Враг номер один
В период перед госпереворотом 18-19 брюмера 1799 года Бернадот вступил на тропу, которая в итоге и приведет его ко всем жизненным неудачам и достижениям сразу - он стал врагом Аполиона. В их долголетней вражде гасконец всегда был последователен, чаще тайно, чем явно, но всегда стремясь уязвить могущественного соперника. А вот Аполион отчего-то постоянно останавливался и не наказывал строптивого родственника - видимо, его корсиканское "чувство семьи" не позволяло. Но Жан Батист, даром что тоже южанин (гасконцы те еще клановые - например, прототипы всех четырех мушкетеров были родственниками капитана де Тревиля, который и вытащил их в люди), никогда не позволял "такой ерунде" туманить перспективы личного карьерного роста, который сразу же "развел" со службой (точнее уж, имея в виду характер Аполиона), лакейским прислуживанием "ампиратору"
Когда генерал-дезертир вернулся из Египта, Бернадот избегал встреч с ним. "
Я не желаю сидеть за одним столом с заразным человеком", - заявил он в ответ на приглашение на торжественный прием Буонапарте (тонко намекая, что тот не прошел обязательный карантин по прибытии с Востока). Впрочем, их встреча таки состоялось спустя дней десять после возвращения - Жозеф Бонапарт, его жена Жюли и сама Дезире уломали Жана Батиста нанести визит свояку. Их встречу описал в мемуарах секретарь Буонапарте
Луи Антуан Фовель де Бурьенн, утверждавший, что на спич генерал-дезертира про "отечестве опасносте" экс-министр заявил, что отечество вполне справится с врагами и внешними, и внутренними - и грозно зыркнул на родственника, после чего удалился. Позже Бурьенн передаст слова своего шефа: "
Бернадот с его мавританской кровью, предприимчивостью и дерзостью, хоть и связанный родственными узами с моими братьями, наверняка выступит против меня".
Однако уже знакомый нам генерал Сарразэн пишет, что Бернадот и Буонапарте делили консульские места накануне предполагаемого переворота - по одному каждому из них, но не сошлись на фигуре третьего консула, которым Жан Батист хотел сделать Моро, однако Аполион сему воспротивился. Другие слухи утверждали, что наш герой требовал от Директории арестовать генерал-дезертира - за дезертирство, но часть директоров уже были вовлечены в заговор Сийеса и Буонапарте, а другие боялись облажаться. В самый день 17 брюмера они снова встретились, но на просьбу Буонапарте надеть мундир и присоединиться к нему и его пронунсиаменто пришедший в штатском платье Бернадот ответил отказом: "
Я не хочу присоединяться к бунту и свергать строй, за который отдали свои жизни много людей!" После чего Жан Батист пришел к Журдану, где собрались "левоориентированные" генералы, ожидавшие (но так и не дождавшиеся) приказа правительства расправиться с мятежом. Вечером же после переворота 19 брюмера Бернадот, Жюли и Оскар, как утверждает Сарразэн, прятались на его квартире, "опасаясь последствий".
Последствия не воспоследовали - Аполион не восхоща наказывать свояка, и тот вернулся к активной жизни, вошел в
Государственный совет (возглавив в нем военную секцию) и заступился за генерала Журдана, которого хотели выслать в числе прочих якобинцев в колонии. Затем новоиспеченный первый консул предложил ему место в
Резервной армии, формировавшейся в Дижоне, чтобы идти под личным командование Буонапарте в Италию (и едва не быть разбитой у Маренго), но Бернадот отказался и получил назначение командовать
Западной армией на побережье Атлантики. 17 апреля 1800 года новый командарм приступил к исполнению обязанностей - стерег побережье от англичан и вылавливал остатки недобитых шуанов. Однако в октябре 1800 года разразился скандал - Бернадот попал под следствие! Ибо 10 октября в театре поймали с некими "ножами" некоего корсиканца
Джузеппе Арену, известного якобинца, якобы хотевшего "зачикать" первого консула в его ложе. Среди его "типа сообщников" (весь заговор носил "тяжкие следы" полицейской провокации) был некий скульптор
Джузеппе Черакки, который "был связан" с Бернадотом - о прошлом годе генерал заказывал ему свой бюст и заплОтил задаток.
Увы, но даже для не парившегося пруфами против врагов Буонапарте "это было ***ковато" - дело против Бернадота прекратили. Зато 25 марта 1802 года был подписан
Амьенский мир с Англией, завершивший Войну 2-й коалиции, и Западная армия была в связи с этим 21 мая распущена. Жану Батисту предложили пост генерал-губернатора Гваделупы (он же хотел всегда в колонии!), но тот наотрез отказался переться в такую дыру. Как и от поста посла в Константинополе - дипломатии Бернадот досыта нахлебался в Вене. В июне 1802 года он наконец согласился на должность главнокомандующего в Луизиане - но потребовал 6000 солдат, которых первый консул не дал. Началось было между ними злобное членомеряние, но тут внезапно разразился очередной политический скандал. По рукам (в основном известных военных, которым их анонимно присылали) начали ходить брошюры-памфлеты в красно-синих обложках, призывающие "честных граждан" свергнуть "тиранию Аполиона".
Подробнее всего история оных памфлетов изложена в мемуарах известного генерала-гусара
Жана-Батиста Антуана Марселена де Марбо, поскольку в деле оказался замешан его старший брат
Антуан Адольф Марселен де Марбо. Впрочем, за достоверность сведений, изложенных любившим приукрасить мемуаристом, никто особо не ручается. Однако же... Начальником штаба Западной армии был об те времена некий бригадный генерал
Симон, в подчинении которого имелся некий шеф де батайон (майор)
Фуркар. Этот Фуркар сплел-де тайную сеть заговора для свержения "тирании", создав (видимо, скорее всё-таки на словах и намеках) целую сеть среди офицеров армии. Заговорщики хотели поднять восстание в Ренне, где стоял штаб армии, и на роль застрельщика со своей
82-й линейной полубригадой вызвался некий полковник
Пиното. А чтобы раздуть пламя мятежа по всей Франции, и были отпечатаны те самые красно-синие брошюры, которые предполагалось распространить одновременно в Ренне и в Париже.
Бернадот, по уверениям Марбо, был в курсе заговора, но в последний момент струсил и уехал в Париж, чтобы переждать опасный момент. А Симон и Фуркар (снова "де" - Марбо явно пытался отмазать брата) всунули пачку брошюр в багаж Адольфа де Марбо, адъютанта командующего, без ведома того. Однако полиция про заговор уже прознала и арестовала Симона, который раскололся и сдал полковника Пиното, чей полк разоружили жандармы. А в Париже тем временем арестовали Адольфа де Марбо и его багаж с прокламациями. Вуаля - пруфы против Бернадота (заговор в войсках + подписанные им прокламации)! Аполион восхоща арестовать Жана Батиста, а заодно и Моро (чего два раза вставать!), но гасконец сделал морду кирпичом и заявил - подпись подделана, Симон, Фуркар и Пиното жалкие негодяи и предатели, я Дартагнан!.. Ну а поскольку "жентельмен" был муж сестры жены брата первого консула, то пришлось поверить ему на слово.
Аполион в служебном костюме первого консула
У версии Марбо есть ряд несостыковок с другими деталями - впрочем, возможно, что это просто "дело темное, и все подробности нам не ясны". Полиция вышла на след заговора через распространителя брошюр (которые уже появились в Париже) - капитана
Огюста Рапателя, адъютанта генерала Симона, которого сдала его любовница. И именно Рапатель был родственником Моро - отсюда и желание первого консула "посадить их обоих с Бернадотом". Получив такую наводку, префект полиции Ренна
Мунье уже "размотал нити на месте", арестовав Симона, Фуркара и лейтенанта
Бертрана, отвечавшего в штабе за почтовую связь. Симон назвал себя автором двух памфлетов, Бертран - третьего, но причастность к ним Бернадота они отрицали. Попытку же выступления 82-й полкбригады и арест Пиното оформили как "мятеж против отправки на остров Сен-Доменг" - полковник-де и шеф де батайон
МюллЕр "резко высказывались супротив Аполиона".
Адольф Марбо месяц просидел в тюрьме, потом был выпущен и переведен в
49-ю линейную полубригаду. Фуркар год провел в тюрьме, после чего уехал в Голландию и жил там частным лицом, вельми нуждаясь. Симон и Пиното оказались в тюрьме на острове Ре, откуда их отпустили лишь в 1804 году, по случаю амнистии насчет коронования Аполиона императором. Оба были восстановлены в армии и служили в Испании - Симон так вообще был убит в сражении при Бусаку. Был ли причастен к заговору Бернадот - так и осталось неизвестно. Сам он в воспоминаниях писал, что "готовил в Париже попытку конституционного свержения Буонапарте, и балбес Симон ему только помешал". Весь заговор же был, по мнению Жана Батиста, полицейской провокацией, затеянной, дабы очернить его светлый образ... В общем, ему "за это совсем ничего не было".
