просто потому -
Письмо бывшей жене в Нью-Йорк
Виталий Ковальчук
Словно эльф в объятьях пьяного орка,
Словно дерево, высохшее на корню,
Русский бард бредет по дорогам Нью-Йорка,
Перешагивая со стрита на авеню.
______________________________________________
Мы привыкли к тому, что реальность сурова,
Постоянно давая отпоры врагам.
Здравствуй, Инна. Прости, что так долго – ни слова.
Твой отъезд хорошо саданул по мозгам.
Я впоследствии многое думал об этом.
И хоть чувства казались нам так горячи,
Интересный союз музыканта с поэтом
Был не вечен по целому ряду причин.
Час настал – и уже не спасала и вера,
А долги прижимали – хоть волком завой.
Не последнюю роль здесь сыграла карьера,
А, вернее, отсутствие таковой.
Ты считала – хоть наши потуги красивы,
Хоть искусство, конечно, и разум, и свет,
У талантливых личностей нет перспективы,
Потому что… А дальше – цитаты газет.
Про валюту, про банки, про рынки, кредиты,
Про налоги, которые бьют наповал.
Мне порою хотелось сказать – да иди ты! –
Но, наверно, я в чем-то тебя понимал.
Ты уехала. Время помчалось по кругу.
И утратив реалии стольких вещей,
Я с тобою утратил не только подругу –
Я утратил идею искусства вообще.
Денег не было. Впрочем, проблема не в этом.
Я, конечно же, мог бы пойти на лоток,
Контролером в трамвай… Но остаться поэтом
После этого я бы, наверно, не смог.
Парадокс – не калека, не лох, не бездельник,
А в карманах лишь ветер гуляет меж дыр.
И однажды, устав от отсутствия денег,
Я, собрав документы, потопал в ОВИР.
Мол, искусство стране подымать неохота?
Дескать, банки нужны, а поэзия – нет?
Ну и ладно. Даешь Корпорейтед такой-то.
В самом деле, подумаешь – просто поэт.
Я по лестницам брел, как в бреду наважденья.
Обивая пороги, старался, как мог.
Вдруг с вершины какого-то учрежденья
Я увидел весь город, лежащий у ног.
У судьбы иногда не дождешься подарков,
А порой как повалят – опять и опять.
Я увидел не просто любимый мой Харьков –
Я увидел все то, что хотел потерять.
Было лето, и парка зеленая грива
Стольким птицам дарила тепло и жилье.
Шли студенты и пили роганское пиво.
Вроде мелочь, а все же – родное, свое.
И один паренек из разряда эстетов
Улыбнулся – я думал сначала, не мне.
«Я вас знаю. Вы этот… Из классных поэтов.
Ваша книга… Автограф… А можно жене?
Вы поэт. Вы, наверное, верите в чудо.
Мы ведь с вами по духу не так далеки.
Мы с женою хотели уехать отсюда,
Но друзья подарили нам ваши стихи».
Он смущался, расстегивал строгий свой ворот,
Говорил, что искусство вовек не унять.
Я увидел не просто любимый свой город.
Я увидел… А, впрочем, тебе не понять.
Мне бы имя твое чистым золотом высечь,
Мне бы звезды тебе постелить на траву.
Славься, Харьков! Каких ты там третьих тысяч –
Я сегодня с друзьями в тебе живу.
Я люблю тебя всяким – уставшим, угрюмым,
За улыбчивость дам, за мужской разговор.
И покуда гитарные слышаться струны,
И покуда Эсхара пылает костер,
И покуда нам дышится здесь и поется,
И покуда поэзии тянется нить,
Место каждому в городе этом найдется,
Каждый сможет себя для людей применить.
И покуда политики и меценаты
Будут верить в искусство, как в солнечный свет,
Мы богаты. Наверное, очень богаты,
Потому что нужны и банкир, и поэт.
Я, конечно же, выбрал нелегкую долю,
И порою бросает то в холод, то в жар.
Знаешь, Инна, я новую книгу готовлю,
И, конечно, найдется тебе экземпляр.
И забившись под пальму, чтоб не было жарко,
Ты прочтешь через год, через несколько лет
Том поэзии. Город издания – Харьков.
И, конечно, с автографом – «Русский поэт».
