Статус:
Offline
Реєстрація: 25.02.2015
Повідом.: 227
Реєстрація: 25.02.2015
Повідом.: 227
«Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир…»
12.12.2016 20:05
«Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир…»
Это был поразительный сон. Огромная прозрачная глыба льда. В ней папа. Глаза его закрыты, а руки тянутся к сыну: «Гарик!». Мальчик просыпается, ему страшно, он зовет маму. Мама крепко-крепко прижимает малыша к себе и по ее щекам текут слезы…
Игорю Папирову в декабре 1941 года было только четыре годика. Сейчас ему без малого 80 лет, а он до сих пор отчетливо до мельчайших деталей помнит этот сон. Говорят, большинство детей обладает почти экстрасенсорными интуитивными способностями, умением чувствовать близких на расстоянии, живых или мертвых.
Именно в те дни, когда маленькому Игорю Папирову приснился страшный сон, из бараков Станкозавода на окраине Харькова отправлялись грузовики с человеческим грузом в Дробицкий яр, где не смолкали пулеметные выстрелы и шевелилась от ужаса и горя надмогильная земля.
Напомним, что 75 лет тому назад, 14 декабря 1941 года в оккупированном Харькове появилось воззвание городского коменданта к жителям-евреям. В нем указывалось в трехдневный срок переселиться в бараки Тракторного и Станкостроительного заводов. Почему в исторических источниках этот документ называют «воззванием», не знаю. Это был приказ, ослушаться которого было нельзя.
Расстрелы начались примерно через две недели — 27 декабря 1941 года. Под предлогом отправки на работу в Полтавскую область немцы начали вывозить людей из гетто в Дробицкий яр и расстреливать. 7 января 1942 года была снята охрана еврейского гетто — гетто перестало существовать.
«Желтые списки»
Когда листаешь электронный мартиролог расстрелянных в Дробицком яру, то видишь, что большинство из них — женщины, дети и старики. Профессии — самые простые, из тех, что не попадали в эшелоны спешно эвакуировавшихся промышленных предприятий: служащие, мелкие кустари (фотографы, портные), интеллигенция (учителя, врачи, юристы), домохозяйки. Почти каждый третий — ребенок или подросток: от грудничков до школьников.
Отец Игоря Папирова — Исаак Моисеевич был известнейшим в Харькове адвокатом. Эвакуироваться семья не успела из-за болезни ребенка. Следуя предписанию оккупационных властей, Исаак ушел в гетто, а жена с маленьким сыном спешно покинули дом на улице Ольминского, пока никто на них не донес, и отправились к украинским бабушке с дедушкой на Холодную гору.*
Дед вырыл под домом огромный подвал, похожий на тоннель, глубиной 6 метров. Там вся семья пряталась во время бомбежек. Маленький Игорь прожил в той глубокой «яме» все время оккупации — с декабря 1941-го года по 23 августа 1943-го. Его прятали, чтобы, не дай Бог, случайно никто не увидел, что в доме живет «еврейский ребенок» — сын*
Исаака Папирова.
Регистрация евреев в Харькове проходила на заранее заготовленных листах желтого цвета. Отсюда и название «желтые списки», укоренившееся в прессе и документах. Не обнаружено ни одного упоминания, кому пришла в голову идея так назвать эти «проскрипции», но судьба попавших в «желтые списки» была уже предрешена. Их ждала печальная участь в «гетто».
Как обращают внимание исследователи, «жёлтые списки» представляют интерес не только как документальное подтверждение существования в городе большого количества харьковских евреев, остававшихся в начале оккупации, их возраста, профессий (а это важно, так как часто были уничтожены целые семьи и некому было заполнить этот пробел). Списки эти представляют большой психологический интерес. Сама запись в графе «национальность» теми, кто проводил регистрацию, выполнена по-разному — в некоторых списках написано обычное — «еврей», «еврейка», в других — агрессивно-оскорбительное «жид», «жидовка». Писали, конечно, «свои» — оккупационная власть не давала каких-либо конкретных установок. Самим немцам фактически было невозможно (да и недосуг) — без домовых книг и других документов — различать и точно определять, кто есть еврей, а кто нет… Хватало и местных старательных коллаборационистов.*
Из воспоминаний Киры Солонинкиной, опубликованных историком Юрием Радченко: «Трудно описать место, куда фашисты загнали десятки тысяч евреев. Это были полуразрушенные, брошенные после окончания строительства завода бараки с выбитыми окнами, без печек, без воды, без элементарных условий для жизни. Скученность, голод, холод, антисанитария скоро привели к кишечным заболеваниям, завшивленности. В помещения для 7–8 человек набивалось по 70–80 человек. После 16 часов запрещалось выходить из бараков, но люди не выдерживали и выходили по нужде, а утром их находили убитыми на снегу. Было очень страшно от неизвестности, что с нами будет дальше, от холода, голода, плача маленьких детей, стонов стариков и стрельбы по ночам».
…Однажды в барак вошел полицай и весело крикнул: «Девчата, вас на лапшу везут!». По воспоминаниям Лидии Наумовны Глузмановой, полицаи принялись детей отрывать от матерей. Самых маленьких вместе со стариками заперли в одном из бараков и подожгли.*
По описанию Юрия Бретштейна, «технология» уничтожения в Дробицком яру была по-немецки «рациональна и проста»: людей собирали у края ямы и расстреливали из пулемёта. Тела «пачками» падали в котлован. На одном из многочисленных захоронений был найден ствол от немецкого пулемёта, этот ствол был разорван: расстрелы велись беспрерывно и так долго, что даже металл не выдерживал, его разорвало… Сопротивлявшихся и не желавших идти на расстрел к яме волочили туда силой и добивали из пистолетов. На детей пуль часто не тратили, бросали в котлованы живыми. Те оставались там лежать или ползать возле убитых родителей, пока их не закапывали вместе с мёртвыми. Ещё несколько дней после акции здесь слышались стоны и буквально шевелилась земля над плохо прикопанным бульдозером страшным погребением…».
Праведники мира
«Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир» — эти слова выгравированы на медали «Праведника мира».
В то время как одни харьковчане составляли «желтые списки» и доносили на своих соседей-полукровок, другие харьковчане прятали своих соседей, знакомых и вовсе незнакомых — случайно встреченных евреев.*
В 1953 году в Иерусалиме по решению Кнессета Израиля был открыт центр научных исследований и памятник жертвам Катастрофы европейского еврейства — мемориал «Яд Вашем» (дословно — «Память и Имя»).
Особый статус был определен израильским законом для представителей других народов, которые из благородных побуждений и с риском для собственной жизни спасали или способствовали спасению евреев в годы Холокоста — «Праведники среди народов мира». Звания «Праведников мира» удостоены 85 жителей Харькова и области. Но спасавших было гораздо больше.
Лидии Глузмановой, которая в 1941 году была подростком, и ее маме в последний момент помог бежать из гетто солдат-чех. Он подсказал, что в туалете есть лаз.
«Помню, как в районе ХТЗ первой нам встретилась женщина с ведрами на коромысле, — вспоминала Лидия. — «Люды, вы видтиля? — спросила участливо. — Йдить за мною!». Она привела нас к себе, сутки держала в хате. Дома, на Ярославской, не пустила нас к себе хозяйка дома. Спасибо, хоть не выдала… А дворник Филька, выпивоха, сказал маме: «Абрамовна, идите ко мне». Пустил в свою комнату, где-то раздобыл картошки. Вскоре мы с мамой из Харькова ушли. Так ходили, пока не пришли в село Вязовое на Сумщине, где дала нам пристанище семья Сук — Пантелей Захарович и его жена Пелагея».
Журналистке Александре Георгиевне Беловой, чудом удалось вывезти из гетто на саночках девочек Аринберг: 11-летнюю Лену и 3-летнюю Иру. В конце марта 1942 года Александра Белова по доносу была арестована гестапо и расстреляна за укрывательство еврейской семьи и связь с партизанами.
…23 августа 1943 года наконец впервые после почти двух лет оккупации смог выйти на солнышко из подвала уже 6-летний Игорь Папиров. Один из немногих ребятишек, кого удалось спасти от страшной участи в еврейском гетто. Сегодня доктор физико-математических наук, профессор, лауреат Государственной премии Украины Игорь Исаакович Папиров живет в Пятихатках и руководит лабораторией физических основ создания новых бериллиевых материалов Национального научного центра «Харьковский физико-технический институт». Видный специалист в области реакторных и космических материалов, он — автор множества признанных во всем мире научных работ. А под псевдонимом Игорь Гарин выходят его научно-популярные и публицистические книги.
Как позже напишет еще один харьковчанин Феликс Рахлин: «И самим теперь не понять: как же мы вынесли всё это — и не только живы остались, но исхитрялись веселиться, шутить, любить — и, в большинстве своём, не сойти с ума?».
Елена Зеленина.
Фото автора и из*семейного архива*Игоря Папирова.
*
12.12.2016 20:05
«Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир…»
Это был поразительный сон. Огромная прозрачная глыба льда. В ней папа. Глаза его закрыты, а руки тянутся к сыну: «Гарик!». Мальчик просыпается, ему страшно, он зовет маму. Мама крепко-крепко прижимает малыша к себе и по ее щекам текут слезы…
Игорю Папирову в декабре 1941 года было только четыре годика. Сейчас ему без малого 80 лет, а он до сих пор отчетливо до мельчайших деталей помнит этот сон. Говорят, большинство детей обладает почти экстрасенсорными интуитивными способностями, умением чувствовать близких на расстоянии, живых или мертвых.
Именно в те дни, когда маленькому Игорю Папирову приснился страшный сон, из бараков Станкозавода на окраине Харькова отправлялись грузовики с человеческим грузом в Дробицкий яр, где не смолкали пулеметные выстрелы и шевелилась от ужаса и горя надмогильная земля.
Напомним, что 75 лет тому назад, 14 декабря 1941 года в оккупированном Харькове появилось воззвание городского коменданта к жителям-евреям. В нем указывалось в трехдневный срок переселиться в бараки Тракторного и Станкостроительного заводов. Почему в исторических источниках этот документ называют «воззванием», не знаю. Это был приказ, ослушаться которого было нельзя.
Расстрелы начались примерно через две недели — 27 декабря 1941 года. Под предлогом отправки на работу в Полтавскую область немцы начали вывозить людей из гетто в Дробицкий яр и расстреливать. 7 января 1942 года была снята охрана еврейского гетто — гетто перестало существовать.
«Желтые списки»
Когда листаешь электронный мартиролог расстрелянных в Дробицком яру, то видишь, что большинство из них — женщины, дети и старики. Профессии — самые простые, из тех, что не попадали в эшелоны спешно эвакуировавшихся промышленных предприятий: служащие, мелкие кустари (фотографы, портные), интеллигенция (учителя, врачи, юристы), домохозяйки. Почти каждый третий — ребенок или подросток: от грудничков до школьников.
Отец Игоря Папирова — Исаак Моисеевич был известнейшим в Харькове адвокатом. Эвакуироваться семья не успела из-за болезни ребенка. Следуя предписанию оккупационных властей, Исаак ушел в гетто, а жена с маленьким сыном спешно покинули дом на улице Ольминского, пока никто на них не донес, и отправились к украинским бабушке с дедушкой на Холодную гору.*
Дед вырыл под домом огромный подвал, похожий на тоннель, глубиной 6 метров. Там вся семья пряталась во время бомбежек. Маленький Игорь прожил в той глубокой «яме» все время оккупации — с декабря 1941-го года по 23 августа 1943-го. Его прятали, чтобы, не дай Бог, случайно никто не увидел, что в доме живет «еврейский ребенок» — сын*
Исаака Папирова.
Регистрация евреев в Харькове проходила на заранее заготовленных листах желтого цвета. Отсюда и название «желтые списки», укоренившееся в прессе и документах. Не обнаружено ни одного упоминания, кому пришла в голову идея так назвать эти «проскрипции», но судьба попавших в «желтые списки» была уже предрешена. Их ждала печальная участь в «гетто».
Как обращают внимание исследователи, «жёлтые списки» представляют интерес не только как документальное подтверждение существования в городе большого количества харьковских евреев, остававшихся в начале оккупации, их возраста, профессий (а это важно, так как часто были уничтожены целые семьи и некому было заполнить этот пробел). Списки эти представляют большой психологический интерес. Сама запись в графе «национальность» теми, кто проводил регистрацию, выполнена по-разному — в некоторых списках написано обычное — «еврей», «еврейка», в других — агрессивно-оскорбительное «жид», «жидовка». Писали, конечно, «свои» — оккупационная власть не давала каких-либо конкретных установок. Самим немцам фактически было невозможно (да и недосуг) — без домовых книг и других документов — различать и точно определять, кто есть еврей, а кто нет… Хватало и местных старательных коллаборационистов.*
Из воспоминаний Киры Солонинкиной, опубликованных историком Юрием Радченко: «Трудно описать место, куда фашисты загнали десятки тысяч евреев. Это были полуразрушенные, брошенные после окончания строительства завода бараки с выбитыми окнами, без печек, без воды, без элементарных условий для жизни. Скученность, голод, холод, антисанитария скоро привели к кишечным заболеваниям, завшивленности. В помещения для 7–8 человек набивалось по 70–80 человек. После 16 часов запрещалось выходить из бараков, но люди не выдерживали и выходили по нужде, а утром их находили убитыми на снегу. Было очень страшно от неизвестности, что с нами будет дальше, от холода, голода, плача маленьких детей, стонов стариков и стрельбы по ночам».
…Однажды в барак вошел полицай и весело крикнул: «Девчата, вас на лапшу везут!». По воспоминаниям Лидии Наумовны Глузмановой, полицаи принялись детей отрывать от матерей. Самых маленьких вместе со стариками заперли в одном из бараков и подожгли.*
По описанию Юрия Бретштейна, «технология» уничтожения в Дробицком яру была по-немецки «рациональна и проста»: людей собирали у края ямы и расстреливали из пулемёта. Тела «пачками» падали в котлован. На одном из многочисленных захоронений был найден ствол от немецкого пулемёта, этот ствол был разорван: расстрелы велись беспрерывно и так долго, что даже металл не выдерживал, его разорвало… Сопротивлявшихся и не желавших идти на расстрел к яме волочили туда силой и добивали из пистолетов. На детей пуль часто не тратили, бросали в котлованы живыми. Те оставались там лежать или ползать возле убитых родителей, пока их не закапывали вместе с мёртвыми. Ещё несколько дней после акции здесь слышались стоны и буквально шевелилась земля над плохо прикопанным бульдозером страшным погребением…».
Праведники мира
«Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир» — эти слова выгравированы на медали «Праведника мира».
В то время как одни харьковчане составляли «желтые списки» и доносили на своих соседей-полукровок, другие харьковчане прятали своих соседей, знакомых и вовсе незнакомых — случайно встреченных евреев.*
В 1953 году в Иерусалиме по решению Кнессета Израиля был открыт центр научных исследований и памятник жертвам Катастрофы европейского еврейства — мемориал «Яд Вашем» (дословно — «Память и Имя»).
Особый статус был определен израильским законом для представителей других народов, которые из благородных побуждений и с риском для собственной жизни спасали или способствовали спасению евреев в годы Холокоста — «Праведники среди народов мира». Звания «Праведников мира» удостоены 85 жителей Харькова и области. Но спасавших было гораздо больше.
Лидии Глузмановой, которая в 1941 году была подростком, и ее маме в последний момент помог бежать из гетто солдат-чех. Он подсказал, что в туалете есть лаз.
«Помню, как в районе ХТЗ первой нам встретилась женщина с ведрами на коромысле, — вспоминала Лидия. — «Люды, вы видтиля? — спросила участливо. — Йдить за мною!». Она привела нас к себе, сутки держала в хате. Дома, на Ярославской, не пустила нас к себе хозяйка дома. Спасибо, хоть не выдала… А дворник Филька, выпивоха, сказал маме: «Абрамовна, идите ко мне». Пустил в свою комнату, где-то раздобыл картошки. Вскоре мы с мамой из Харькова ушли. Так ходили, пока не пришли в село Вязовое на Сумщине, где дала нам пристанище семья Сук — Пантелей Захарович и его жена Пелагея».
Журналистке Александре Георгиевне Беловой, чудом удалось вывезти из гетто на саночках девочек Аринберг: 11-летнюю Лену и 3-летнюю Иру. В конце марта 1942 года Александра Белова по доносу была арестована гестапо и расстреляна за укрывательство еврейской семьи и связь с партизанами.
…23 августа 1943 года наконец впервые после почти двух лет оккупации смог выйти на солнышко из подвала уже 6-летний Игорь Папиров. Один из немногих ребятишек, кого удалось спасти от страшной участи в еврейском гетто. Сегодня доктор физико-математических наук, профессор, лауреат Государственной премии Украины Игорь Исаакович Папиров живет в Пятихатках и руководит лабораторией физических основ создания новых бериллиевых материалов Национального научного центра «Харьковский физико-технический институт». Видный специалист в области реакторных и космических материалов, он — автор множества признанных во всем мире научных работ. А под псевдонимом Игорь Гарин выходят его научно-популярные и публицистические книги.
Как позже напишет еще один харьковчанин Феликс Рахлин: «И самим теперь не понять: как же мы вынесли всё это — и не только живы остались, но исхитрялись веселиться, шутить, любить — и, в большинстве своём, не сойти с ума?».
Елена Зеленина.
Фото автора и из*семейного архива*Игоря Папирова.
*
Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі
