Я 16 лет прожила рядом с Торичкой - прекрасным, величественным, самым невероятным котом. Я шла по Тропе вслед за ним, и когда его не стало, для меня это было не просто горе, но катастрофа. Для нас с сыном. Мы были безутешны, а я из больниц не вылезала, а по ночам плакала - полтора года так было, как день, так ещё туда-сюда, а вечером хоть "караул!" кричи.
После моего заезда на больницу по скорой мне подарили Максика. Это была маленькая блохастая крыска - безмозглые тупые рабы оторвали его от мамы совсем маленького, притащили в дом, где был взрослый некастрированный британский кот и несколько собак, включая алабая, кормили хер знает чем - и по итогу через неделю выставили на продажу.
Я не была готова принять другого кота, но когда принесли Максика, я поняла, что кот в огромной беде. И я полюбила его сначала просто как концепцию, а не как собственно личность. Я кормила его, лечила, носила на руках, гладила и восхваляла, и он был просто котёнок, не похожий на британа вообще - настолько он был запущенный.
И вдруг в какой-то момент, где-то через пару месяцев, он в одночасье превратился в Максика, нашего обожаемого ненаглялного Повелителя.
Я всё равно люблю Торичку - неважно, что я его не вижу, какая разница.
Но Максика я тоже очень люблю, и вот как раз у него характер малобританский - настолько он запомнил, из какого пиздеца к нам пришёл. Это такое всепоглощающее обожание с его стороны, которое он умеет и любит показать - в общем, я могу держать его на руках не минуту, а минуты три, а то и четыре!!!!
А иногда он по ночам влезает мне на грудь и урчит-урчит-урчит.
А когда меня увозят в очередной раз в больницу, сын говорит, он плачет. И спит на моём халате.
И я цепляюсь за жизнь, потому что Максик.
Когда мне его подарили, сказали так: ты пытаешься куда-то от нас свалить - вот он тебя удержит. И держит же, шо характерно.
и в вещах, конечно же
