Губанов С.С., Державный прорыв. Неоиндустриализация России.

конспект видео-интервью профессора Губанова.
Часть 1.

" Весь мир предчувствует новое сползание в кризис. Причем приходит понимание, что это будет не вторая волна предыдущего кризиса, а новый кризис.

Вопрос об эффективности посткризисной политики сегодня перешел в разряд наиболее животрепещущих. Выявлен целый ряд беспрецендентных посткризисных явлений.
Несмотря на бурное проявление монетаристкого роста (в частности, биржевых котировок, цен на сырье), фундаментальные факторы не показывают обычного посткризисного бума, который должен сопровождать выход из кризиса и эти факторы находятся в гораздо худшем состоянии.

Никогда не было таким медленным экономическое восстановление. Никогда не было такой чрезвычайно высокой безработицы в посткризисный период. Никогда не было таких угнетенных стимулов к инновациям и новым технологиям. Никогда не было такого масштабного долгового кризиса в Евросоюзе. Идет сокращение и урезание соцрасходов и покупательной способности граждан. Люди не могут заработать на достойную жизнь, не обеспечены на завтрашний день. Уровень соцподдержки населения резко сокращается. Расчет протестный социальный фактор.
Весь этот комплекс факторов показывает, что с антикризисной политикой не все в порядке, и заставляет задумываться, с чем же встречать следующий кризис, если прошедший кризисный цикл был встречен настолько низкоэффективной экономической политикой?

Экономисты мира, в том числе и России, разделились на два лагеря. Один лагерь считает, что политика ФРС была эффективна и полезна. Второй лагерь экономистов считает, что неэффективна и вредна. Кудрин выступая в октябре на петербургском экономическом форуме о том, насколько эффективна антикризисная политика в преддверии второй волны кризиса, придерживался мнения, что антикризисные меры и в США и в России были адекватными.

Насколько эффективна политика ФРС для США и мировой экономики? В чем же причина низкой эффективности и антикризисной и посткризисной политики? Эти вопросы занимают сегодня не только академических теоретиков. Они занимают прежде всего политиков высшего государственного уровня и дебатируются прежде всего в самих США, предложивших новый рецепт антикризисной политики, так называемую «новую норму» в монетарной политике ФРС.
Причиной прихода Бернанке было, то что в истеблишменте США возобладало мнение, что переход к «новой норме» в экономической политике будет более эффективным, чем исповедование политики, так называемой «старой нормы».

Что на самом деле? Как смотреть на реальную ситуацию?
Можно смотреть сквозь призму монетаристких индикаторов, как ФРС, как профессор Бернанке: т.е. темпов роста ВВП, инфляции, величины капиталовложений, курсов акций на бирже, динамики курса нацвалюты. Это монетаристкий подход, когда на все смотрят сквозь призму денежной динамики, как с точки зрения оценки ситуации, так и с точки зрения предлагаемых мер решения. Я считаю, что экономист должен смотреть на ситуацию прежде всего с базисной, фундаментальной точки зрения. И с этой точки зрения мы увидим беспрецедентную картину.
Какую?

На заседании в Джексон-холле к Бену Бернанке было много довольно острых и нелицеприятных вопросов со стороны ученой и экспертной общественности США. Бернанке на обращения этих ученых-экономистов не реагировал. В начале августа те же вопросы ученых в своем законодательном запросе к Бену Бернанке задал председатель комитета по надзору и правительственной реформе конгресса США Дарен Исса.
В ответе Бернанке на этот запрос ни по одному из вопросов не было дано никакого ответа по существу, а только повторялось, что ФРС управляет уровнем инфляции и созданием рабочих мест. Внутренняя инфляция в США действительно под контролем. Что касается создания рабочих мест, то это совершенно не так и по этому пункту подтвердить эффективность действий ФРС нечем.
За два кризисных года 2008-2009 США потеряли 7 млн.рабочих мест. А после выхода из кризиса за три года США создали только 3.5 млн.рабочих мест, т.е. в 2 раза меньше, чем потеряно, что является беспрецедентным событием. Потому что за последние 20 лет в США было 3 кризиса и после каждого кризиса было восстановлено гораздо больше рабочих мест, чем потеряно в кризис. И это фундаментальный параметр.

Следующее важное обстоятельство: монетаристкая политика «новой нормы», связанная с регулярным вбросом пакетов денег (QE1, QE2, QE3 и т.д.), кардинально изменила движение денежной антикризисной эмиссии. Если раньше, по «старой норме», деньги шли одним и тем же путем, то сейчас они пошли совершенно по особому контуру, контуру Бернанке. Что это за контур? Чем отличается «старая норма» от «новой нормы»? Что это изменение дало для фундаментальных основ экономики, для развития экономики. От чего монетаристы ушли?

«Старая норма» это так называемая инвестиционная эмиссия. Раньше ФРС также включала печатный станок и на необеспеченные ничем доллары покупала облигации американского казначейства. Т.е. деньги шли в американский госбюджет и эмиссия на исходном рубеже затрагивала только госэкономику США.
Сегодня по «новой норме» это иначе. Получатели денег - частные бенефициары , и напечатанные доллары идут на выкуп облигационных активов у частных фондов, банков, инвестиционных институтов. По «старой норме» последние 20 лет ФРС печатала инвестиционный доллар, который затем через госбюджет шел на долгосрочное финансирование, в том числе на рабочие места и научные исследования. Это была неоиндустриальная эмиссия. А теперь по «новой норме» ФРС занимается спекулятивной эмиссией, анти-индустриальной. «Новая норма» бьет по стимулам и для работы крупных научных школ и исследований по всему миру, в том числе и по отечественной науке. Вот в чем различие между «старой нормой» и «новой нормой».

И это затрагивает российскую экономику напрямую. С точки зрения классической позиции, спекулятивная эмиссия ФРС означает инфляцию доллара, а инфляция доллара маскирует фундаментальные проблемы отечественной экономики. На поверхности предстает лакированная картина, а в реальности мы имеем солидный системный кризис.
В частности, у нас сегодня по прежнему не преодолена деиндустриализация. Мы сегодня по прежнему не можем перейти к политике добычи и полной высокотехнологичной переработки своего же сырья, на своих предприятиях, чтобы выпускать продукцию с высокой добавленной стоимостью и уже её экспортировать. А годы-то идут. А мы остаемся у корыта тех же самых проблем. Но на поверхности предстает относительно спокойная картина. Депрессия не видна, рецессия тем более не видна, хотя на самом деле, по фундаментальным факторам, российская экономика не уходила от депрессии.

Сегодня в последние кварталы 2012 года мы выйдем в полное подтверждение наших оценок 3-4 летней давности. Я напомню первую оценку. Мы пришли к выводу, что после кризиса 2008-2009 года прежней динамики сырьевого роста в России уже не будет. И прибавили категорически: что не будет уже больше НИКОГДА.
Второй вывод, связанный с этим, что российская экономика, в отличие от экономики стран большой 7-ки выйдет из кризиса прямиком в депрессию. Второй вывод подтверждается сегодня даже по монетарным, поверхностным, показателям. Динамика ВВП и доходов госбюджета затухает, и сегодня Кремль вынужден в упреждающем режиме перейти к болезненному секвестру многих расходных статей бюджета.

Почему? Ведь вроде бы рецессии нет? Вроде бы и депрессии никто не признает, а бюджет уже нужно резать! Это еще одно конкретное расхождение между поверхностными взглядами и фундаментальным подходом.
Хотя Росстат рисует обнадеживающую картину, но прежде всего надо определиться, с какой точки зрения мы смотрим на нынешнюю социально-экономическую ситуацию в стране. С точки зрения денежных индикаторов, это будет поверхностная картина. Если же мы смотрим с точки зрения фундаментальных индикаторов, то это совершенно другая картина.

Часть 2.

Прежде всего посмотрим на мультипликатор добавленной стоимости, т.е. стоимости первичного сырья к объему добавленной стоимости обрабатывающей индустрии. У нас этот параметр на кризисном уровне. Более того, он ухудшается. Индекс качества экономической динамики по прежнему отрицателен. А отрицательное значение этих индексов свидетельствует как минимум о глубокой депрессии.

Не преодолена депопуляция страны, смертность по прежнему обгоняет рождаемость. В США тоже происходят периоды депопуляции, и если посмотреть когда они происходят, то у США смертность обгоняет рождаемость только в достаточно глубокой кризисной фазе.
Судя по нашей демографической кривой, мы безостановочно теряем население. И хотя темпы потери людских ресурсов снижаются, но тем не менее тенденция не преодолена. И эта тенденция свидетельствует о том, что не преодолен и системный кризис. Мы не можем организовать нормальное внутреннее воспроизводство высокотехнологичного человеческого капитала.

Следующий фундаментальный параметр – внутренняя норма накопления: если мы отбросим сегодня импорт техники, машин и оборудования , то увидим что своими собственными машино-техническими ресурсами мы накопления (и воспроизводства) не обеспечиваем. Более того, оно отрицательно. Продолжается технологическая деградация промышленного капитала, несмотря на принимаемые усилия. Это свидетельствует опять же о том, что мы сегодня имеем и системный кризис и рецессию.
Но пока она скрыта внутри. И при любом падении цен на нефть эта скрытая рецессия становится открытой. Т.е. фундаментально различимое состояние рецессии, в любой фазе делового цикла, при малейшем изменении нефтегазовой экспортной конъюнктуры тут же переходит из скрытого в открытое. Стоит ценам на нефть опустится на 10-15 долларов, инфляция доллара сокращается, и мгновенно мы видим, что российская экономика стоит всегда в состоянии рецессии, находится в состоянии депрессии.

Но сегодня положение действительно серьезное. Оно свидетельствует прежде всего о том, что оценки нашей антикризисной политики, как эффективной и действенной, нуждаются в кардинальном пересмотре. И не потому что так кому-то захотелось, а потому что с такой политикой мы не можем встречать очередной кризис. А очередной полноценный кризис в странах большой 7-ки, это уже вопрос месяцев.

Мы в декабре 2011 сделали прогноз, который многим тогда показался парадоксальным. Что впереди у США 12-15 месяцев безкризисного развития. Сегодня прошло 10 месяцев и США пока идут именно в режиме безкризисного развития, хотя прошлогодние оценки и МВФ, и экспертов ООН и Всемирного банка, и нобелевских лауреатов, предрекали рецессию США уже в первом полугодии 2012 года.
Наша оценка оказалась точной. Я хотел бы это подчеркнуть. Потому, что для меня очень значимо единство теории и практики! И это значит, что мы развенчали миф, что капиталистические кризисы непредсказуемы. С точки зрения теории умение предсказывать НЕНАСТУПЛЕНИЕ кризиса, столь же важно и равноценно, как и точное предсказание того, что кризис уже наступает.

Мы уже в третий раз убедились в том, что модель действительно корректна. Она выдает правильные сигналы и точные оценки. Мы делали пересчеты, правда не широкие, но по репрезентативной выборке, делали попытку посмотреть, на каком этапе делового цикла находятся сейчас США, и эти расчеты подтвердили, что на горизонте ближайших 6 месяцев США пройдут в безкризисном режиме. Т.е. мы подтверждаем нашу декабрьскую оценку насчет 15 месяцев. Но за пределами 15-го месяца, это примерно март-апрель 2013 года, мы пока ничего сказать не можем.
Но в любом случае у нашего руководства остается не более 12 месяцев на то, чтобы пересмотреть прежнюю посткризисную политику и заложить основу другой, по-настоящему эффективной экономической политики.

Для меня эффективной экономической политикой может быть только политика новой индустриализации. Но переход к этой политике предполагает ряд важных, ключевых предпосылок. Автоматически перейти от неэффективной политики к эффективной невозможно.
Самотеком тем более такой переход не происходит. Для этого нужно предпринимать и системные, и общегосударственные, и кадровые решения. Сегодня у нас позитивное и негативное идет рука об руку, делается шаг вперед, затем два шага назад по многим вопросам, включая и вопросы структуры министерств и ведомств, и распределения функциональных обязанностей.

Пока у нас доминирует бессистемный подход. Это тоже одно из следствий той монетаристкой политики, которая была принята в посткризисный и кризисный период, когда мы считали, что кризис можно залить деньгами. И ставка в этом посткризисном цикле, и Беном Бернанке, и у нас, была сделана на инфляцию.

Сегодня практика показала, что кризис инфляцией не преодолевается. При этом, если у США есть особенность, которая позволяет ФРС внутреннюю инфляцию превращать во внешнюю, т.е. экспортировать инфляцию доллара в остальной мир, а самим США импортировать реальные ресурсы, и за счет этого держать под контролем внутреннюю инфляцию, то у России такой возможности нет. россия (страна-террорист) ни на кого не может переложить свою внутреннюю инфляцию. И не только потому что рубль не является резервной валютой, но нет и предпосылок, чтобы рубль был резервной валютой хотя бы в рамках СНГ.

Экономически, базисно, фундаментально – рубль сегодня не технологичная валюта. За рублем сегодня нет высокотехнологичного научного и промышленного потенциала. А резервной валюта может быть только в том случае, если она опирается на экономику высоких технологий, на экономику науки, на наукоёмкую экономику. Вот это наши монетаристы никак не могут признать, хотя не раз выдвигали установку превращения рубля в резервную валюту, хотя бы в рамках СНГ, или хотя бы в рамках таможенного союза.

Этот подход к сожалению утопичен, хотя в политическом отношении, безусловно, россия (страна-террорист) должна быть интегратором СНГ, и, безусловно, будет интегратором СНГ. Но только тогда, когда она сама начнет опираться на высокотехнологичную , наукоёмкую индустрию, на высокотехнологичный промышленный капитал. Это очень крупная и важная предпосылка для превращения рубля в резервную валюту. Более того, она нуждается в политическом осмыслении, чтобы наше государственное руководство прониклось пониманием базисных основ для решения крупных политических и экономических вопросов.

Мы сегодня должны беспристрастно и объективно оценивать то, какие проблемы неспособна решить монетаристкая политика, какие последствия для промышленного капитала она вызывает, и чем оборачивается для страны сегодня.
Сегодня она обернулась для страны болезненным секвестром государственных расходов. Если бы мы опирались сегодня на промышленный капитал, если бы мы сегодня соединили добычу с переработкой сырья в единых технологических цепочках, в единых цепочках добавленной стоимости, то у нас ситуация была бы другая.

При возникновении таких бюджетных сложностей, бюджетного кризиса, а секвестр это бюджетный кризис, мы могли бы, вместо установки на сокращение расходов, принять политику увеличения доходов! Доходной базы. И не налоговыми мерами, не увеличением налогов. Хотя сегодня структура налоговых источников далеко не оптимальна. Рано или поздно структура налогов и налоговых доходов бюджета будет приведена в соответствии хотя бы с европейской экономической моделью. Но сейчас речь о другом.

Мы не можем бесконечно проводить политику бюджетного секвестра, политику бесконечного урезания социальных и других расходов. Рано или поздно нам нужно будет переходить к политике УВЕЛИЧЕНИЯ БЮДЖЕТНЫХ ДОХОДОВ. Оценка ситуации, фундаментальная оценка, позволяет ставить этот вопрос с упреждением, уже сейчас. Пока у нас в запасе есть время. Время перед тем, как придется уже резать бюджет в более резком ключе, в таком ключе, который естественно вызовет массовый социальный протест.

Один из достаточно крупных, видимых результатов посткризисной политики у нас, это нарастание социального недовольства. И это нарастание социального недовольства никоим образом не может свидетельствовать об эффективности ни антикризисной, ни посткризисной политики. Это еще одна из оценок, уже социальная, неэффективности прежней экономической политики. Той политики, которую сегодня продолжают отстаивать наши монетаристы, и зарубежные монетаристы тоже.

Наши монетаристы не понимают одной существенной разницы между Россией и США. В США Бернанке достаточно включить печатный станок и у него появляется столько долларов, сколько он пожелает. России, для того, чтобы монетарными мерами гасить фундаментальные проблемы необходимо использовать свои валютные резервы. Мы не можем по мановению палочки, или с помощью печатного станка, получить необходимые валютные средства. Но это еще не самое главное. Самое главное в том, что включая печатный станок ФРС обеспечивает получение реальной товарной массы в обмен на бестоварную. России же, чтобы иметь в качестве подушки безопасности валютные резервы, приходится отдавать в обмен на фантики реальное полноценное богатство: нефть, газ, металлы, древесину, зерно.

Россию представляют как крупного сырьевого экспортера еще с царских времен. Но чего не могли видеть экономисты царского времени, в 21-м веке экономисты должны видеть четко: с какой добавленной стоимостью товар вывозится, и с какой добавленной стоимостью товар ввозится в страну. Какой смысл вывозить сырье и после переработки затем ввозить товары с более высокой добавленной стоимостью и терять на этом добавленную стоимость, таким образом и лишая работы своих граждан и теряя валютные резервы? Это примеры неэффективной экономической политики не в интересах России….

Часть 3. (окончание)

С моей точки зрения, вся острая полемика по поводу эффективности антикризисной и посткризисной политики сейчас приближается к своей кульминации, потому что на повестке дня уже следующее испытание жизнью. Следующий кризис нам придется встречать более ослабленными, чем в 2008 году. Это серьезная особенность и отвечать нам придется более эффективной политикой, более эффективными мерами.

Что я имею ввиду? Я имею ввиду прежде всего переход к политике всемерной поддержки отечественного промышленного и инфраструктурного капитала. И нам нужно сегодня предельно минимизировать невыгодный для нас обмен реальных товаров на бестоварные, на так называемые ценные долговые бумаги. Нужно увеличить товарную компоненту экспорта, помимо сырьевой.
Надо сегодня внимательно проинвентаризировать все источники макроэкономических потерь и закрыть их. Это в том числе и нецелевое расходование государственных средств.

У нас когда борются против системной коррупции, совершенно забывают о причинах нецелевого расходования средств. А причина проста. Она не только в том, что везде засели коррупционеры, взяточники и т.п., и «пилят» бюджет. Здесь есть системные причины, и первая системная причина, это бессистемность нынешнего государственного регулирования и государственного управления в стране. Когда полная раскоординированность между агентствами, ведомствами, министерствами, между лоббисткими группами, и т.д., когда весь контур управления разорван на лоббисткие изолированные участки. И получается как в басне, лебедь, рак и щука. Это тоже крупный источник потерь.

Чтобы не было нецелевого расходования государственных средств должна быть плановая система их расходования. С жестким контролем за результатами, с четкими прямыми и обратными связями, с персональной ответственностью тех, кто встроен в этот контур. И Кремль должен показать, что действительно переходит к политике государственной дисциплины по всему контуру государственного регулирования и государственного управления. Эти важные вопросы нужно и поднимать и решать уже сегодня.

Мне бы хотелось, чтобы наши государственные органы видели не только внутренние, но и грозные внешние проблемы. Речь идет в частности о блокаде газового экспорта на европейском направлении. Это уже серьезная угроза, серьезная проблема. В этой ситуации необходимо КАРДИНАЛЬНОЕ усиление аналитически-экспертной функции государства, и здесь нужны профессионалы, а не чиновники и политики.

На всех уровнях надо создавать сквозную экспертную систему. То что президент учредил экономический совет, это правильная институциональная мера, такой орган должен быть. Но и его функции, и его кадровое обеспечение сегодня недостаточны. Это экспертный, экономический, аналитический контур и здесь нужны профессионалы.
Сегодня к сожалению кадровый состав в этом контуре и в Экономическом совете выстроен по другому принципу. Я не думаю, что в Экономическом совете государственному руководству нужны люди, способные поддакивать. Способные говорить «да» и не способные говорить «нет», а тем более не способные называть вещи своими именами.

Государственному руководству сегодня требуется суровая, но достоверная картина. Надо знать, в каком положении находится страна. Надо знать, в каком состоянии мы приближаемся к следующему испытанию. И здесь ритуальные заклинания по поводу того, что мы действовали и до 2008 года, и после 2008 года, адекватно, эффективно и т.д. и т.п., это не решение проблем. "


Деньги - хороший слуга, но плохой хозяин. (Ф. Бэкон)

"В США проводится безответственная налогово-бюджетная политика. Власти предлагают нам подождать и посмотреть, что получится. Но угроза предстоящего ужесточения уже негативно отражается на бизнесе. То, что в один прекрасный день долговой рынок обернется против США, у меня не вызывает сомнений. Вопрос только в том, когда и как это произойдет. И история показывает, что ни статус доллара, ни военная мощь тут не помогут. Если бы власти провели грамотные реформы налогово бюджетной политики, у нас бы уже был экономический бум", - отметил в прямом эфире Bloomberg TV президент J.P.Morgan Chase Джеймс Даймон.