Критика

Общение с определенной группой читателей показало интересную тен-денцию в современном литературно-критическом процессе, извините за выра-жение. На предложение оценить качество того или иного произведения пред-ставители этой группы очень грамотно излагают свое мнение, вначале выдвигая тезис, а потом подтверждая его аргументами.
Весь разговор выглядит так: - Как вам понравилась новая (старая, первая) книга Василия Пупкина? – Отстой! – И почему именно? – Потому что!
Затем может следовать масса разных слов, сводящихся все равно к тезису «Отстой» и повторяющих аргумент «Потому что!». И знаете, в данной ситуа-ции, как это ни странно, этот прогрессивный метод анализа ничем не отличается от метода профессиональных, так сказать, критиков. Так сказать, профессиональных, а не так сказать, критиков. Это важно.
Важно потому, что профессиональных критиков у нас нет. Нету! И мо-жете не тыкать мне в лицо статьями и докладами. Аргументировать? Аргумен-тирую. Профессиональных критиков у нас нет потому что! И попробуйте опро-вергнуть этот аргумент! Не получается? То-то же!
А судьи кто?
Сразу оговоримся - я не сошел с ума. Во всяком случае, мне так кажется. И утверждая, что профессиональных критиков у нас нет, я не пытаюсь эпатировать уважаемую публику. Я констатирую факт. Ответьте мне для начала, кто является профессиональным писателем. Не в смысле – списка в алфавитном порядке, а в смысле – главный отличительный признак. Итак, кто? Правильно – тот, кто живет только на доходы от своей литературной деятельности. Отсюда – профессиональный литературный критик - это то, кто живет только на доходы от своей литературно-критической деятельности. А вот теперь – списочек, пожалуйста. Сколько их, таких смелых? Что-то мне подсказывает, что нету вообще. И если кто-то попытается мне возразить, я попрошу указать на возможные источники доходов этих профессионалов. Три-четыре журнала, публикующих более-менее регулярно критические статьи? Это ж какие гонорары там должны платиться за строчку!
Предисловия и послесловия в толстых красивых книгах? Так это ж, про-стите, не критика, а реклама. Или это мне так не повезло по жизни, что не видел я книгу, в которой после романа следовала хотя бы простенькая логическая пара : Отстой – потому что! В книгах пара эта видоизменяется, по сути оставаясь столь же логичной и полной: – Прикольно – потому что! Но я пока не об этом. Я пока о том, что нет материальной базы для возникновения профессиональных литературных критиков. Нету! А если нету материальной базы, нету пастбища, то и пастись литературные критики отправляются на соседние лужайки.
Кто девушку ужинает...
Именно так. И хотя, как мне кажется, среди литературных критиков (на-звание условное) девушек не осталось... ладно, буду политкорректным... почти не осталось, этот старый принцип продолжает действовать. Кто, собственно, пишет литературную критику? Категория первая – работники журналов. Кате-гория это выглядит наименее зависимой, и, в принципе, могла бы похвастаться свободным высказыванием мнения. Могла бы. В принципе. Но на деле...
Не исключено, что фантастическое периодическое издание настолько фантастично, что может выжить только на поступления от продаж, не нуждаясь в доходах от рекламы. Тогда – да! Тогда оно... Не бывает. Пусть мне говорят, что угодно – не бывает такого. А кто дает рекламу в журнал фантастики? Пра-вильно – издательства. Или издательство. Одно. И вы серьезно полагаете, что независимый работник такого независимого издания будет кусать руку дающе-го? Не смешите меня. Не нужно. Кто девушку ужинает, то ее...
Вторая категория – профессиональные писатели. Тут все еще сложнее. Профессиональный писатель, занимаясь литературной критикой, рискует нар-ваться. И не только на дружеские пинки коллег по литературному цеху. Хотя и такого варианта сбрасывать со счетов не стоит. Доходит до ситуаций бредовых.
Известный своим задиристым нравом и желчностью – чертами очень подходящими для критика – писатель при большом стечении народа разражает-ся докладом, просто сочащимся оскорбительными характеристиками и намека-ми на грани фола. Даже сам писатель пытается немного сгладить углы и не на-зывает имена бичуемых. В любом случае – молодец. Мужчина! Но... Почти сра-зу после своего выступления, писатель оказывается в состоянии полу-свинского опьянения и коротает три следующих дня в пьяных выкриках и битьем челом (в буквальном смысле этого слова) перед всеми встречными. В конце концов – его право. Мы живем в свободном обществе.
Но его близкие друзья, с видимым одобрением, сообщают, что на самом деле этот писатель-критик не нажрался, а проводил очень толковую операцию по примирению со своими оппонентами. Оцените изящество. Острое выступление – свинское поведение – скорое примирение.
Сами бы приятели такого, естественно, делать не стали, но они и крити-куют иначе. Мягче, не высказывая негатива, а демонстрируя только позитив.
Да, упоминаемый выше писатель-критик – человек безусловно талантли-вый и умный, неоднократно отмеченный и за литературу и за критику. Только критикует он – остро, точно и талантливо – того, кого, на самом деле, критико-вать совершенно безопасно. Или, если не сдержался, принимает меры для при-мирения.
Категория критиков от писательства, помимо всего прочего, постоянно пополняется теми, кто пытался только критиковать. И теми, кто мог бы крити-ковать. Но, попав в писатели, все быстро понимают, что критиковать нужно осторожно. А еще лучше – свести критику к похвале. А иначе...
Предположим – написано очень точное и талантливое критическое про-изведение. Решился автор. Берет он свой опус и несет... Хочется же опублико-вать и обнародовать. Несет в журнал. А там внимательно смотрят и решают – публиковать или нет. Кстати – поступают совершенно правильно и законно, что в наше время сочетается редко.
Итак – кто объект критики. Говорите мне что угодно, но именно это оце-нивается в первую очередь.
Попало писателю, занимающему очень весомое положение в фендоме? Извините, но с таким ссорится – себе дороже. Он же может больше ничего в журнал не дать. И его почитатели могут повести себя неадекватно.
Во вторую очередь оценивается, в каком именно издательстве объект критики издается. Чтобы не поссориться с издательством. Нет? И знаете поче-му? А потому что каждый член фендома, фантастику еще не пишущий, вполне может начать ее писать. И вот тогда ему припомнят, что он посмел... И так да-лее.
Что остается писателю, написавшему критическую статью? Слить текст в Сеть? Но он, во-первых, привык получать за свою работу деньги, а, во-вторых, он ведь тоже, рано или поздно, придет в издательство, в котором увидело свет произведение, подвергшееся критике. Или в котором издается писатель, подвергшийся критике. И все. И нет у писателя желания критиковать остро, не взирая на лица, а есть у него желание осуществить в жизни знаменитые принципы петуха, который хвалит кукушку. В расчете на взаимность.
А тут еще и надежда получить литературную премию. Хоть какую-нибудь. При чем здесь это к критике? А вот при чем!
Ни для кого не секрет, что писатели поделись в большинстве своем на группы и коалиции, дабы отстаивать если не новые направления в литературе, то, хотя бы, свои собственные интересы. Такая группа или коалиция прибывает на конвенцию или фестиваль и радостно начинает голосовать консолидировано не за лучшего, а за своего. Идут в кулуарах споры и литературные дискуссии: Отстой! – Потому что!
И шанс у неприсоединившегося писателя проскочить к заветной награде не слишком велик. Мягко говоря. Такое себе могут позволить только признан-ные мэтры. Или только признанным мэтрам такое могут позволить.
Если некто напишет и обнародует критическую статью о члене любой группировки, он автоматически приобретает себе много врагов, не получая со-юзников. А голосование? А надежда получить хотя бы бронзу, раз уж золото с серебром разобрали члены узкого круга избранных? А награда за критику.
Нет, умные люди критику – настоящую критику – не пишут. И тут мы приходим к вопросу, а какую, собственно, критику сейчас пишут?
Лекарю, исцелися сам.
Вот именно. Сам. Можно еще сказать про рожу и зеркало. И, заметьте, совершенно справедливо сказать.
Как уже неоднократно повторялось, принцип большинства критических статей сводится к той самой паре – отстой, потому что. И к ее сестре близничке – прикольно, потому что. Статья – то, что автор называет статьей – сводится к утверждению, что прочитанная книга ему нравится. Потому что нравится. По-тому что мне. И все. Нет, встречаются и такие вещи, как произведения выше-упомянутого дипломатично бившего лбом об пол. И еще одного-двух. Но их читают не столько из-за того, что согласны с аргументами или методами, а по-тому что хочется жаренного. Хочется стать зрителем скандала.
Странная складывается ситуация. С одной стороны, постоянно идут раз-говоры о кризисе жанра, о падении литературного уровня, о вопиюще низком уровне писателей. С другой стороны, если судить по хвалебным материалам в газетах и журналах, у нас высокохудожественных произведений просто зава-лись, как гуталина.
Непередаваемое изящество романа Коли Глюкина, литературная шедев-ральность Маши Коркиной, классическая философичность Джека Портянкина потрясают воображение на страницах газеты или журнала. Да еще в послесло-вии к роману автора. А на собственно страницах романа мы обнаруживаем... Понятно, что мы обнаруживаем.
Не согласны? Возьмите подшивки фантастических периодических изда-ний, книги, о которых в них написано, и сравните тональность с реальностью. Нет, вы сравните!
Лозунг «Свое мнение может высказывать каждый» помимо призыва к свободе слова и свободе мнения, повлек за собой и менее приятные последст-вия. Не буду говорить об уровне нынешних доморощенных журналистов, но укажу на уровень нынешних критиков. Большой их части.
Если кто не знал, то на филологических факультетах изучалось два дос-таточно сложных и занудных предмета – история литературной критики и литературный анализ. Филолога если не учили, то, во всяком случае, знакомили с тем, как нужно анализировать литературное произведение, и как это делали раньше. Делали умные люди, заметьте.
А еще напомню, что в средней школе раньше (а, может, и сейчас тоже) при разборе произведения требовали указать тему и идею. И ученики потели, пытаясь вспомнить, что важнее для понимания произведения – тема или идея.
А теперь – честно. Когда вы последний раз в критической статье читали о теме и идее? Не потому, что мне не хватает этих слов, а потому, что нельзя говорить о произведении, не проанализировав хотя бы, к чему призывает автор. Куда идет.
И знаете, почему этого не делается?

А меня папа постриг.
Старый анекдот. Еще позапрошлого века. Хвастаются дети, кому что по-дарили на Рождество. Кому – конфеты, кому – сапоги, а самый бедный мальчик погладил себя по голове и сказал: «А меня папа постриг».
Снова разделим тех, кто именует себя критиком, на две категории. Пер-вая – они просто и не знают, что такое возможно. Что бывают научные методы критики, что существуют термины помимо отстоя и прикола. Что критик дол-жен – просто обязан – быть не глупее автора. Что он должен отделять легковес-ность от изящества и злободневность от коньюктуры. Ну не знает он, что если это нравится ему, любимому, то это еще не есть литературный шедевр. А если не нравится – то это не означает провала писателя. Не может он догадаться, что критик, высказывая мнение, должен его аргументировать. И что с него взять, с убогого?
Вторая категория критиков знает или помнит и о теме с идеей, и о мето-дологии. Но помалкивает. Либо полагая, что не стоит метать бисер, либо приноравливаясь к общему уровню. А тут еще нужно вспомнить о тех рисках, о которых я говорил выше...
Вот и выискивают умные критики, за что бы похвалить писателя, ком-пенсируя отсутствие метода обилием эпитетов.
Кстати, первая категория гораздо более востребована, чем вторая. Пото-му что читатель у нас воспитан на свободе слова в большей степени, чем на от-ветственности за эту самую свободу. Посему его больше интересует не аргу-ментация выступления, а его тональность. И чтобы оно совпадало с его, читате-ля, мнением. И с его, читателя, умственными способностями. И, как в том анек-доте о занудном мужчине, с читателем проще согласиться, чем объяснить, по-чему он не прав.
Вот и хвалят за новые идеи в науке, сами в этой науке понимая мало. Или даже не задумываясь об этом. Лично знаком с писателями, которые не просто хвалили произведение некоего молодого автора, не только всячески помогали его протолкнуть, но и даже сочинили текст, который потом, забывшись, назвали литературно-критической статьей. А на вопрос о явных, совершенно объективных ляпах автора, не говоря уже об идейной убогости, отреагировали совершенно предсказуемо. Отчего ты такой недобрый? – спросили они.
При чем здесь доброта? Если фигуры роботов, похожих на обезьян, но-сились как ласточки, то о каких литературных достоинствах книги шла речь? Если на улицах устанавливали четырехмерные рекламные щиты, то какая тут научная составляющая? И какое отношение этот текст, напоминающий реклам-ный проспект, имеет к литературной критике? Никакого. Абсолютно.
Критик, если он критик, не должен, в смысле, не обязан, хвалить или ру-гать. Но аргументировать свое мнение... Балерина П. Не может танцевать уми-рающего лебедя, потому что весит сто двадцать килограммов, и на пуанты мо-жет встать только при поддержке восьми партнеров. Но даже это критик может написать только в том случае, если лично видел, как упомянутая балерина сби-ла четыре декорации и затоптала весь квартет маленьких лебедей.
И критик литературный должен время от времени употреблять фразу «по моему мнению», ибо не является истиной в последней инстанции. И читать произведение он должен не с позиций воинствующего дилетанта-второгодника, а с позиции профессионала. Умиляют хвалебные материалы, в которых критик всего лишь забывает упомянуть, что данное произведение базируется на основе другого, классического, что вся фабула, плоть до имен взята из скандинавской мифологии и только перенесена в космос.
Или когда критик с умным видом комментирует произведения, указывая на тонкий анализ истории, не имея ни малейшего понимания о предмете разго-вора. Никогда не забуду, как на одном из конвентов дама рассказывала о пло-хой, с ее точки зрения, книге, упирая именно на то, что мысли, высказываемые автором, абсурдны именно с ее точки зрения. То, что она катастрофически пла-вала в материале критикуемой книги, ее не смущало. Ей так казалось. Отстой, потому что!
А на другом конвенте молодой писатель-критик требовал запретить пи-сать ряду писателей только на том основании, что ему кажется, что авторы не-сут полную ересь.
Да и не фактическая составляющая книги важна. В конце концов, ляпы можно найти где угодно. Даже у классиков. Или у очень известных писателей. Но почему мы, критики в том числе, если говорим о недостатках, то указывают, как правило, на такие, фактические проколы. Путаницу имен, городов, и вре-мен. А на логический идиотизм, на идейную несостоятельность, литературную убогость боимся даже посмотреть.
А потому что – это требует, во-первых, ума, а во вторых, желания. А еще условий, подвигающих на сей подвиг и на профессионализм. И, поскольку, не только их это беда, то и не только они должны с этим бороться.
Что делать?
Вот то-то и оно! Или нечего делать, или делать нужно столько, что луч-ше уж ничего не делать.
Первое – стимул. Для чего, собственно, писать критику. Ради заработка? Как я уже говорил – имеются трудности.
Ради славы самого злобного? Таких вакантных мест в фендоме не так много. И они уже заняты. В конце концов, на деревню полагается не более од-ного деревенского дурачка.
Ради литературы? А вот это, не смотря на высокопарность, близко к ис-тине. И тут – очередь за редакциями. Простите, но сто пятьдесят хвалебных ре-цензий могут быть заменены одним единственным выступлением критика, ко-торый никогда зря не хвалит. И который зря не ругает. Мнение которого невоз-можно перекупить, а ум - преуменьшить. Где такого взять? А выращивать, братцы. Всем миром, так сказать. Ценить не знак оценки, а ее точность и объек-тивность.
И, кстати, немножко, самую малость, пересмотреть критерии голосова-ния на конвентах, по вручению премий. Не обесценивать их, делением писате-лей на своих и чужих, а стремиться всеми средствами поднять на более высокий уровень объективности.
И кто, как не критики, должны были возглавить, простите, этот процесс. Должны. Были.
Я понимаю, что свой критик, хвалящий кого нужно, а, особенно, тебя, любимого писателя, удобен. Я понимаю, что трудно будет считать своим дру-гом того, кто громко скажет о твоем провале. Но, с другой стороны, именно пи-сатель начертал на бюллетене сакраментальную фразу «Критики КАЗЛЫ!».
Заметьте, все критики. Не только те, кто ругает. Все. Значит, не все так благостно в цехе литературных критиков. И еще с десяток участников голосо-вания воспроизвели этот лозунг. И опять-таки, без дифференциации на своих критиков и чужих.
Неужели действительно надоела нынешняя критика, бездумно хвалящая и беззубо ругающая?
Надоела?
Хотя... Возможно, это просто констатация факта. И вовсе не в укор кри-тикам. Или не только им. Если критик, который по природе своей должен вести читателя за собой, «КАЗЕЛ», то... Помните, на бойню козлы водили стада баранов. Надоело читателям чувствовать себя баранами?
Ничто не вечно под луной. Там, глядишь, и с критикой у нас утрясется. А пока...
Евгений ШАТОВ
P.S. Обращаю внимание, разговор велся о литературной критике. О литературоведении разговора не было. Но очень хотелось.

Натисніть, щоб розгорнути...