Позади хлопнула дверь. Проем заполнил собой детина в спецовке, держащий на вытянутых руках жестяную коробку в грязных разводах.
- Вот... нашел. Наверное там червонцы... эти, как их... А! Николаевские! - блеснул детина интеллектом и золотым зубом во рту. - Куда ее, Григорьевна?
Зюкин затаил дыхание. Его стало распирать любопыство, страх, и открывшиеся перспективы работы экскаваторщиком.
- Открыть пробовали? - спросила начальница, вперив тяжелый взгляд в кладонаходчика.
- Нет, что вы, - соврал детина.
Зюкин сразу понял, что врет, он бы тоже так поступил. Хотя нет, он бы эту коробку открыл. Хоть топором бы разворотил, а открыл! Вот дурень парень – клад начальнице нести!
Ирина Григорьевна тем временем достала из ящика стола какую-то железяку и со зверским лицом начала ковырять находку. Зюкин не выдержал и приблизился к столу, детина тоже подошел и сопел над ухом. Но Зюкина это не раздражало - сейчас с трудягой его объединяла важность момента. Он даже вспотел. Тетка ковыряла коробку, пыталась что-то поддеть длинным ногтем.
- Может кияночкой... - просипел труженик ЖЭКа, а Зюкин зачем-то полез в карман, извлек на свет штопор сурового размера и искренне протянул его страшной начальнице.
- А Вы что тут делаете? - вдруг обнаружила она присутствие лица, не входившего в доверенный состав. - Подождите в коридоре! Идите-идите.
Никогда еще Зюкин не испытывал такой досады на себя. Надо же было ему влезть! А всё его добрый характер! Он медленно пошел к двери, но тут за спиной раздались удивленные возгласы.
- Ух ты ж е-прст!!!
- Ексель-моксекель, жевать мне тапки!
- Твою, то есть нашу дивизию...
Зюкин притормозил, сделал вид, что споткнулся, присел якобы завязать шнурок и, вставая, резко обернулся, стараясь рассмотреть, что же там такое происходит, но потерял равновесие. Пролетев, перебирая ногами, пару метров, он врезался лбом в стол и вперил один свой глаз в коробку, а второй в декольте.
Ну, вот и пригодилось разбегающееся косоглазие, - подумал Зюкин, совершенно не представляя, что будет дальше и в какую форму выльется гнев суровой тетки.
То, что случилось потом, превзошло самые смелые Зюкинские мечты. Начальница сгребла его голову в охапку и прижала к своей груди, ткнув носом в глубокую ложбинку, соединяющую собой два объемных шара.
Расчет оказался верным - Зюкин моментально забыл про коробку!
«Сисииии...» - была первая мысль, «Воздуха!» - вторая, паническая, потому как крепкий захват и сладкие духи заставили Зюкина почувствовать себя истребляемой молью. Зюкин хотел жить! Поэтому стал упираться руками в мягкое, взбрыкивать ногами и кусать лифчик!
- Ишь какой, ну вы поглядите на него, а еще в гастуке! - начальница захихикала. - А запрем-ка его пока в подсобку к бабе Шуре!
Захват ослаб, Зюкин сумел вздохнуть и боковым зрением увидел в приоткрытой коробке продолговатый сверток, а также что-то похожее на парик и собачий поводок.
Он вытянул шею, пытаясь рассмотреть еще хоть что-нибудь, что, быть может, позволило бы предъявить права на находку, а проще говоря, чем можно было начальницу шантажировать и урвать себе кусок добычи, но здоровый детина просто схватил его подмышку и таким унизительным образом вынес из кабинета.
- Мужик, а мужик! Может договоримся? - и влекомый непреодолимой силой Зюкин состроил заговорщическое, как ему казалось, лицо.
Несун хмыкнул, открыл какую-то дверь и запихнул туда Зюкина. Прямо в темноту и пыль! Вот тебе и уборщица, - подумал он, - если у нее в кладовке такая грязища, то что ж там в кабинетах? Мысль про кабинет привела по логической цепочке к Ирине Григорьевне, а потом - к коробке.
Зюкин почувствовал себя очень-очень обиженным. А в таком состоянии он был способен на героические поступки. Нацелившись на узкую полоску света, обозначившую дверь, он всем своим весом упал на нее.
Дверь заскрипела старым деревом, но устояла. Зюкин отбросил себя в темному, наступил на швабру, налетел на ведро, ударился о вешалку. В общем, бился, как птица в клетке и даже мысленно запел "В царство свободы дорогу грудью проложим себе!". Старые филенки не выдержали такого напора и Зюкин по пояс оказался на свободе.
- Это кто тут гремит! Чаво надо? Кто такой? Пущать не велено! Ноги вытер? Где накладная на инстрУмент?
Перед Зюкиным возникла женщина неопределенного возраста в сером рабочем халате и розовых резиновых перчатках, удерживающих крепкую швабру. Что она крепкая, узник понял по тому, как громыхнула ею об пол уборщица, наверняка та самая баба Шура.
- Ты мне што тут двери сломал?! Кто ремонтировать буит? Кто платить буит? Я тебя щаз в полицию сдам!
Полиция! Не то чтобы Зюкин так уж стремился туда попасть, как раз наоборот, избегал всячески! Но в данных обстоятельствах он понял, что должен исполнить свой гражданский долг и разоблачить. Да, разоблачить! Всех! И вообще! А ему, может даже грамоту дадут или медаль с премией!
- Тетя! Зови, зови полицию! А то уйдут! Да беги же и звони, скажи Зюкин, Зюкин велел сообщить!!! А то поздно будет!
И Зюкин замахал руками, подгоняя работницу.
Тем временем в кабинет начальницы прошмыгнул какой-то подозрительный тип - лысый, низенький колобок. И Зюкин понял, что дело приняло совсем уж серьезный оборот. Сейчас они на троих сокровища поделят, а Зюкину - шиш. И даже без масла.
Он отмахнулся от уборщицы, которая, судя по всему, полицию вызывать не собиралась, а собиралась заняться рукоприкладством - по крайней мере перчатку с руки стянула и в лицо ему швырнула.
Не обращая внимания на глупую бабу, он поднапрягся и вывалился наружу через дыру в двери.
Злость придала Зюкину сил - он спринтером рванул по коридору. Сзади охала и проклинала всех без разбору уборщица. Зюкин с разгона шибанул начальственную дверь плечом, пронесся по инерции через кабинет, оказался у стола и, заметив на нем открытую коробку, выхватил из нее продолговатый сверток. Он был горд собой и поднял руку с добычей, словно кубок, и только после этого осмотрелся.
Ирина Григорьевна стояла посреди кабинета как есть неглиже, в блондинистом парике – тот самом, из коробки. В руке она держала (да-да, глаза Зюкина не подвели!) поводок, который был прикреплен к ошейнику, а тот, в свою очередь, обвивал шею подозрительного колобка.
Сверток, добытый с таким трудом, выпал из ослабевших рук.
Колобок, кажется, зарычал.
Зюкину стало стыдно. Он скосил глаза, чтобы не видеть этого безобразия и понял, что было в свертке. Розовое, как перчатки уборщицы, которая застыла в проеме, на полу лежало дилдо. Зюкин покраснел и попятился прочь буквально слыша, как хрустят под ногами осколки разбившихся иллюзий. Баба Шура посторонилась, пропуская его и спросила уже в спину:
- Так что, полицию-то звать?
Но Зюкин этого уже не слышал. Все вокруг было словно в розовом тумане, в котором с веселым писком прыгали резиновые дилдо и сверкали злющие глаза ЖЭКовской начальницы, а в ушах стоял ее визгливый вопль: «Закопать!!!».
E.N & Ирония*
перечитываю иногда. Какие-то истории нравятся больше, какие-то меньше, но в целом неплох.
ну класс, класс.. Правда, можно кофием заляпать или пирожным 
(ну то есть назвать его так можно только за неимением лучшего термина 
)
лучше бы вырвала этот рассказ, остальное-то понравилось очень.
