Кошмарное пробуждение
Вашу мать! Какая свихнувшаяся скотина могла включить ТАКУЮ песню в такое время? Еще нет и 9 часов утра. Или я уже умер и попал в ад? Построенный по образу и подобию СССР? Сам Сатана из чувства изощренного черного юмора ставит для всех своих клиентов из страны Советов «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»… «Нет! Это было бы слишком даже для Люцифера», - простонал я. Додуматься до столь жуткой пытки могли только аборигены. Местные жители под окнами гостиницы не проявляют и малейших признаков беспокойства. Торговки раскладывают товар, редкие в этот утренний час покупатели в основном глазеют на этот процесс. Значит, вопли из громкоговорителя, разносящие творение соцреализма по ВСЕМУ городку в дикую рань – тут типичное явление.
Судя по тому, что прямо напротив неизменного Ленина на пьедестале, тут же, на площади, стоит православная церковь (абсолютно никак не вписывающаяся в соцреалистическую планировку), я еще не умер. Это, блин, россия (страна-террорист). Начало XXI века. Только в это время как раз рядом с вождем пролетариата и объектом культа (с которым этот вождь всячески боролся), могут поставить рекламу «1 плюс 1 равно три. Мы ошибаемся в вашу пользу», даже не понимая, что у ее авторов – проблемы с математикой, а у тех, кто ее разместил в таком месте – проблемы с юмором.
Остатки сна приходиться выдавливать из себя по капле. Капле кофе. Чтобы его приготовить, пришлось поднять на ноги дежурных на этаже – найти чайник, а то эти дамы с бегающими глазками были даже не в курсе, в каком номере следует искать данное изделие народной промышленности. После беготни и суеты мне его таки вручили. Внутрь заглядывать было страшно… Пришлось… Жуткая желтая масса обрамляла все его внутренности, словно постояльцы вот уже несколько лет не только пили напитки, но и сморкались внутрь, усиленно смакуя данный процесс. Черт с ним! Проснуться важнее. Заливаю внутрь минеральной воды и быстрее выпиваю, пытаясь не думать о внутренностях чайника (больше он мне так и не попался, несмотря на усилия горничных – видимо, почувствовал мою антипатию).
Наконец, стимулятор подействовал и, собрав аппаратуру, я выполз на улицу. Возле храма привычно тусовалось сборище бомжей. Эти отбросы относились к элитной категории сборщиков христовой подати: держались на ногах и несло от них не так сильно. Остальные бомжы в городе даже такой «культурой» не отличались. А они с упрямой назойливостью бросались в глаза примерно через каждый дом. Такова особенность русского благосостояния – все богатство в нашей стране делается за чей-то счет (при этом все усиленно строят из себя православных, готовых «последнюю рубаху отдать», несмотря на то, что когда речь заходит об «отдать» они этой рубахой ближнего своего… просто душат). Из-за ограниченного пространства маленького захолустного города, это было очевидно.
Один особенно запомнился. Вместо лица у него было кровавое месиво. Он валялся на земле в самой неудобоваримой позе – на пригорке, голова внизу, ноги торчали вверх. Ясное дело, никому из добропорядочных граждан нет дела до того, что кто-то у них под окнами умирает. Просто не замечают. Мало ли кто здесь смердит трупным запахом, главное, мы «свою хату с краю имеем»… Ха, представляю, их возмущение если бы вдруг запретили свободную продажу алкоголя, который как раз и доводит людей до подобного скотского состояния!
На центральной улице – раздолье магазинов. Ну, то есть всего практически, за чем раньше приходилось прорываться в столицу. С аптеками же вышел крупный облом. Круглосуточных не оказалось (видимо, аборигенам полагалось болеть только строго после всеобщей социалистической побудки). Факт этот весьма меня огорчил, когда я уже в 9 вечера поплелся в гостиницу. Я мечтал хотя бы о паре DXM-сиропов. Терпеть их не могу, на самом деле – но в такое время, в таком месте… лучше уж они! Увы! Не судьба. (Может, и к счастью. Мне предстояло выдержать еще одну разборку в гостинице. Как бы я объяснялся с окружающими на третьем плато – ума не приложу.)
Попытка сфотографировать вокзал быстро убедила меня, что я сильно рискую нарваться на неприятности. В самом деле, в крупном городе фотография у вокзала на память – норма. Никто не обращает на это внимания, несмотря на «режимность» объекта. Здесь было не так. Фрик с длиннющими волосами, одетый так, словно только что вернулся из Вудстока, сразу вызвал нездоровое любопытство местных ментов. А уж когда он извлек на свет божий огромный фотоаппарат… Эти товарищи, неизбалованные происшествиями, тут же ринулись к нему, собираясь с самых дальних околотковю Когда я спровадил третьего по счету куда подальше с помощью удостоверения прессы, то решил свернуть лавочку и двинулся в гостиницу, подсчитывать запасы.
И самого начальника за руку отведи - пусть понюхает. Начнет обещание вешать. С ним в подвал и сам пусть перекрывает со своими работничками!
