких, слипшихся червей...
Иоанн, как дева, отвернулся,
сгорбленный поморщился Матфей...

Говорил апостолу апостол:
"Злой был пес, и смерть его нага, мерзостна..."
Христос же молвил просто:
"Зубы у него - как жемчуга..."

Владимир Набоков (с)
 
ТЭФФИ


На острове моих воспоминаний
Есть серый дом. В окне цветы герани,
ведут три каменных ступени на крыльцо…
В тяжелой двери медное кольцо.
Над дверью барельеф - меч и головка лани,
а рядом шнур, ведущий к фонарю…
На острове моих воспоминаний
я никогда ту дверь не отворю!..
 
Как сказать про любовь? (05.03.1993)

Ты прекрасна, как райский цветок.
Ты прекрасна - к чему тут сравненья?
Поражая меня, словно ток,
Ты рождаешь во мне вдохновенье.
Где найти мне такие слова,
Чтоб тебя описать постараться?
Не хранит их моя голова,
Не найти мне их, как ни старайся.
Как тебе рассказать про любовь,
Что во мне с каждым днем все сильнее?
Я встречаю тебя вновь и вновь,
Но начать разговор все труднее:
Я боюсь, что ответишь ты "нет" -
Для меня это будет мученьем.
Догадайся и дай мне ответ
Не словами, а глаз выраженьем.
Кирилл Кузнецов
 
ОСТАЕТСЯ…

Ну убежишь, ну убежишь за горизонт,
А ведь уже не тот азарт.
Какой скажи, какой скажи тебе резон,
Когда не держат тормоза?
Когда другим глядеть в глаза,
Как раньше, - просто нету сил.
И от себя не убежать,
И остается только ждать
И жить как жил!

Вот так всегда, когда проходишь рубежи,
Где без расплаты чудеса…
И навсегда однажды выдумана жизнь,
А в самом деле – полчаса.
И остается только ждать
Под синью напряженных жил…
И от себя не убежать,
И остается только ждать
И жить как жил!

И стук колес, и сердца стук
Во сне сливаются в один.
И шелест книг, и синий свет витрин –
Все это позади.
Осенняя печаль и солнца свет –
На всей земле единственный пожар.
От ветра у травы,
Как где-то от любви,
Ресницы задрожат…

Я знаю – нет твоей вины,
Как нет конца пути.
Я знаю, что продолжить надо путь,
Хоть некуда уйти.
И остается убеждать себя,
Что нет причин для правды или лжи.
И от себя не убежать,
И остается только ждать
И жить как жил.

А за окном, а за окном летят года
По рельсам этих дней,
И только на губах слезиночка дождя
Вдруг стала солоней.
Как мне понять, как угадать
И прикоснуться к шепоту рассыпанных волос?
Но остается только ждать,
И жить как жил,
И слушать стук колес.

Зачем же ждать, чего-то ждать,
Как новую беду,
И прятать грусть –
Она у всех, как прежде, на виду.
Мелькнет удача, мелькнет удача,
Та, которою ты так не дорожил…
И от себя не убежать,
И остается только ждать
И жить как жил!
(с) Ю. Кукин
 
Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
запросто.
И тогда я вымахну-
вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное-
в море брошусь,
густое,
зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем
велено...
Но ведь ты же
сильнее меня,
сильней
и уверенней!
Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла
не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь,
если захочешь.
Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою -
такой уверенной -
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье -
я прошу,
робея,-
помоги мне
в себя поверить,
стань
слабее.

1962, РР
 
Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому ещё ты нужен,
Кому теперь в друзья ты попадёшь?
Воротишься, купи себе на ужин
Какого-нибудь сладкого вина,
Смотри в окно и думай понемногу:
Во всем твоя, одна твоя вина,
И хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
Как хорошо, что ты никем не связан,
Как хорошо, что досмерти любить
Тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
Ничья рука тебя не провожала,
Как хорошо на свете одному
Идти пешком с шумящего вокзала.
Как хорошо, на родину спеша,
Поймать себя в словах неоткровенных
И вдруг понять, как медленно душа
Заботится о новых переменах.
 
Любимых много, особенно на тему любви :)
Один из самых любимых:

"Стоп!" говорю я, но делаю шаг.
Сорвавшись с вершины вновь падаю вниз,
Свершая руками отчаянный взмах
Руками вцепляюсь в нависший карниз...

Куда не шагнешь ты - везде пустота
Кругом одни скалы да лед.
И выбора нет, что б решить - та, не та,
Тропа, что к вершине тебя поведет.

И снова цепляясь за камни рукой,
Ты делаешь новый свой шаг.
Но мир, что создал ты, суровый такой
Никогда не простит твой малейший промах.

Погрязши в трясине печальных мыслей,
Лавиной, низвергнутый вниз
Ты взгляд обрати свой опять на друзей
На тех, что как встарь, рядом вновь собрались.

Открой свою душу и солнце впусти,
Что б вновь засияла она!
И твердо скажи сам себе - "Не грусти!"
Увидишь, падет пред тобою стена.

Тот самый барьер, который лишь ты
Отчаянным жестом воздвиг!
Теперь на камнях прорастают цветы,
На долго запомнишь чудесный сей миг.
 
Пока над головой свистят плевки картечи,
Окрашивая синь кровавою слюной,
И, сотни тысяч тел сжигая и калеча,
Злорадный властелин полки бросает в бой.
Пока скрежещет сталь, сводя с ума бегущих,
И грудою парной растет в полях зола, -
Бедняги мертвецы! В твоих, природа, кущах!
Зачем же ты людей так свято создала?
В то время бог, смеясь и глядя на узоры
Покровов алтарей, на блеск тяжелых чаш,
Успев сто раз на дню уснуть под "Отче Наш",
Проснется, ощутив тоскующие взоры
Скорбящих матерей: они пришли - и что ж?
Он с жадностью глядит на их последний грош.
(А. Рембо)
 
Ежевика, :)...
 
Ежевика, воспринимать можешь как хочешь. Просто прочитав стих, и посмотрев потом уже на ник кто это запостил, улыбнулся))) хы.
 
По вечерам, над ресторанами
Горячий воздух тих и глух...
Это таски!!!:yahoo: :yahoo: :yahoo: :клас:
 
А Сашина "Незнакомка" - не обидица? ... ;)
 
Ви повинні увійти або зареєструватися, щоб відповісти.
Назад
Зверху Знизу