Статус:
Offline
Реєстрація: 25.02.2015
Повідом.: 227
Реєстрація: 25.02.2015
Повідом.: 227
Почти рождественская история
5.01.2017 20:45
Почти рождественская история
С этой необычной семьей мне посчастливилось познакомиться в конце сентября, накануне Дня усыновления. Есть в Украине такой праздник — праздник усыновителей, опекунов, приемных родителей, родителей-воспитателей, принявших в свои семьи детей, при различных обстоятельствах потерявших свои родные семьи. *
Как правило, большинство таких семей не любят публичности, не подпускают к себе нашего брата-журналиста. С одной стороны, чтобы, как говорится, не сглазить. С другой, потому что окружающие по-разному относятся к их ответственному, решительному и бесконечно добросердечному поступку, который не только спасает жизнь конкретного усыновленного ребенка, но и в корне меняет жизненный уклад их собственной семьи. Мне повезло побывать в гостях в такой *семье, проживающей в типовой квартире стандартной харьковской 16-этажки.*
Елена Шумская — мама двоих своих детей: уже взрослого Антона и 13-летней Маши, а ткаже ее ровесника Артема, которого более трех лет назад они взяли под опеку.*
В тот день мы расселись в комнате мальчиков, и взрослые и дети, дополняя друг друга, стали рассказывать свою удивительную историю, настолько удивительную, что она навсегда врезалась в память, всплыв в эти дни как прекрасная рождественская сказка. И вот, поздравляя семью с Новым годом, я попросил разрешения рассказать их историю в газете. *
— Все произошло совершенно случайно, — начала во время нашей первой встречи *Елена Григорьевна. — Я была на работе, вдруг звонит дочь, плачет: «Мамочка, у нас в классе несчастье с Артемом! У него умерла бабушка и его прямо с уроков забрали в детский дом!».*
Тут надо пояснить: в классе с Машей Шумской учился Артем Коломыцев. Когда мальчику было 1,5 года, умерла его мать, отец «куда-то делся», и малыша взяла на воспитание бабушка. Но у нее самой на попечении был взрослый сын-инвалид, так что внимания Артему уделялось совсем мало. Он почувствовал это, когда пошел в школу, но тогда еще не мог определить причину дискомфорта. Вроде бы и жил в семье родной бабушки, но настоящего семейного тепла не испытывал. В школе это стало проявляться острее, а тут еще рядом появилась такая удивительная девочка….
Так вот, когда бабушки не стало, Артема определили в детдом, забрали чуть ли не с уроков. Вот тогда и прозвучал отчаянно-взволнованный телефонный звонок Маши, с которого все и началось.*
— Мы стали выяснять — что и как, — продолжала свой рассказ Елена Григорьевна. — До этого я Артема не знала. Поехали в детдом проведать, познакомилась с мальчиком. Потом как-то сразу переговорила со своей мамой, с детьми, с их отцом. Мама сразу все поняла: «Давай заберем его, где две тарелки супа, там и три».
Помню, в тот момент наша беседа наполнилась новыми неожиданными подробностями и оттенками, когда в разговор вступила Маша.
— Мама, скажи, что это я была инициатором. Я одна знала Артема, мы с ним уже несколько лет учились вместе. А вы, — она повернулась к маме и Антону, *— были не против такого решения.*
Тут уже я с интересом и удивлением обратился к Елене Григорьевне:*
— Так было?
— Да-да, — подтвердила мама Лена. — После этого мы начали интересоваться юридическими моментами в службе по делам детей, согласовывать в детдоме, готовить документы. Еще надо было получить согласие Артемки. В районной службе детей нам посоветовали оформить опеку. Во-первых, это быстрее и проще, чем оформлять усыновление. Во-вторых, Артем уже был взрослым и помнил своих родителей...*
Что это так, я убедился, когда мальчик вдруг принес свой фотоальбом и стал показывать и комментировать фотографии папы и мамы. *
— Он согласился жить с нами, — продолжила свой рассказ Елена Григорьевна. — Первые полгода было очень сложно, особенно первый месяц. Поэтому могу сказать всем родителям, которые хотят взять к себе в семью чужого ребенка и думают, что все будет радостно: они ошибаются. И ему было сложно, и нам непросто. Поначалу он к нам не мог привыкнуть. Оказывается, у нас в семье есть правила, привычки, которые мы не замечали. А он их заметил. Мы даже ссорились поначалу. Прихожу как-то с работы, а он складывает в рюкзачок свои вещи и игрушки: «Еду назад в детдом!». Я чуть не разревелась.
Всякое было. Нам пришлось многое перестраивать в своей и его жизни. Например, у него была жуткая аллергия из-за неправильного питания — пришлось поменять питание, и ему, и всем нам. Поначалу Артем был обозлен на целый мир — сказались три месяца, проведенные в детдоме. Со временем прошло и это.*
— Вот так неожиданно у меня появился младший брат, — продолжил семейную историю Антон. — Сначала он не все принимал, жадничал сильно, не понимал, что надо делиться игрушками, компьютером, потом привык. Главное, Артем искренний пацан, не врет…*
За такой лаконичной характеристикой старшему брату не удалось скрыть ту незаметную и незаменимую заботу, которая легла на Антона как на старшего брата. Мне тогда удалось выудить у него историю, как ему пришлось звонить кому-то из одноклассников Артемки, объяснять, что не стоит приставать к братишке…*
А еще все вместе они весело вспоминали, как Артем не мог поначалу воспринимать еще одного члена семьи — кота.*
— Раньше у нас в доме не было животных, — объяснил мне ситуацию Артем.
— Одним словом, полгода шла адаптация. Мы привыкали к нему, он привыкал к нам, — продолжала Елена Григорьевна. — Маше было легче, они виделись целыми днями в школе и дома. Я нигде не афишировала, что взяли в семью ребенка, но кто знал об этом, оценивали все по-разному. Теперь вот не работаю, дети растут, сложный возраст наступает.
— Учителя в школе тоже по-разному отнеслись, — дополнила рассказ мамы Маша. — Одни радовались за нас, желали удачи, другие не верили, что Артем привыкнет к нашей семье. Привык! Еще как!.. Уроки вместе делаем, он — математику, я — сочинения. Теперь вот вместе иностранными языками занимаемся. Он раньше плохо учился, теперь на 6-м месте в классе. Я — на первом. У него память хорошая, все помнит, математику, слова английские.*
— А теперь вещи не собираешь? В детдом не собираешься? — спросил я тогда Артема.*
— Не-е. Помогаю Маше, маме.
— Маме? — переспросил я.
— Да, ему как-то легко далось это слово, сразу стал называть меня мамой, — уточнила мама Лена. Он в душе всегда хотел жить в семье. *
— Так что, до 10 лет ты жил с бабушкой, а потом — сразу с мамой, Машей, братом? — попытался пошутить я.*
— И не только! Еще с котом! — продолжила мою мысль звонкоголосая Маша, и тут же схватила смартфон, чтобы сфотографировать брата с уже подружившимся с ним котом, который во время нашего разговора терся у ног мальчика.
Ох уж эта Маша…
* * * **
Не знаю, поверил бы я в эту историю, если бы не увидел все своими глазами. Но это — чистая правда, хотя кажется сказкой, настоящей рождественской сказкой.*
Так пусть же такая сказка сопутствует этой необыкновенной семье всю жизнь.*
Виталий*
БУЛАТ.*
Фото из семейного*
альбома Шумских.
*
*
*
5.01.2017 20:45
Почти рождественская история
С этой необычной семьей мне посчастливилось познакомиться в конце сентября, накануне Дня усыновления. Есть в Украине такой праздник — праздник усыновителей, опекунов, приемных родителей, родителей-воспитателей, принявших в свои семьи детей, при различных обстоятельствах потерявших свои родные семьи. *
Как правило, большинство таких семей не любят публичности, не подпускают к себе нашего брата-журналиста. С одной стороны, чтобы, как говорится, не сглазить. С другой, потому что окружающие по-разному относятся к их ответственному, решительному и бесконечно добросердечному поступку, который не только спасает жизнь конкретного усыновленного ребенка, но и в корне меняет жизненный уклад их собственной семьи. Мне повезло побывать в гостях в такой *семье, проживающей в типовой квартире стандартной харьковской 16-этажки.*
Елена Шумская — мама двоих своих детей: уже взрослого Антона и 13-летней Маши, а ткаже ее ровесника Артема, которого более трех лет назад они взяли под опеку.*
В тот день мы расселись в комнате мальчиков, и взрослые и дети, дополняя друг друга, стали рассказывать свою удивительную историю, настолько удивительную, что она навсегда врезалась в память, всплыв в эти дни как прекрасная рождественская сказка. И вот, поздравляя семью с Новым годом, я попросил разрешения рассказать их историю в газете. *
— Все произошло совершенно случайно, — начала во время нашей первой встречи *Елена Григорьевна. — Я была на работе, вдруг звонит дочь, плачет: «Мамочка, у нас в классе несчастье с Артемом! У него умерла бабушка и его прямо с уроков забрали в детский дом!».*
Тут надо пояснить: в классе с Машей Шумской учился Артем Коломыцев. Когда мальчику было 1,5 года, умерла его мать, отец «куда-то делся», и малыша взяла на воспитание бабушка. Но у нее самой на попечении был взрослый сын-инвалид, так что внимания Артему уделялось совсем мало. Он почувствовал это, когда пошел в школу, но тогда еще не мог определить причину дискомфорта. Вроде бы и жил в семье родной бабушки, но настоящего семейного тепла не испытывал. В школе это стало проявляться острее, а тут еще рядом появилась такая удивительная девочка….
Так вот, когда бабушки не стало, Артема определили в детдом, забрали чуть ли не с уроков. Вот тогда и прозвучал отчаянно-взволнованный телефонный звонок Маши, с которого все и началось.*
— Мы стали выяснять — что и как, — продолжала свой рассказ Елена Григорьевна. — До этого я Артема не знала. Поехали в детдом проведать, познакомилась с мальчиком. Потом как-то сразу переговорила со своей мамой, с детьми, с их отцом. Мама сразу все поняла: «Давай заберем его, где две тарелки супа, там и три».
Помню, в тот момент наша беседа наполнилась новыми неожиданными подробностями и оттенками, когда в разговор вступила Маша.
— Мама, скажи, что это я была инициатором. Я одна знала Артема, мы с ним уже несколько лет учились вместе. А вы, — она повернулась к маме и Антону, *— были не против такого решения.*
Тут уже я с интересом и удивлением обратился к Елене Григорьевне:*
— Так было?
— Да-да, — подтвердила мама Лена. — После этого мы начали интересоваться юридическими моментами в службе по делам детей, согласовывать в детдоме, готовить документы. Еще надо было получить согласие Артемки. В районной службе детей нам посоветовали оформить опеку. Во-первых, это быстрее и проще, чем оформлять усыновление. Во-вторых, Артем уже был взрослым и помнил своих родителей...*
Что это так, я убедился, когда мальчик вдруг принес свой фотоальбом и стал показывать и комментировать фотографии папы и мамы. *
— Он согласился жить с нами, — продолжила свой рассказ Елена Григорьевна. — Первые полгода было очень сложно, особенно первый месяц. Поэтому могу сказать всем родителям, которые хотят взять к себе в семью чужого ребенка и думают, что все будет радостно: они ошибаются. И ему было сложно, и нам непросто. Поначалу он к нам не мог привыкнуть. Оказывается, у нас в семье есть правила, привычки, которые мы не замечали. А он их заметил. Мы даже ссорились поначалу. Прихожу как-то с работы, а он складывает в рюкзачок свои вещи и игрушки: «Еду назад в детдом!». Я чуть не разревелась.
Всякое было. Нам пришлось многое перестраивать в своей и его жизни. Например, у него была жуткая аллергия из-за неправильного питания — пришлось поменять питание, и ему, и всем нам. Поначалу Артем был обозлен на целый мир — сказались три месяца, проведенные в детдоме. Со временем прошло и это.*
— Вот так неожиданно у меня появился младший брат, — продолжил семейную историю Антон. — Сначала он не все принимал, жадничал сильно, не понимал, что надо делиться игрушками, компьютером, потом привык. Главное, Артем искренний пацан, не врет…*
За такой лаконичной характеристикой старшему брату не удалось скрыть ту незаметную и незаменимую заботу, которая легла на Антона как на старшего брата. Мне тогда удалось выудить у него историю, как ему пришлось звонить кому-то из одноклассников Артемки, объяснять, что не стоит приставать к братишке…*
А еще все вместе они весело вспоминали, как Артем не мог поначалу воспринимать еще одного члена семьи — кота.*
— Раньше у нас в доме не было животных, — объяснил мне ситуацию Артем.
— Одним словом, полгода шла адаптация. Мы привыкали к нему, он привыкал к нам, — продолжала Елена Григорьевна. — Маше было легче, они виделись целыми днями в школе и дома. Я нигде не афишировала, что взяли в семью ребенка, но кто знал об этом, оценивали все по-разному. Теперь вот не работаю, дети растут, сложный возраст наступает.
— Учителя в школе тоже по-разному отнеслись, — дополнила рассказ мамы Маша. — Одни радовались за нас, желали удачи, другие не верили, что Артем привыкнет к нашей семье. Привык! Еще как!.. Уроки вместе делаем, он — математику, я — сочинения. Теперь вот вместе иностранными языками занимаемся. Он раньше плохо учился, теперь на 6-м месте в классе. Я — на первом. У него память хорошая, все помнит, математику, слова английские.*
— А теперь вещи не собираешь? В детдом не собираешься? — спросил я тогда Артема.*
— Не-е. Помогаю Маше, маме.
— Маме? — переспросил я.
— Да, ему как-то легко далось это слово, сразу стал называть меня мамой, — уточнила мама Лена. Он в душе всегда хотел жить в семье. *
— Так что, до 10 лет ты жил с бабушкой, а потом — сразу с мамой, Машей, братом? — попытался пошутить я.*
— И не только! Еще с котом! — продолжила мою мысль звонкоголосая Маша, и тут же схватила смартфон, чтобы сфотографировать брата с уже подружившимся с ним котом, который во время нашего разговора терся у ног мальчика.
Ох уж эта Маша…
* * * **
Не знаю, поверил бы я в эту историю, если бы не увидел все своими глазами. Но это — чистая правда, хотя кажется сказкой, настоящей рождественской сказкой.*
Так пусть же такая сказка сопутствует этой необыкновенной семье всю жизнь.*
Виталий*
БУЛАТ.*
Фото из семейного*
альбома Шумских.
*
*
*
Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі
