Статус:
Offline
Реєстрація: 12.10.2009
Повідом.: 773
Реєстрація: 12.10.2009
Повідом.: 773
Сила убеждения
Маленькая суетливая кучка людей юрко струилась к выходу. Препятствие было только одно, последнее. Проверка документов, затем отлавливание ручной клади и все, свобода. Дальше народ расползался по своим делам, кто в город на службу, кто домой, кто на экскурсию. Город был большим и вмещал много гостей с разноплановыми желаниями. Ночью он шумно вздыхал и ворочался, днем был бодр, неутомим и суетен. Очередь быстро редела. Валя с Ладой были предпоследними. Они возвращались из командировки. Приятная усталость ломила мышцы, в голове крутились в хаотическом движении, пытаясь уложиться, знания, полученные из докладов на конференции. Из всех нереализованных пока желаний оставалась ванна, кухня и диван. Именно в такой последовательности. Девушки переглядывались, улыбались, посмеивались над надписями, долженствующими быть грозными, а, в итоге, выходившими смешными. Нельзя делать то-то и то-то, перевозить оружие, наркотики и воспламеняющиеся средства. Они вспомнили пару наибородатейших анекдотов, касавшихся данной темы, как подошла их очередь. Внезапно пожилая леди со спокойным, повидавшим многое лицом, в форме таможенницы, встала и уступила место молодой неулыбчивой девушке с неспокойным некрасивым лицом, с глазами, сведенными к переносице и плотно сжатыми тонкими губами. Форма сидела на ней криво и косо, видимо выдали то, что оставалось на складе. Однако вставшая коллега мазнула по ней вполне благожелательным взглядом. «Значит, не такая сука как выглядит, по крайней мере среди коллектива» - мелькнула мысль у Вали. Внезапно ей овладело какое-то нереальное спокойствие, затопившее каким-то нереальным жаром, уши запылали. «Давление, что ли поднялось» - с удивлением подумала девушка. « Хотя неудивительно, долгий перелет. Неудобные кресла, все может быть». Но голова не болела, просто появилось чувство легкости и спокойствия. Жар отхлынул. Слегка замешкавшийся впереди пожилой господинчик с одутловатым лицом принял паспорт из рук «каменной девы», как окрестила ее мысленно Валя, и проследовал, отдуваясь к спасительной табличке выход. Валя с удивлением обратила внимание на ненавидящий взгляд каменной девы. Удивительное у нее было лицо.Некрасивое, непривлекательное, грубое, на сто процентов каменное. Но удивительно неспокойное изнутри, как будто что-то подтачивало и подталкивало, не давая покоя. Обручального кольца на руке не было. Но это могло и ничего не значить, Валя сама его не носила, раз прочитавши, что длительное ношение колец приводит к сдавлению нужных энергетических каналов. Задумавшись, девушка очнулась от грубого тычка в плечо. Валя удивленно посмотрела на таможенницу. Сейчас ее лицо пылало злобой.Маленькие уши, казалось, свернулись наподобие эльфовских. Мордочка заострилась. «Ваш паспорт! « - заорала таможенница. Валя удивленно еще раз протянула ей паспорт, который до этого держала в руке, приготовив его загодя. «У Вас что, аутизм? «– чуть тише спросила таможенница. Парень сзади хихикнул. Не подозревая дурного, Валя, готовая всегда поддержать шутку, расплылась в улыбке, и сказала: «Не замечала раньше». Однако, это, видимо была не шутка. Таможенница взъярилась. Она опять начала орать, перемежая оскорбления предположениями о нарушенном психическом, физическом здоровье, а также нарушении вынашивания и о неизлечимых заболеваниях родственников из мира приматов. Валя с удивлением слушала этот бред, все еще не понимая. Но когда тирада усугубилась, она стряхнула с себя наваждение и, дождавшись, когда таможенница наберет воздух для дальнейшей речи, сказала : «Если нет ко мне вопросов, попрошу вернуть мой паспорт и закрыть рот. Спасибо». Каменная дева пару секунд глотала воздух. Глаза налились и выкатывались из орбит. Лада ловко выхватила паспорт из рук оппонента и чувствительно толкнула Валю вперед. Та быстро сориентировалась и они рванули на выход, благо вещей получать не надо было, конференция была непродолжительной. Как ни странно, проклятий вдогонку не неслось, и на выходе за белы рученьки не принимали. Девушки спокойно вышли. Сначала усталость требовала поездки на такси, и Лада уже взялась за телефон, чтобы вызвать адекватную службу, но Валя отказалась – вещей нет, погода хорошая, последние осенние солнечные деньки, рядом парк, лучше прогуляться. А в конце парка автобусная остановка, автобус отвезет прямо домой. Так и решили. Девушки медленно побрели по парку, шевеля ногами упавший разноцветный листовой ковер. Обсуждать происшествие не хотелось, как всегда от любого хамства было крайне противно. Подруги молча наслаждались погодой. Мысли текли лениво, пережитый адреналин давно ушел.
Впереди замаячили какие-то исторические развалины, которые городские власти доселе не удосуживались ни убрать, ни облагородить.Так они странно и страшно осыпались по сантиметру. Дети любили в них играть в прятки, но под строгим присмотром, ибо с одного выхода продуваемой всеми ветрами развалюхи был достаточно крутой обрыв, на дне которого лежало очень много арматуры, сброшенной туда в незапамятные времена неизвестно какими ленивыми строителями. Девушки решили сократить путь и пройти через развалины, так как один из выходов был очень близок к дороге и автобусной остановке. Небо начало понемногу темнеть, приближался быстрый осенний вечер. Прохладный ветер поднял и закружил листву. Девушки синхронно поежились и ускорили шаг, вступив под стены руин. Дальнейшее произошло очень быстро, как в плохих фильмах с дефицитом бюджета и надуманной плохой игрой пятисортных актеров. Внезапно девушек окружила толпа из 10-12 человек. Все в штатском, но манеры выдавали военную подготовку. Среди взрослых терялся ранее незамеченный ребенок лет десяти со злобным лицом маленького гоблина. Небо снова поменяло цвет и все вокруг окрасилось в кровавые полутона, что лишь подтверждало сходство с плохим фильмом. После первого шока Валя смогла разглядеть отдельные лица, первое, что увидела, радостно улыбающуюся таможенницу. Чувство торжества придало ее лицо даже слегка одухотворенное выражение, а глаза злобно блестели фанатичным блеском. Валя прислушалась к своим внутренним ощущениям и не уловила страха, зато поняла, как пахнет чужой, когда обернулась к Ладе. Густой тяжелый насыщенный дух, бушующий адреналином. «Я могла бы делать линию духов для бдсм» - возникла отстраненная мысль. Лада плотно прижалась к Вале. Ей даже не надо было кричать, весь облик говорил о растерянности. Толпа молча ждала и наслаждалась эмоциями. Однако, не увидев признаков страха у главной жертвы, каменная атаманша не выдержала. Она толкнула ближайшего к ней защитника и тот выдвинулся вперед.Могутним плечиком он небрежным движением прижал Валю к стенке и медленно достал пистолет. Плохая драма продолжала разворачиваться, не отступая от сюжета. «Сейчас, скорее всего, должна быть речь на пятнадцать минут за что он меня собирается убивать, и что у него нет другого выхода. За это время я просто обязана выбить пистолет и раскидать конечностями негодяев», - подумала Валя. Ей стало нереально смешно. Хотя смешного здесь было мало, искаженные злобой и праведным гневом лица, особенно детское. Но внутри по-прежнему было тихо и спокойно, а голова казалась улетевшим гелевым шариком. Валя посмотрела на напирающую толпу и улыбнулась. Это взбесило мстительницу и она бросила взгляд-молнию на защитника. Тот еще подтолкнул Валю и теперь она стояла на краю обрыва. Песок и комочки земли осыпались вниз, звука падения не было слышно. Валя посмотрела на Ладу – взгляд-крик, бледное до синевы лицо, открытый рот, капающая слюна. Весьма неэстетично. Перевела взгляд на ребенка – ожесточенная злоба исказила юные черты и состарила лет на 20. Сейчас перед ней стоял злобный карлик очень похожий на таможенницу, сто процентов ее отродье. В глазах у всех пылала месть и клановая защита ущербной коллеги. Общее безумие и правота. Что ж, пора последнему слову осужденной, они ждут раскаянье, коленопреклонение и раздавливание. В случае удачного сюжета даже можно даровать никчемную жизнь.
Валя повернулась к толпе и сказала. «Вы сейчас ждете от меня мольбы о спасении, извинения, криков, слез, плача. Вы даже готовы мне даровать жизнь в крайнем случае, когда вдоволь растопчите меня. Но я не готова к этому и не буду этого делать и радовать вас. Сейчас у вас в глазах горит священный огонь. Вы убивать готовы за идею, за выдуманное оскорбление члена клана. Вас мучает тайное раскаяние и жалость к ее убогости, а поэтому чувствуете себя большими и сильными, а главное, справедливыми. Вы даже накрутили ребенка и поставили его на тропу войны в лучших джихадских традициях. Он ненавидит меня со всей силой маленькой детской души, как могут ненавидеть только дети, которые сами не знают границ добра и зла, а верят взрослым и идут у них на поводу». Речь Вали прервала таможенница, подскочив к ней, и наотмашь хлестнув по лицу. Кровь побежала струйкой из рассеченной губы. Толпа завороженно смотрела на бегущий красный ручеек, но на лицах стало меняться выражение, они оглядывались на воительницу с легким удивлением. Валя не упала чудом, маленькое деревцо сзади погасило удар. Камушки с новой силой заструились вниз. «Заткнись! Заткнись, сука» - заорала ультразвуком таможенница. Но толпа стала распадаться на отдельных людей, которые уже готовы были слушать и слышать. И Валя продолжила. «Она ущербна и знает это. Она ненавидит не только более симпатичных чем она людей, она ненавидит всех. Она ненавидит и вас тоже и своего ребенка, потому что в ваших глазах она видит зеркало и свое отражение в нем». Таможенница опять рванулась к жертве, но, чудо, плечистый здоровяк ее удержал – нежно, но крепко. Ребенок, а это уже опять был растерянный малыш повернулся к матери и смотрел на нее во все глаза. Ее лицо исказила злобная маска – сочетание боли, отчаяния и ненависти. «Посмотрите на нее», - продолжала Валя, - «Просто посмотрите и вы увидите боль, которую она боится выплеснуть, отчаяние, которым она боится поделиться. А все потому, что она знает, что вам легче ее пожалеть, чем попробовать понять, принять и постараться помочь. Кто-то из вас из жалости переспал с ней, потом хвалил себя за смелостьи благородство. Возможно, он даже помогает сыну иногда замусоленной конфеткой или мелкой денежкой на мороженое. А она воет по ночам, впившись в подушку, чтобы завтра неизлитые слезы переплавлялись в ненависть. Она еще никого не убила, но на грани. Вот только не может решить с кого начать, с меня, с вас, с ребенка или с себя. А я прожила достойную жизнь и не боюсь смерти. Меня есть кому вспомнить хорошо. Вот дочку только жаль и мужа». Воцарилась тишина, только где-то на заднем плане слышен был стук капель начинающегося дождя о какую-то железную ржавую ерунду, выброшенную за ненадобностью. Поднимался туман. Красное марево расплывалось, солнце укуталось в пелену туч. Темнело. Валя сделала маленький шажок назад от пропасти, никто не пошевелился. Еще шажок. Тишина, густая, тягучая. Наконец, очнулся мститель с пистолетом. Он зачарованно взвел курок и поднял руку с пистолетом на уровень Валиного лба. Капали секунды. Страха не было. Было сочувствие к человеку, которому настолько больно, что он даже не может рассказать никому. Валя взглянула на таможенницу. Серое лицо в сумерках. На щеках капли. Глаза пустые. А потом крик: «НЕТ! Стойте! Отпустите ее»!!! И народ расступился, рука с пистолетом повисла плетью. Таможенница упала на колени перед сыном и зарыдала, обняв его. Непривычные звуки рвали ее изнутри. Валя взяла за руку куклу Ладу и повела к автобусу. Растерянные взгляды провожали ее до самой остановки. Подъехал старый пазик, подруги сели. Автобус, хрипя и натужно кашляя, отъехал. Солнце опустилось. Включились фонари. Туман отвоевал все пространство и затих успокоенный. Начиналась осенняя вечерняя ночь. Валя отвернулась к окну и задремала под всхлипывания подруги. Очнулась уже возле дома. «Ты будешь заявлять в милицию?» - спросила севшим голосом Лада, когда они шли к дому. «Нет, и тебе не советую» - уверенно ответила Валя, чувствуя единое желание – громадную усталость. А дома ждала веселая дочка, прыгающая вокруг от радости маминого появления, добрый толстячок супруг с горячим ужином, собаки, кошки и так давно долгожданный покой.
Маленькая суетливая кучка людей юрко струилась к выходу. Препятствие было только одно, последнее. Проверка документов, затем отлавливание ручной клади и все, свобода. Дальше народ расползался по своим делам, кто в город на службу, кто домой, кто на экскурсию. Город был большим и вмещал много гостей с разноплановыми желаниями. Ночью он шумно вздыхал и ворочался, днем был бодр, неутомим и суетен. Очередь быстро редела. Валя с Ладой были предпоследними. Они возвращались из командировки. Приятная усталость ломила мышцы, в голове крутились в хаотическом движении, пытаясь уложиться, знания, полученные из докладов на конференции. Из всех нереализованных пока желаний оставалась ванна, кухня и диван. Именно в такой последовательности. Девушки переглядывались, улыбались, посмеивались над надписями, долженствующими быть грозными, а, в итоге, выходившими смешными. Нельзя делать то-то и то-то, перевозить оружие, наркотики и воспламеняющиеся средства. Они вспомнили пару наибородатейших анекдотов, касавшихся данной темы, как подошла их очередь. Внезапно пожилая леди со спокойным, повидавшим многое лицом, в форме таможенницы, встала и уступила место молодой неулыбчивой девушке с неспокойным некрасивым лицом, с глазами, сведенными к переносице и плотно сжатыми тонкими губами. Форма сидела на ней криво и косо, видимо выдали то, что оставалось на складе. Однако вставшая коллега мазнула по ней вполне благожелательным взглядом. «Значит, не такая сука как выглядит, по крайней мере среди коллектива» - мелькнула мысль у Вали. Внезапно ей овладело какое-то нереальное спокойствие, затопившее каким-то нереальным жаром, уши запылали. «Давление, что ли поднялось» - с удивлением подумала девушка. « Хотя неудивительно, долгий перелет. Неудобные кресла, все может быть». Но голова не болела, просто появилось чувство легкости и спокойствия. Жар отхлынул. Слегка замешкавшийся впереди пожилой господинчик с одутловатым лицом принял паспорт из рук «каменной девы», как окрестила ее мысленно Валя, и проследовал, отдуваясь к спасительной табличке выход. Валя с удивлением обратила внимание на ненавидящий взгляд каменной девы. Удивительное у нее было лицо.Некрасивое, непривлекательное, грубое, на сто процентов каменное. Но удивительно неспокойное изнутри, как будто что-то подтачивало и подталкивало, не давая покоя. Обручального кольца на руке не было. Но это могло и ничего не значить, Валя сама его не носила, раз прочитавши, что длительное ношение колец приводит к сдавлению нужных энергетических каналов. Задумавшись, девушка очнулась от грубого тычка в плечо. Валя удивленно посмотрела на таможенницу. Сейчас ее лицо пылало злобой.Маленькие уши, казалось, свернулись наподобие эльфовских. Мордочка заострилась. «Ваш паспорт! « - заорала таможенница. Валя удивленно еще раз протянула ей паспорт, который до этого держала в руке, приготовив его загодя. «У Вас что, аутизм? «– чуть тише спросила таможенница. Парень сзади хихикнул. Не подозревая дурного, Валя, готовая всегда поддержать шутку, расплылась в улыбке, и сказала: «Не замечала раньше». Однако, это, видимо была не шутка. Таможенница взъярилась. Она опять начала орать, перемежая оскорбления предположениями о нарушенном психическом, физическом здоровье, а также нарушении вынашивания и о неизлечимых заболеваниях родственников из мира приматов. Валя с удивлением слушала этот бред, все еще не понимая. Но когда тирада усугубилась, она стряхнула с себя наваждение и, дождавшись, когда таможенница наберет воздух для дальнейшей речи, сказала : «Если нет ко мне вопросов, попрошу вернуть мой паспорт и закрыть рот. Спасибо». Каменная дева пару секунд глотала воздух. Глаза налились и выкатывались из орбит. Лада ловко выхватила паспорт из рук оппонента и чувствительно толкнула Валю вперед. Та быстро сориентировалась и они рванули на выход, благо вещей получать не надо было, конференция была непродолжительной. Как ни странно, проклятий вдогонку не неслось, и на выходе за белы рученьки не принимали. Девушки спокойно вышли. Сначала усталость требовала поездки на такси, и Лада уже взялась за телефон, чтобы вызвать адекватную службу, но Валя отказалась – вещей нет, погода хорошая, последние осенние солнечные деньки, рядом парк, лучше прогуляться. А в конце парка автобусная остановка, автобус отвезет прямо домой. Так и решили. Девушки медленно побрели по парку, шевеля ногами упавший разноцветный листовой ковер. Обсуждать происшествие не хотелось, как всегда от любого хамства было крайне противно. Подруги молча наслаждались погодой. Мысли текли лениво, пережитый адреналин давно ушел.
Впереди замаячили какие-то исторические развалины, которые городские власти доселе не удосуживались ни убрать, ни облагородить.Так они странно и страшно осыпались по сантиметру. Дети любили в них играть в прятки, но под строгим присмотром, ибо с одного выхода продуваемой всеми ветрами развалюхи был достаточно крутой обрыв, на дне которого лежало очень много арматуры, сброшенной туда в незапамятные времена неизвестно какими ленивыми строителями. Девушки решили сократить путь и пройти через развалины, так как один из выходов был очень близок к дороге и автобусной остановке. Небо начало понемногу темнеть, приближался быстрый осенний вечер. Прохладный ветер поднял и закружил листву. Девушки синхронно поежились и ускорили шаг, вступив под стены руин. Дальнейшее произошло очень быстро, как в плохих фильмах с дефицитом бюджета и надуманной плохой игрой пятисортных актеров. Внезапно девушек окружила толпа из 10-12 человек. Все в штатском, но манеры выдавали военную подготовку. Среди взрослых терялся ранее незамеченный ребенок лет десяти со злобным лицом маленького гоблина. Небо снова поменяло цвет и все вокруг окрасилось в кровавые полутона, что лишь подтверждало сходство с плохим фильмом. После первого шока Валя смогла разглядеть отдельные лица, первое, что увидела, радостно улыбающуюся таможенницу. Чувство торжества придало ее лицо даже слегка одухотворенное выражение, а глаза злобно блестели фанатичным блеском. Валя прислушалась к своим внутренним ощущениям и не уловила страха, зато поняла, как пахнет чужой, когда обернулась к Ладе. Густой тяжелый насыщенный дух, бушующий адреналином. «Я могла бы делать линию духов для бдсм» - возникла отстраненная мысль. Лада плотно прижалась к Вале. Ей даже не надо было кричать, весь облик говорил о растерянности. Толпа молча ждала и наслаждалась эмоциями. Однако, не увидев признаков страха у главной жертвы, каменная атаманша не выдержала. Она толкнула ближайшего к ней защитника и тот выдвинулся вперед.Могутним плечиком он небрежным движением прижал Валю к стенке и медленно достал пистолет. Плохая драма продолжала разворачиваться, не отступая от сюжета. «Сейчас, скорее всего, должна быть речь на пятнадцать минут за что он меня собирается убивать, и что у него нет другого выхода. За это время я просто обязана выбить пистолет и раскидать конечностями негодяев», - подумала Валя. Ей стало нереально смешно. Хотя смешного здесь было мало, искаженные злобой и праведным гневом лица, особенно детское. Но внутри по-прежнему было тихо и спокойно, а голова казалась улетевшим гелевым шариком. Валя посмотрела на напирающую толпу и улыбнулась. Это взбесило мстительницу и она бросила взгляд-молнию на защитника. Тот еще подтолкнул Валю и теперь она стояла на краю обрыва. Песок и комочки земли осыпались вниз, звука падения не было слышно. Валя посмотрела на Ладу – взгляд-крик, бледное до синевы лицо, открытый рот, капающая слюна. Весьма неэстетично. Перевела взгляд на ребенка – ожесточенная злоба исказила юные черты и состарила лет на 20. Сейчас перед ней стоял злобный карлик очень похожий на таможенницу, сто процентов ее отродье. В глазах у всех пылала месть и клановая защита ущербной коллеги. Общее безумие и правота. Что ж, пора последнему слову осужденной, они ждут раскаянье, коленопреклонение и раздавливание. В случае удачного сюжета даже можно даровать никчемную жизнь.
Валя повернулась к толпе и сказала. «Вы сейчас ждете от меня мольбы о спасении, извинения, криков, слез, плача. Вы даже готовы мне даровать жизнь в крайнем случае, когда вдоволь растопчите меня. Но я не готова к этому и не буду этого делать и радовать вас. Сейчас у вас в глазах горит священный огонь. Вы убивать готовы за идею, за выдуманное оскорбление члена клана. Вас мучает тайное раскаяние и жалость к ее убогости, а поэтому чувствуете себя большими и сильными, а главное, справедливыми. Вы даже накрутили ребенка и поставили его на тропу войны в лучших джихадских традициях. Он ненавидит меня со всей силой маленькой детской души, как могут ненавидеть только дети, которые сами не знают границ добра и зла, а верят взрослым и идут у них на поводу». Речь Вали прервала таможенница, подскочив к ней, и наотмашь хлестнув по лицу. Кровь побежала струйкой из рассеченной губы. Толпа завороженно смотрела на бегущий красный ручеек, но на лицах стало меняться выражение, они оглядывались на воительницу с легким удивлением. Валя не упала чудом, маленькое деревцо сзади погасило удар. Камушки с новой силой заструились вниз. «Заткнись! Заткнись, сука» - заорала ультразвуком таможенница. Но толпа стала распадаться на отдельных людей, которые уже готовы были слушать и слышать. И Валя продолжила. «Она ущербна и знает это. Она ненавидит не только более симпатичных чем она людей, она ненавидит всех. Она ненавидит и вас тоже и своего ребенка, потому что в ваших глазах она видит зеркало и свое отражение в нем». Таможенница опять рванулась к жертве, но, чудо, плечистый здоровяк ее удержал – нежно, но крепко. Ребенок, а это уже опять был растерянный малыш повернулся к матери и смотрел на нее во все глаза. Ее лицо исказила злобная маска – сочетание боли, отчаяния и ненависти. «Посмотрите на нее», - продолжала Валя, - «Просто посмотрите и вы увидите боль, которую она боится выплеснуть, отчаяние, которым она боится поделиться. А все потому, что она знает, что вам легче ее пожалеть, чем попробовать понять, принять и постараться помочь. Кто-то из вас из жалости переспал с ней, потом хвалил себя за смелостьи благородство. Возможно, он даже помогает сыну иногда замусоленной конфеткой или мелкой денежкой на мороженое. А она воет по ночам, впившись в подушку, чтобы завтра неизлитые слезы переплавлялись в ненависть. Она еще никого не убила, но на грани. Вот только не может решить с кого начать, с меня, с вас, с ребенка или с себя. А я прожила достойную жизнь и не боюсь смерти. Меня есть кому вспомнить хорошо. Вот дочку только жаль и мужа». Воцарилась тишина, только где-то на заднем плане слышен был стук капель начинающегося дождя о какую-то железную ржавую ерунду, выброшенную за ненадобностью. Поднимался туман. Красное марево расплывалось, солнце укуталось в пелену туч. Темнело. Валя сделала маленький шажок назад от пропасти, никто не пошевелился. Еще шажок. Тишина, густая, тягучая. Наконец, очнулся мститель с пистолетом. Он зачарованно взвел курок и поднял руку с пистолетом на уровень Валиного лба. Капали секунды. Страха не было. Было сочувствие к человеку, которому настолько больно, что он даже не может рассказать никому. Валя взглянула на таможенницу. Серое лицо в сумерках. На щеках капли. Глаза пустые. А потом крик: «НЕТ! Стойте! Отпустите ее»!!! И народ расступился, рука с пистолетом повисла плетью. Таможенница упала на колени перед сыном и зарыдала, обняв его. Непривычные звуки рвали ее изнутри. Валя взяла за руку куклу Ладу и повела к автобусу. Растерянные взгляды провожали ее до самой остановки. Подъехал старый пазик, подруги сели. Автобус, хрипя и натужно кашляя, отъехал. Солнце опустилось. Включились фонари. Туман отвоевал все пространство и затих успокоенный. Начиналась осенняя вечерняя ночь. Валя отвернулась к окну и задремала под всхлипывания подруги. Очнулась уже возле дома. «Ты будешь заявлять в милицию?» - спросила севшим голосом Лада, когда они шли к дому. «Нет, и тебе не советую» - уверенно ответила Валя, чувствуя единое желание – громадную усталость. А дома ждала веселая дочка, прыгающая вокруг от радости маминого появления, добрый толстячок супруг с горячим ужином, собаки, кошки и так давно долгожданный покой.