В белорусской школе мы всегда друг у друга списывали. Причём для того, чтобы тебе дали списать, вовсе необязательно было быть большими друзьями. «Ну что, тебе, жалко?» Этого аргумента обычно хватало. Учителя, конечно, боролись со списыванием. Но свою борьбу они мотивировали никак не справедливостью, а просто словом «нельзя». Я помню, что дав однокласснику списать, я чувствовал себя героем. Я ведь помог человеку! Ко мне люди обращаются за помощью, ибо они сами не могут, а я могу. Такой вот я крутой, и вдобавок — настоящий друг. А когда-нибудь тот, кому я дал списать, поможет и мне.
У моего отца был в школе такой одноклассник, которому отец регулярно давал списывать. Потом этот одноклассник устроился начальником в пограничный комитет. Всегда, когда нужно было решить какой-то вопрос с паспортом, мой отец обращался к этому другу, и тот помогал. Это тоже было несправедливо по отношению к другим людям, ведь очередь для всех должна быть одна, и регламент тоже. Но я тоже не припомню, чтобы вопрос справедливости хотя бы раз всплывал в этом контексте.
И не только в этом. Всё моё детство знакомые моих родителей помогали мне то поступить в престижное учебное заведение, то попасть к нужному врачу без очереди и бесплатно, то получить льготную путёвку в летний лагерь. Однажды меня даже по блату отправили в лечебную поездку для детей Чернобыля, хотя я в радиоактивной зоне не был ни разу. На самом деле никто из детей там не был, и мы только по приезду домой узнали, что это была лечебная поездка.
Всегда, когда нашей семье что-то было нужно в каком-то учреждении, моя мама первым делом начинала думать, нет ли у кого-нибудь из её знакомых там знакомых. Даже попросить незнакомых, но приближённых к знакомым людей сделать исключение из правил, пропустить мимо очереди, было для неё в порядке вещей. Ну и в благодарность (за нарушение регламента в нашу пользу) можно было подарить знакомому знакомых бутылку коньяка. Ведь такой человек хороший — без очереди пропустил! И хороший человек брал и благодарил. А если не было коньяка, то можно было и купюру сунуть в благодарность. Хорошему человеку ведь не жалко. А он в ответ: «Если у кого из ваших друзей будут проблемы — обращайтесь!» Конечно, посоветуем обязательно. И они ему тоже купюрку положат, хорошему человеку. И выходя довольными из кабинета, никто из нас не задумывался о справедливости того, что пока этот добрый человек пропускал нас и подобных нам без очереди, возле кабинета в длинной очереди толпились люди, у которых не было нужных знакомых, и которых чиновники весь день гоняли по кабинетам, тем самым поднимая значимость своей эксклюзивной доброты.
И вот из этой среды я взялся и приехал в общество, где нет слова «блат», и где понятие «справедливость» — универсально и не может применяться выборочно. Мой голландский друг понимал это с детства. А я подсознательно был убеждён, что дружба в вопросах о справедливости позволяет делать исключения. И больно стало от мысли, что если бы вся Голландия мыслила как я тогда, то по уровню коррупции она бы не отстала от Беларуси, а то и от Украины.