А пофилософствовать? (стихами о самом главном)

[Shindje]

Один мой друг подбирает бездомных кошек, Несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит. Они у него в квартире пускают корни: Любой подходящий ящичек, коврик, ковшик, Конечно, уже оккупирован, не осталось Такого угла, где не жили бы эти черти. Мой друг говорит, они спасают от смерти. Я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь. Он тратит все деньги на корм и лекарства кошкам, И я удивляюсь, как он ещё сам не съеден. Он дарит котят прохожим, друзьям, соседям. Мне тоже всучил какого-то хромоножку С ободранным ухом и золотыми глазами, Тогда ещё умещавшегося в ладони... Я, кстати, заботливый сын и почетный донор, Я честно тружусь, не пью, возвращаю займы. Но все эти ценные качества бесполезны, Они не идут в зачет, ничего не стоят, Когда по ночам за окнами кто-то стонет, И в пении проводов слышен посвист лезвий, Когда потолок опускается, тьмы бездонней, И смерть затекает в стоки, сочится в щели, Когда она садится на край постели И гладит меня по щеке ледяной ладонью, Всё тело сводит, к нёбу язык припаян, Смотрю ей в глаза, не могу отвести взгляда. Мой кот Хромоножка подходит, ложится рядом. Она отступает.

(с) Дана Сидерос

читаю уже в который раз... душу вынимает.
Опять хочу завести кота/кошку

 

[iorina]

Опушка - и развилка двух дорог.
Я выбирал с великой неохотой,
Но выбрать сразу две никак не мог
И просеку, которой пренебрег,
Глазами пробежал до поворота.

Вторая - та, которую избрал, -
Нетоптаной травою привлекала:
Примять ее - цель выше всех похвал,
Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,
Она сама изрядно потоптала.

И обе выстилали шаг листвой -
И выбор, всю печаль его, смягчали.
Неизбранная, час пробьет и твой!
Но, помня, как извилист путь любой,
Я на развилку, знал, вернусь едва ли.

И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог - я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.

(Фрост)

 

[iorina]

Два желания

1

Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты...
И брать от людей из дола
Хлеб вино и котлеты.

2

Сжечь корабли и впереди, и сзади,
Лечь на кровать, не глядя ни на что,
Уснуть без снов и, любопытства ради,
Проснуться лет чрез сто.

(Саша Черный)

 

[Джемма]

Два желания

1

Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты...
И брать от людей из дола
Хлеб вино и котлеты.

2

Сжечь корабли и впереди, и сзади,
Лечь на кровать, не глядя ни на что,
Уснуть без снов и, любопытства ради,
Проснуться лет чрез сто.

(Саша Черный)

Еще парочка желаний

Выброшу битые временем платья
из шифоньера просторного,
а заодно запрещу издавать я
глупости Саши Черного.

Опушка - и развилка двух дорог.
Я выбирал с великой неохотой,
Но выбрать сразу две никак не мог
И просеку, которой пренебрег,
Глазами пробежал до поворота.

Вторая - та, которую избрал, -
Нетоптаной травою привлекала:
Примять ее - цель выше всех похвал,
Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,
Она сама изрядно потоптала.

И обе выстилали шаг листвой -
И выбор, всю печаль его, смягчали.
Неизбранная, час пробьет и твой!
Но, помня, как извилист путь любой,
Я на развилку, знал, вернусь едва ли.

И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог - я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.

(Фрост)

Он выбирал, как выбирать привык.
Порою раем кажется безлюдье.
А может быть, там кроется тупик?
И даже ангел не услышит крик,
не то чтобы свидетели и судьи?

 

[iorina]

Я не слушал тебя, старина!
Извини! Размечтался устало.
Звон льдинок в бокале вина
Разбудил мою память от сна,
И струна её вновь зазвучала.

Оказался на пастбище вдруг
Я, спустя двадцать лет – всё знакомо,
В этом звуке услышал, мой друг,
Колокольчиков звон я вокруг
От коров, приближавшихся к дому.

Лепестки белых яблонь дрожат;
Златоцвет в копьевидном убранстве;
За плавильней Рапалей закат -
Дальний Запад - тревожил мой взгляд,
Как страна романтических странствий.

Был героем мой друг, и была
Моя девочка – ангел. Не скрою,
Пил я пахту, но в десять могла
Вера крепкой быть, в тридцать – прошла,
Сомневаемся мы с перепою.

Ах, всё это представилось ли,
Что мечтал я ,должно быть, устало,
Иль, скорей, потерял всё в пыли
Прошлых лет, что коркой легли
На бутылке твоей из подвала.

Ты сказал, что прошло двадцать лет?
Двадцать лет? Ах, мой друг, я всё знаю!
Все мечты, улетевшие вслед,
Все надежды, которых уж нет,
Я с тобой, старина, пропиваю!

(Фрэнсис Брет Гарт)

 

[Джемма]

Я не слушал тебя, старина!
Извини! Размечтался устало.
Звон льдинок в бокале вина
Разбудил мою память от сна,
И струна её вновь зазвучала.

Оказался на пастбище вдруг
Я, спустя двадцать лет – всё знакомо,
В этом звуке услышал, мой друг,
Колокольчиков звон я вокруг
От коров, приближавшихся к дому.

Лепестки белых яблонь дрожат;
Златоцвет в копьевидном убранстве;
За плавильней Рапалей закат -
Дальний Запад - тревожил мой взгляд,
Как страна романтических странствий.

Был героем мой друг, и была
Моя девочка – ангел. Не скрою,
Пил я пахту, но в десять могла
Вера крепкой быть, в тридцать – прошла,
Сомневаемся мы с перепою.

Ах, всё это представилось ли,
Что мечтал я ,должно быть, устало,
Иль, скорей, потерял всё в пыли
Прошлых лет, что коркой легли
На бутылке твоей из подвала.

Ты сказал, что прошло двадцать лет?
Двадцать лет? Ах, мой друг, я всё знаю!
Все мечты, улетевшие вслед,
Все надежды, которых уж нет,
Я с тобой, старина, пропиваю!

(Фрэнсис Брет Гарт)

Ну и что - пронеслось двадцать лет?
Вот диковинка! Вновь понедельник -
сочный звук, новый план, яркий след!
Ностальгия по прошлому - вред.
Сам себе ты кузнец, швец и мельник.

***
А впрочем, да, когда блефует смерть,
считается победой - уцелеть.

 

[iorina]

По алтарям, пустым и белым,
Весенний ветер дул на нас,
И кто-то сверху капал мелом
На золотой иконостас.

И звучный гул бродил в колоннах,
Среди лесов. И по лесам
Мы шли в широких балахонах,
С кистями, в купол, к небесам.

И часто, вместе с малярами,
Там пели песни. И Христа,
Что слушал нас в веселом храме,
Мы написали неспроста.

Нам все казалось, что под эти
Простые песни вспомнит он
Порог на солнце в Назарете,
Верстак и кубовый хитон.

(И. Бунин)

 

[Джемма]

Нам все казалось, что под эти
Простые песни вспомнит он
Порог на солнце в Назарете,
Верстак и кубовый хитон.

(И. Бунин)

Простые песни, где вы, где вы?
Мы жаждем ясности глоток.
Мысль растекается по древу.
Пергамент корчится от гнева.
Пойти направо иль налево?
Но кто читает между строк?





Попытка расшифровки мультфильма HELIOFANT - I, pet goat II (одна из):

Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі

 

[iorina]

Человек идет вдоль стен
разрушенных домов. Он не говорит
о войне, пожарах и голоде. Одинокий,
что-то бормочущий человек – и камень.

Да, конечно, он пожил свое.
В былые времена он строил стены,
а на заработанные деньги пил.
Он даже сподвигся на большее:

кланялся перед алтарем, пролагал
свой путь сквозь годы, изумлялся жизни.
Но сейчас он постепенно застывает
в своем нынешнем вечно сердитом облике.

Человек идет вдоль разрушенных стен,
а камни остаются камнями. Они не меняют лицо.
Это человеку свойственно бунтарство.
Ему всегда хочется вставить словцо.

(Шон Лайсахт)

 

[Брасс]

 

[iorina]

Иду - и думаю о разном,
Плету на гроб себе венок,
И в этом мире безобразном
Благообразно одинок.

Но слышу вдруг: война, идея,
Последний бой, двадцатый век...
И вспоминаю , холодея,
Что я уже не человек,

И судорога идиота,
Природой созданная зря -
"Урра!" - из пасти патриота,
"Долой!" - из глотки бунтаря.

(Г. Иванов)

 

[Джемма]

Иду - и думаю о разном,
Плету на гроб себе венок,
И в этом мире безобразном
Благообразно одинок.

Но слышу вдруг: война, идея,
Последний бой, двадцатый век...
И вспоминаю , холодея,
Что я уже не человек,

И судорога идиота,
Природой созданная зря -
"Урра!" - из пасти патриота,
"Долой!" - из глотки бунтаря.

(Г. Иванов)

Бывали хуже времена,
Но не было подлей

Это выражение — цитата из сатирической поэмы Николая Алексеевича Некрасова «Современники», созданной в 1875—1876 гг. Именно этими словами и открывается поэма:

Я книгу взял, восстав от сна,
И прочитал я в ней:
"Бывали хуже времена,
Но не было подлей".

Но не Некрасову принадлежит авторство выражения, он тоже процитировал его, взяв из рассказа русской писательницы — своей современницы Надежды Дмитриевны Хвощинской, писавшей под разными псевдонимами (В. Крестовский, В. Крестовский-псевдоним, Надежда, Н. Х., Н., Х., В. К., Николай Куратов, В. Поречников, Н. Воздвиженский), чтобы не спутали с сестрами, тоже избравшими литературное поприще — Софьей Дмитриевной и Прасковьей Дмитриевной Хвощинскими — да и просто потому, что так было принято: женская литературная деятельность еще не приветствовалась в обществе, особенно в провинциальной России. Рассказ Надежды Дмитриевны Хвощинской назывался «Счастливые люди» и был опубликован в 1874 году в журнале «Отечественные записки». (с)

Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі

 

[Дзютте]

...Говорят, что до неё четыре шага,
Только каждый этот шаг - с половину Земли.
Как в войну сорвали с фронта два полка ...
За такие-то дела расстреливали.

Говорят, что бывают такие сны,
От которых проснёшься - и хоть умри.
Эшелон замерзает на путях запасных.
По семь печатей на каждой двери.

Как печати да пломбы срывали штыком -
Письмена пламенеют, попробуй прочти -
Говорили, смеясь: "Не будь дураком,
Раз имеешь ум, то и числа сочти".

Как сочли число, да не на добро.
Вот пойдёт сейчас жара, вот потешимся!
Есть святая вода и серебро -
как-нибудь продержимся.

А за поездом земля поднимает волну,
Километры пулями летят мимо нас,
Чьи-то лица там мелькают сквозь пелену -
То ли адово войско, то ли небесный спецназ.

Сотня демонов воет всю ночь напролёт,
А мы сидим, такие беспечные,
И плюём им в лицо - ведь у нас пулемет,
И патроны у нас бесконечные.

И горят-горят за нами корабли и мосты,
А в стаканах спирт, хорош горевать!
И стакан никогда не бывает пустым,
Отчего бы вот так да и не воевать?!

Как взойдёт на небо солнце - багряны бока,
Упадёт рассвет - ведро золочёное.
И пойдет с утра девица надоить молока -
а молоко-то сгущённое...

И пойдет она туда, где край темноты
Убирает прядь ночи с мира лица.
И увидит - плывут по реке плоты,
И на каждом плоту - виселица.

А ты не плачь, не рыдай
Меж двух берегов,
Посмотри на нас - ведь мы ж не ревём!
Эти петли не для нас, а для наших врагов.
Пусть они повисят, а мы поживём.

© Борис Смоляк. 2008

cлушать

Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі

 

[iorina]

Лучше, люди, овцеводом
(хоть и худо нищебродам)
нищим быть, чем год за годом
с вами жить, с дурным народом.

Лучше быть заикой, люди,
ибо стаду ныне любо
все, что лживо и сугубо
низко, мерзостно и грубо.

Мне бы друга встретить ныне,—
вот была бы благостыня! —
я б укрыл его в пустыне
от душевного унынья.

Но одежа вам дороже,
чем душа, чем искра божья:
отвергал в искусстве ложь я —
сам остался без одежи.

Лихие везучи в речах пустозвоны,
стихии созвучий зачахли законы,
зачем же я мучил себя год за годом —
и легче, и лучше мне быть овцеводом.

(Дэви О'Брудар)

 

[Дзютте]

Актуальное стихотворение!(как любит восклицать коллега Цвету и Пахну!)

АКтуальнее некуда...

22 июн, 2014 в 7:55

Про войну​

Не надо больше про войну,
Нам надоело про войну,
Смотреть устали про войну,
Читать устали про войну,
Ну, что вы все нам про войну…

Да нету никакой войны,
Раз живы – никакой войны,
Уже сто лет прошло с войны,
Уже два дня, как без войны,
А если кто пришел с войны,
Пусть знает – нам не до войны.

У нас тут море и вообще
Других достаточно вещей,
Вот садик типа камуфляж,
Зачищенный отливом пляж,
Вот лодка, сети и весло,
А крышу нам давно снесло,
Ударной сбросило волной…
Отстаньте со своей войной!

(с)

Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі

(Донецк)

 

[Джемма]

И ещё одно:

22 июня 1941 года

Казалось, было холодно цветам,
и от росы они слегка поблёкли.
Зарю, что шла по травам и кустам,
обшарили немецкие бинокли.

Цветок, в росинках весь, к цветку приник,
и пограничник протянул к ним руки.
А немцы, кончив кофе пить, в тот миг
влезали в танки, закрывали люки.

Такою все дышало тишиной,
что вся земля еще спала, казалось.
Кто знал, что между миром и войной
всего каких-то пять минут осталось!

Я о другом не пел бы ни о чем,
а славил бы всю жизнь свою дорогу,
когда б армейским скромным трубачом
я эти пять минут трубил тревогу.
Степан Щипачев ®

Перед атакой

Когда на смерть идут,— поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв — и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Ракеты просит небосвод
и вмерзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв — и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.

Бой был коротким. А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь чужую.


1942 Cемен Гудзенко



Исполняет В. Высоцкий
в спектакле "Павшие и живые"

 

[Дзютте]

Степан Щипачёв

Семён Гудзенко

Михаил Кульчицкий.
Родился в 1919-м.
Наш земляк-харьковчанин (на доме, где он родился и вырос - угол ул. Грековской и Ващенковского переулка - есть мемориальная доска его памяти).
Михаилу пророчили большое поэтическое будущее.
Война перечеркнула пророчества.
23-летний младший лейтенант Кульчицкий погиб в январе 43-го под селом Трембачёво Луганской () области.

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
Вертящихся пропеллерами сабель?

Я раньше думал: "лейтенант"
Звучит - "Налейте нам!"
И, зная топографию,
Он топает по гравию.

Война ж - совсем не фейерверк,
А просто трудная работа,
Когда, черна от пота, вверх
Скользит по пахоте пехота.

Марш! И глина в чавкающем топоте
До мозга костей промерзших ног
Наворачивается на чёботы,
Словно хлеба месячный паёк.

На бойцах и пуговицы вроде
Чешуи тяжёлых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
С ежедневными Бородино.​

 

[Джемма]

Михаил Кульчицкий.
Родился в 1919-м.
Наш земляк-харьковчанин (на доме, где он родился и вырос - угол ул. Грековской и Ващенковского переулка - есть мемориальная доска его памяти).

На бойцах и пуговицы вроде
Чешуи тяжёлых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
С ежедневными Бородино.

 

[Pelegrem]

За ошибки политиков платят солдаты,
Ведь они выполняют приказы других.
Для солдата враги всегда виноваты,
Но не стоит солдата в этом винить.

Нет греха, если верит солдатской присяге,
Если на смерть стоит и не дрогнет в бою.
Ничего нет смешного в солдатской отваге,
Верю точно, что смелым есть место в раю.

И не важно, что будет написано позже,
Как изменится время и будет вершить.
Не судите солдата ведь это негоже,
Смерть в бою заменяет всю жизнь.

 

[ZmeyUDAV]

Голубые береты.
Альбом от войны до войны.1994г.
Спасибо, господин президент.

Спасибо, господин Президент,
За мертвые пустые глаза,
За то, что теперь можно все,
А жить нельзя.

Спасибо за обещанный рай
И нам, и нашим детям, и внукам.
Но жаль, что привыкнут они
К обманчивым слухам.

ПРИПЕВ
Ехали, ехали, ехали долго мы
Путь от беды до беды
От войны до войны!

Спасибо Вам за нищих в метро,
За грязную серость Москвы,
За то, что огромным базаром
Нас сделали Вы.

За проданную доллару Русь,
За страх перед завтрашним днем.
За то, что живем мы в канаве
Наполненной злом.

ПРИПЕВ.

За русских, что оставили мы,
Которых теперь гонят вон,
За жизнь офицеров в степи
Земной Вам поклон.

За цены, что бьют наотмашь
По нищим, больным старикам,
За жизнь, что смеется над нами
Спасибо Вам!

ПРИПЕВ.