один из моих рассказов.

один из моих рассказов.

Игра в правду

Я мог бы выпить море, я мог бы стать
другим, вечно молодым, вечно пьяным.
Игра в правду.
День первый.
Ее разбудил шум океана. Еще спящее сознание сопротивлялось простому факту, что океан в принципе отсутствует в большом мегаполисе, в спальном районе 9-ти-этажек. Но слух упрямо настаивал на своем, пока сознание не включило логику, которая все и разложила по обидно наглядным полочкам – ветер дул с такой силой, что все щели домов причудливо искажали звук, который становился похожим на шум больших волн. Последние надежды на чудо растаяли с остатками сна. Алиса открыла глаза. Все буднично, обыденно. Вон на стене тикают ходики, оставшиеся от дедушки Егора. С ними рядом висит картинка бушующего океана пера неизвестного творца от живописи, которая, наверное, и вызвала такие приятные сонные мечты. Ведь в жизни Алиса ни разу не видела океан, живой, шевелящийся у ног, то стелящийся убаюкивающим пенным шепотом, то грозно бьющим в скалы.
Алиса со вздохом соскочила с кровати и поплелась в кухню ставить чайник. Оставалось полчаса до выхода на работу. В поликлинике, где Алиса трудилась педиатром, такого понятия как обеденный перерыв фактически не существовало, точнее существовало исключительно номинально, поэтому завтракать надо было плотно, потому что завтрак грозился быть практически единственным приемом пищи за день, вечером тело стремилось исключительно принять горизонтальное положение и на том остановиться.
Алиса выползла на улицу. Лил мелкий противный дождь, порывы ветра злорадно сражались за зонты в руках служилых людей, спешащих на производство. Чудом удалось ввинтиться в маршрутку. За четверть часа дороги до работы, лексикон Алисы пополнился многими цветистыми выражениями от водителя, который был недоволен грязью, летящей с ног пассажиров, а также, цепной реакцией пассажиров, которые, соответственно, не устраивал столь неприятный стиль общения. Придя на работу, Алиса как всегда, с унынием обнаружила море бабок, которым даже в такую непогоду не сиделось дома, с выдуманными и гиперболизированными болячками. Для отвода врачебных глаз к бабкам были пристегнуты внуки, не страдавшие ничем, кроме неуемного любопытства и, в зависимости от возраста, жаждавшие поломать как можно больше незнакомых предметов, а то и поорать при случае, волнуя общественность. Алиса любила свою работу, но не любила, когда отсутствовала реальная причина обращения. Это удлиняло ее рабочий день, тратило нервы и время. Нет, она никогда не срывалась на пожилых людях, воспитание не то, но внутри, как истинный интраверт, страдала. Первый, десятый, двадцатый, калейдоскоп детских и старческих лиц. Из 22 посетителей только у двоих имелись реальные симптомы простуды. Все остальные, подученные прародителями, усиленно изображали кашель и насморк. Проскочило пару молодых мам, которым хотелось посидеть дома на халявном больничном. Мелькали смятые купюры в потных ладошках. Алиса горестно вздыхала, и отводила кулачки с зажатой денюжкой. Наконец, все. Последняя активная старушка исчезла из кабинета, прихватив сосредоточенного пухлощекого бутуза под мышку. Алиса стала собираться. На город наползли сумерки. Алиса набросила на голову капюшон куртки, застегнулась, и внутренне подготавливая себя к борьбе за место в маршрутке, вышла. Идя от поликлиники, можно было несколько сократить дорогу через детский садик. В весенних сумерках он выглядел пустым и неприютным. Пройдя несколько шагов, Алиса остановилась как вкопанная. Впереди, в сгущающейся полутьме на скамейке сидел, сгорбившись, ребенок, и тихо скулил. Сердце заколотилось. Он был таким маленьким и казался таким одиноким. Алиса подошла к нему и мягким голосом спросила: «Чей ты малыш?» Ребенок поднял голову, и Алиса отпрянула. Это был не ребенок, а взрослый с детскими чертами лица и злобными древними глазами. Сейчас, впрочем, в них плескался испуг и боль. Не говоря ни слова, существо протянуло ей пакет из-под Макдональдса и красноречиво согнулось. Несмотря на абсурдность ситуации, Алису чуть ли не разобрал смех. «Инопланетянин или гном сожрал фастфуд и отравился». В глазах гнома мелькнула неприкрытая злоба, настолько сильная, что Алиса отшатнулась. Впрочем, в этот же момент боль опять скрутила существо и оно застонало. Ситуация была курьезная, и могла быть чревата многими осложнениями. Но существо надо было спасать. И Алиса протянула руку, маня его за собой. Существо с трудом слезло и поковыляло на коротких кривых ногах за девушкой. Ходьба давалась ему с неимоверным трудом и только особо сильные приступы боли скрючивали маленькое непропорциональное тельце. Алиса молилась о том, чтоб в клинике дежурный отошел. Так и вышло. Старуха Клавка, вредная старая стерва, ушилась с кавалером сантехником пить чай в его каморку, и странный пациент последовал за Алисой беспрепятственно. В кабинете гном лег на предложенную ему кровать, злобно сверкая глазами. Но тут его скрутило окончательно, он приобрел зеленый цвет и закрыл глаза. Алиса не знала, помогут ли меры, разработанные для людей, гномам, но все делала быстро и четко. В конце она напоила существо чаем с ромашкой. И, как ни странно, это оказало эффект. Ромашку собирала бабушка Алисы, жившая в Карпатах, поэтому подделки быть не могло. Существо приоткрыло один глаз, из которого уже ушла боль и злоба. В нем промелькнула какая-то странная смесь из благодарности и снисходительности. Алиса подвинула подушку, уложила гнома на нее и укрыла легким одеяльцем. Она решила ночевать в клинике, пока ее пациент еще так слаб. Только она поднялась с кровати, как из одеяла высунулась маленькая волосатая невесомая рука и цепко ухватила девушку. И так же быстро отпустила. Гном погрузился в сон. Алиса вздохнула и пошла в соседний кабинет на кушетку. Она нередко ночевала на работе, потому что дома ее не ждала даже кошка, которую она не хотела заводить из-за своей занятости. Алиса прилегла на кушетку, думая, что не заснет, но провалилась в сон мгновенно.
Утром она подскочила, как от пинка. И быстро кинулась в другую комнату. Было 6 утра, мокрый рассвет только-только готовился наступать. Существо уже сидело в койке. Вид у него был гораздо здоровее вчерашнего. Алиса улыбнулась ему. Гном пристально посмотрел на нее. Глаза у него были удивительные. В слабом свете ночника они плавились янтарным светом. «Знаю я, чем смогу отплатить» - неприятным старческим голосом вдруг заговорил гном. И Алиса присела на стул. Ужас липким потом захолодил тело. «Одна ты. Родителям не до тебя. Они тебя выучили и выпихнули на свои хлеба. Бабка твоя, опять таки скоро помрет. И никому ты не нужна станешь совершенно. Как, впрочем, и самой себе». Алиса почувствовала как волосы встают дыбом. Но открыть рот не могла, неведомая сила ее буквально приковала к стулу. Между тем, гном продолжал. «Я знаю, ты как все люди, хочешь быть кому-то нужной, да? Чтоб тебя любили, берегли и заботились. И ты хочешь заботиться, да? Это можно. Я тебе признателен за свое спасение. Крайне. И хочу отблагодарить. Денег тебе не нужно, это видно. Убегут они от тебя», - тут в голосе гнома появилось легкое отвращение. «А вот второе частое человеческое желание – это пожалуйста. Даже разрешаю выбрать несколько вариантов, по вкусу». – гном ухмыльнулся. « А сейчас ложись - ка, поспи. Завтра, все завтра!» Гном бесшумно встал и направился к двери. На пороге он обернулся и глянул внимательно на Алису: «Вот не понимаю, что вы нашли в этом фастфуде». И, согласно законам жанра, растворился в воздухе. Алиса глубоко вздохнула, приходя в себя. Но на глаза надавила тяжесть и веки сами собой закрылись. Она едва добрела до кушетки и свалилась.
День второй.
Алиса очнулась, когда на часах было 6. На дворе стояла полутьма. Утро или вечер? Она повернула голову и посмотрела на маленькие, уютные ходики на стенке, которые она принесла в кабинет для создания псевдодомашнего колорита. 6 часов. На наручных 6. Достала телефон. 18. Значит, вечер. Дата утренняя. Значит, вечер сегодняшнего дня. Она проспала весь день. И никто не заходил даже в кабинет после ухода треклятого гнома! Стало неуютно. Алиса соскочила с кровати и поплелась делать чай. Память сохранила мельчайшие подробности общения с гномом, да вот только наиболее ярко звучала фраза о вознаграждении. «Может, стоит что-то пожелать и все случится?» - подумала Алиса. «Хочу торт «наполеон»!» - и представила во всех подробностях, хрустящую ароматную корочку, свежайший крем. Во рту появилась слюна. Но ничего не происходило. Торт не являлся. «Ну и ладно!» - внезапно рассердилась Алиса. «Фиг с ним». Она собралась и пошла домой. Вечер прошел без эксцессов. Алиса посмотрела какую-то скучную передачу, где обсуждались какие-то мелкие семейные трагедии. Алиса повздыхала, что у нее и такого нет, и пошла спать. Снов ей не снилось.
День третий.
Алису разбудил странный звук. Спящее сознание сразу не смогло идентифицировать, а затем, когда она все же сообразила, Что это, вскочила, как пружина. Это был мужской храп. Мысли хаотично скакали в голове. «Как? Каким образом? Откуда?» Алиса отбежала от кровати и вгляделась в спящую мужскую особь. При особи наличествовали пижамные штаны, что несколько успокоило Алису. Кроме того, особь была слегка небрита. Алиса аккуратно тронула особь за плечо. Мужик открыл глаза и недовольно пробормотал: «Ну че тебе, старушка?» Алиса взвизгнула:»Кто?!», и рывком стянула с мужика одеяло. Мужик испуганно уставился на нее. «Ты чего хулиганишь, Алиска!». «Так!» - пронеслось в голове. «Он меня знает. И по его священному негодованию, знает давно и хорошо. А я вот его нет. Наверняка, проделки гнома». И пока Алиса думала, как бы максимально нейтрально и вежливо прояснить ситуацию, двери распахнулись, и в комнату вбежало два бутуза. «Мам, мы жрать хотим» - невежливо завопили они, не забывая одарять друг друга тумаками. «Мама?!» Она машинально опустила глаза вниз, и обнаружила себя в засаленном халате. Там, где он расходился на животе, она увидела шрам от кесарева сечения, неряшливый и жирный. Голова закружилась. А пацаны, толкая друг друга, рванули на кухню. Мужичок, по всей видимости муж, оказавшийся кривоногим, коренастым представителем мужчин, побрел за ними. Весь день Алиса готовила, стирала, убирала. Муж(?!) смотрел футбол, пил пиво, проливал соус на рубашку, пацаны, вернувшись с прогулки, грязными ногами протоптали дорожку во все комнаты. Когда наступила ночь, Алиса без сил рухнула в кресло. И тут же услышала похотливый шепоток «мужа» - «А ну кА, кто у нас тут хочет поваляться в постельке». Нервы сдали и она заорала:» Не хочу!!!» Тут же все пропало.
День четвертый, пятый, шестой, седьмой и восьмой.
Три дня с Алисой происходили странные вещи. Ежедневно менялась ее жизнь. Ежедневно с ней были разные мужчины. Она как бы примеривала на себя чужие одежды. После футбольно-пивно-диванного мужа был самоуверенный мачо, после мачо альфонс с прозрачно-голубыми глазами, после альфонса хронический нытик, безнадежный романтик и неприспособленный к реалиям жизни чудак, все время вздыхавший, и называвший ее музой. Потом был жесткий бизнесмен, спавший вполглаза с мобилой в руках и пистолетом под подушкой. И наконец, последним стал мужик с суровым, всепонимающим взглядом, седой головой и неизвестным, постоянно терзающим его прошлым. В конце восьмого дня Алиса плюнула, купила билет в поезд, отправляющийся в Карпаты, и укатила к бабке.
За чашкой чая она рассказала все бабке, не упустив и предсказание гнома о скорой смерти старушки. Бабка Варвара ехидно улыбнулась «Не дождетесь» - но глаза ее оставались серьезными. В конце концов, выслушав все, и она помрачнела. Долго молчала, прихлебывая травяной чай. В домике стояла тишина. Потрескивали в камине дрова. На улице надрывалась какая-то птица, призывая лето. «Сову ты накличешь, а не лето» - хмуро сказала бабка, читая мысли. «Ну вот что, внучка» - так же хмуро продолжила она. «Не повезло тебе. Маленькие люди одной рукой дают, другой забирают. С одной стороны, он благодарен тебе. С другой, исконно ненавидит нас. Они пришли раньше нас и позже уйдут. Не снять тебе никак это проклятие в виде дара. Уйдет оно только со смертью твоей. Вот такие дела, внучка. Единственное твое спасение, это смириться. И выбрать какой-то вариант, и попытаться жить, и ПОВЕРИТЬ, что так всегда было. Иначе…» Тут бабка Варвара схватилась за горло. Голос ее прервался, лицо посинело, она кулем рухнула на пол. Алиса бросилась к ней, делала массаж сердца. Но ничего не помогло. Бабушка умерла.
День девятый.
Алиса возвращалась домой в купе вместе с очередным мужем. На сей раз это был кругленький жизнерадостный колобок, без конца вещавший о политике. Он любил все. Грязь за окном. Таракана-смертника, бегущего по давно нестиранному ковру. Пьяного в люлю проводника, забывавшего открывать двери на станциях. Но в первую очередь себя. Его не надо было слушать, на него можно было не обращать внимания, но когда он риторически спрашивал так это или нет, можно было просто кивать, и он этим удовлетворялся. Он так же как и Алиса был врачом. Это многое упрощало. Они вернулись домой. Он ел столько же, сколько и говорил – очень много. Но болтал за едой тоже. Такого как он, вероятно обожали дети, он смутно напоминал им деда мороза, уважали родители – за непоколебимую веру в себя, которой он заражал других. «Что ж, не самый худший вариант» - устало думала Алиса.
Они прожили долгую спокойную жизнь. Она молчала и слушала. Он говорил. Но однажды она изменила ему с его лучшим другом. От скуки и тоски. Он долго смотрел на нее глазами, которые постепенно становились насмешливыми и изменили свой цвет на янтарный. «Ну как хочешь» - весело сказал он, и лицо его, как в марсианских хрониках Рея Брэдбери, плавилось и менялось.
День десятый, последний.
Боль, жуткая боль крутила все тело. Мозг, казалось, лопался, в тесной клетке. Алиса очнулась и закричала от ужаса. Ее руки были привязаны к кровати. Лицо стянула жесткая повязка. Губы распухли. Она прошептала: «Где я? Что со мной?» К ней наклонилась красномордая медсестра. Грубым голосом она прорычала: «Доктор, эта очнулась». Сразу же подошел врач с испитым лицом и скривившись, произнес: «Еще галоперидола, опять галлюцинации». И пока ей кололи препарат, вновь уносивший ее в медикаментозную тьму, она услышала шелестом падающих листьев обрывки фраз: вчера привезли.. нашли на улице в грязи и луже мочи…пыталась вскрыть вены и билась головой о камни…голая…абсолютно невменяемая…И только одна картинка – гном, пожимающий плечами, говорящий: «Ну люди, ничего не ценят».

Классный рассказ. Мне очень понравился.

Месть.
Ветер, злобный зимний ветер рвал слова на части, давая сдачу в виде мокрой ледяной крошки, которая осыпала все, без разбору. Слова были под стать ветру. Холодные, злые. Они тоже крошились на лету , но успевали, подобно разбитому зеркалу Снежной Королевы попадать в сердце и ранить его. «Аля» - сказал Саша, «Не может у нас ничего с тобой быть, это ты понимаешь, или нет? Ты понимаешь?» - и задуманный пафосный вопль сдуло ветром. Она стояла перед ним и ветер беспрепятственно хлестал ее по щекам, и слезы замерзали, превращаясь в лед. Она слушала его и не слышала. Слова доносились издалека, сливаясь в одну сплошную боль, снаружи и внутри. «Аля, ты слышишь меня?» - донеслось издалека, откуда то за стеной бушующей боли. «Аля, я с тобой разговариваю. И это наш последний разговор, поэтому послушай меня внимательно. Ты меня интересуешь только как человек, ну еще как друг» - в этом месте Саша улыбнулся. И холод улыбки проник в сердце и стал шириться. Аля с трудом прошептала: «Значит, я зря приехала?» «Значит,зря» - спокойно сказал Саша с улыбкой. Раненое сердце рванулось в груди. «Тогда прощай» - одними губами шепнула Аля. Какие-то слова вслед, кто-то шарахается с дороги, кого-то толкает, не замечая. Слезы уже не льются. Она вся статуя, холодная мраморная статуя. Медленно, нестерпимо медленно движется время. Она буквально видит ветер и чувствует его убийственный шепот. Время застыло. Так ужасно медленно, как во сне, она подходит к обледенелому парапету. Чей то визг сзади,чья-то тень метнулась навстречу. Но поздно. Все поздно. Мама. Папа. Брат Ванечка. Пальто цепляется за острый прут, но веса тела не выдерживает. Омут проруби все ближе. Вода обжигает. Как же больно, как хочется ЖИТЬ!!! Я передумала, не надо. КАК ЖЕ БОЛЬНО!!!
Уехала скорая, отказавшись везти труп. Ленивые замерзшие менты походили вокруг успевшего застыть тела. Свидетелей много, несмотря на непогоду. Но никого, знающую девушку. Она без документов. Пожав плечами, менты разошлись. Труповозка прибыла чуть позднее. Водитель и санитар, отчаянно матерясь, запихнули труп внутрь. Народ еще посудачил и разошелся. Действительно, нет смысла обсуждать то, что уже произошло.
2я глава.

Падал тихий снег. Вокруг стояла редкая для города тишина. Парень нежно обнимал девушку и нашептывал ей что-то сладкое. Она смеялась, подняв лицо к небу, ловя теплыми губами снежинки. Парень гладил девушку по кудрявым волосам. Низким от страсти голосом он сказал ей: «Поехали со мной». Девушка радостно кивнула. Вдруг его лицо на миг омрачилось и он, слегка покраснев, сказал: «Извини, я на минутку». И рванул к аптеке. Девушка улыбнулась и отошла к заснеженной скамейке. Она сняла перчатку и провела рукой по спинке скамейки, оставляя глубокую дорожку в густом снегу. Тут она услышала легкий шорох за спиной и, улыбнувшись, повернулась, ожидая увидеть своего парня. И тут улыбка погасла. Рядом с ней стояла бледная как смерть девушка с горящими глазами. Испуганная влюбленная отшатнулась и робко спросила « Что вы хотели?». «Что я хотела?» - утробным голосом, полным боли и злобы, спросила та. И захохотала. Потом придвинулась ближе, взяла в руки лицо несчастной и провела по нему длинным ногтем. На лице вспухла красная полоса. Сил для крика у бедняжки не было. «Ты, как я погляжу, счастлива?»- голос стал почти печальным. «А я вот нет!». И резким движением, как тесаком снесла голову. Кровь из разрезанных артерий хлестнула ей в лицо. Она подставила лицо под кровавый дождь и завыла…
3 глава
Сон, не сон, явь не явь. Обрывочные воспоминания, наплыв картинок. Из чужой (своей?) жизни. Не может быть воспоминаний о жизни, которые настолько болезненны. Когда бесполезна жесткая логика, когда не помогают утешения. Но все это подернуто какой-то серой дымкой, несмотря на яркость воспоминаний. А что она чувствует сейчас? Аля посмотрела на себя. Какое-то иное зрение, иное ощущение тела. Тела? И страх захлестывает на секунду. Я могу чувствовать, значит жива. Но тут безжалостная картина возникла перед глазами – похороны, перевернутые скорбные лица родных и друзей. И темнота. А сейчас, несмотря на яркость впечатлений, вокруг серая дымка и странные ощущения. Чувство сырой земли под телом, но это чувство успокаивающее, здесь укрытие, здесь тихо и безопасно. Ну и какая к бесу разница, кто она и что она сейчас, если она чувствует себя живой и сильной. Пусть не бьется сердце, но так еще спокойнее, к чему этот бессмысленный кусок плоти. Плоти? И вкус крови появился во рту. И по телу разлилось сладкое предчувствие…
4 глава
Старший следак убойного отдела Сергей Львов сидел в своей комнатушке и ожесточенно грыз карандаш. 5 убийств за месяц. Почерк один и тот же. Множественные резаные раны, часто отрезанная голова. Только вот жертвы разные – есть юноши, есть девушки, есть постарше. Нет только детей. А вот ничего объединяющего, по крайней мере, на первый взгляд, нет. Ни одна жертва с другой не была знакома, и даже общих знакомых никаких нет. Разный возраст, разный пол. «Кто же ты, подонок» - мучался следак, сгрызая неповинный карандаш. «Кто ты?» На месте преступления никаких следов, кроме тех, что оставляла жертва. Ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО. Это угнетало. Маньяк в городе уже ЧП, а маньяк без следов, без косвенных свидетельств, это уже вырастало в мегапроблему. Зазвонил телефон. Сергей взял трубку, послушал, и пробормотав ругательство сквозь зубы, выскочил из кабинета, на ходу застегивая куртку. Опять труп! На этот раз совсем молоденькая девочка, к тому же беременная. У нее должна была быть завтра свадьба. Она с женихом выбирала платье, жених отошел на пару минут за сигаретами, а когда вернулся, она уже лежала на земле, и под ней растекалась лужа крови. Да что ж это такое! Сергей обессилено склонился над покойной. Добрая, нежная улыбка, слегка растерянная. Юное лицо, не успевшее еще застыть в смертельной гримасе. «Я найду тебя, сволочь» - прошептал Сергей. Потом усилием воли взял себя в руки, и началась рутинная работа.
5 глава.
Сергей вышел с работы в 8 утра. Напряженная ночь с фотографиями всех известных психопатов области, района и даже страны ничего не дала. У всех был свой почерк, и свои излюбленные жертвы. Такого разнообразия, как у этого Джека Потрошителя, не наблюдалось ни у кого. Приглашенные психиатры и психологи качали головами. Нет общего мотива. Все убитые люди разных социальных категорий. Газетчики как сорвались с цепи, не прислушивались ни к одному логическому доводу и буквально жили возле ментовки. Телефоны раскалились, как утюги. Все было плохо. И не единой зацепки. Ни единой. Начальство рвало и метало, но тоже понимало, что это пока глухарь. Высшее начальство выкрикивало невнятные угрозы. На улицах люди шарахались друг от друга и старались лишний раз не выходить. Но были и условно позитивные моменты. Резко сократилось количество пьяных драк. Даже домашних бытовух стало в разы меньше. Сергей шел по улице и качал головой. Придя домой, он быстро перекусил и завалился спать. Сегодня был выходной и был шанс выспаться. Перед сном Сергей не заметил, как мысленно попросил маньяка тоже отдохнуть. Если б он себя поймал на этой мысли, был бы очень удивлен. Подскочил он от резкого звонка. Сергей схватил трубку и услышал голос старого приятеля Сашки, который приглашал его на вечеринку, посвященную мальчишнику. Сергей почувствовал недостойный укол зависти. Повезло мужику – отгреб себе элитную породистую стерву с богатыми родителями, которая впечатлилась и согласилась пойти замуж. Причем не смотря на призывы родителей, а, вернее, вопреки им, не стала заключать брачного контракта. Сашка потирал руки от такой жирной рыбки, заплывшей ему в сети. Сергей подумал, а почему бы не пойти? Хоть отвлечется от маньяка. И дал согласие.
6 глава.
Вечеринка удалась. Загородный дом блистал огнями. Фейерверки разрывали морозное небо, затмевая звезды. Гулянка была купеческого масштаба. Куча голых доступных девок, водопады выпивки. Сергей почувствовал, что расслабляется и мысли о маньяке, грызшие его все это время уходят на второй план. Он шлепнул по упругой заднице проходившую мимо блондинку в бикини, и она повернулась, призывно улыбаясь. А гори оно все огнем – мелькнула мысль. И он повел ее к бассейну, предвкушая интересные ощущения. Тут по дороге его перехватил Сашка. Он был абсолютно пьян, и слабо вменяем, но упрямо схватил за руку Сергея. «Пойдем»- надо поговорить. «Шлюха подождет». И было что-то в его взгляде такое, что заставило Сергея пойти за ним. Они зашли в маленькую по сравнению с прочими размерами помещения, комнатку. Сашка схватил коньяк и трясущейся рукой разлил по стаканам. Затем рухнул в кресло. Сергей взял свой стакан и сел напротив. «Мне страшно!» - без предисловия сказал Сашка, раскачиваясь в кресле. Рука со стаканом тряслась и дорогой коньяк лился на рубашку. Сергей вздохнул и сказал: «Почему»? Сашка залпом выпил коньяк, но при этом пьянее не стал, наоборот, в глазах появилась стремительно усиливающаяся трезвость. «Я ночей не сплю». И дальше слова полились без остановки. «Только лягу в кровать, а перед глазами ее лицо. Страшное. Бледное. Горящие глаза. И эта улыбка, которая сводит меня с ума».
- Так, стоп, стоп. Кто она. О чем ты вообще?
- Она. Аля.
И Сашка трясущейся рукой достал из книги помятую фотографию. На ней без улыбки смотрело наивное лицо симпатичной девчушки. Только где-то далеко в глубине взгляда таилась какая-то скрытая боль. «Кто это?» - осторожно спросил Сергей. Девушка понравилась ему, но, судя по поведению Сани, здесь не все было чисто. «Она» - прошептал Саня, - «Аля». И потом рассказал, что встречался с очередной наивной дурочкой, через пару раз она ему надоела, и он решил ее бросить. А она взяла и покончила с собой, практически у него на глазах. Сергей вспомнил этот случай. Девушка без документов, но потом ее все-таки опознали, она была с другого города. Убитые горем родители забрали тело, но город некоторое время шушукался. Неизвестно к кому она приезжала. А теперь вот как. И Сергей невольно глянул на фотографию и вздрогнул. Ему показалось, что фотография слегка изменилась. Взгляд приобрел насмешливый и злобный оттенок. Сергей поежился. Он хотел что-то сказать, но шорох привлек его внимание. Он повернул голову и застыл. Саша сползал с кресла, его безумный взгляд был прикован к чему-то в углу. Сергею не хотелось туда смотреть. Липкий страх пополз по позвоночнику. Но голова сама повернулась. В приглушенном мерцающем свете темная фигура смотрелась очень контурно. Лицо было девушки, вот только взгляд. Взгляд был безумен. Холодная бессмысленная злоба исказила красивые черты. «Привет, любимый» - весело сказало существо. Сашка захрипел. Его лицо синело на глазах. Руки беспомощно повисли. «Да у него же инфаркт» - отстраненно прошла мысль, которая оживила. Сергей бросился к приятелю. Но взгляд существа остановил его. Теперь в ее глазах светилась печаль и боль. В голове Сергея прошли картинки, ощущения ЕЕ и ЕГО, всепоглощающая боль и бедная, убитая любовь. И он остановился. Он произнес: «Ты ведь так любила его? Зачем ты убиваешь? Кто виноват в том, что ты полюбила не того. Разве виноваты те, которые умерли, сгорев в огне твоей нерассуждающей мести? Юные и взрослые, они то чем провинились, тем, что им больше повезло? Почему мы с тобой не встретились..» - тут его голос упал до шепота. Аля вскинула на него глаза, которые держала опущенными во время его монолога. Глаза встретились. Теплая волна прошла между ними. Декорации мира вокруг исчезли. Боль, гнев, злоба ушли из ее глаз. Темнота вокруг разгладилась. Он протянул руку и почувствовал тепло. Она прикоснулась к нему. Прошла вечность. «Спасибо» - прошептала она и улыбнулась. Затем повернулась к застывшему, как в гипсе Сашке и сказала – «Я прощаю тебя». И исчезла. Вернулись звуки. Сергей посмотрел на Сашку. Тот мирно дремал в кресле. Сергей взял фотографию и молча вышел. На улице он увидел круглосуточный ларек с газетами. Сергей купил вечернюю газету и развернул ее. Ни одного упоминания про маньяка. Он попросил зевающего продавца показать газеты за месяц и нигде не нашел ни одного слова. «Спасибо!» - прошептал он в пустоту. И темнота ответила ему теплом…

Изгнание
Страшный сон мучил ее третий день подряд. Бесконечные ступени, которые она с трудом преодолевает, и, наконец, когда совсем уже выбивается из сил, прямо на ступенях перед ней вырастает дом, точнее окна, в которых колышутся желтые занавески, хотя никакого ветра нет. И под окнами полуоткрытая дверь. И как это часто бывает в кошмарах – безотчетный страх того, что там, за дверью, и жуткая тяга ПОСМОТРЕТЬ, что же ТАМ. И она осторожно поднимается наверх по ступенькам почему-то босыми ногами. Чем ближе к двери, тем тяжелее ступать, и тем сильнее ужас. Струйки пота текут на шею, дрожат руки. Но что-то тянет заглянуть внутрь, и это становится не просто любопытством, а необходимостью. Последний шаг с ощущением висящих колодок на ногах, рука ложится на ручку двери… И, разумеется, пробуждение. Проклятый будильник будет именно тогда, когда разгадка близка. Лиля очередной раз чертыхнулась, вскакивая. Да что ж это такое, в конце концов! Три дня не могу досмотреть до конца такой триллер! Хотя, в принципе, неплохо было бы узнать, к чему такой сон. Надо спросить у Алины, она у нас продвинутая тетка в делах мистицизма. Так думала Лиля по пути на работу. Она работала журналисткой в маленькой газетке. Хвала небесам, не желтой. Так, третьесортные репортажи и мечты вырваться из маленького города и попасть в столицу. Вялотекущая личная жизнь. Преданный жених-инженер Юра, который и в пятьдесят лет, вероятно, отчества не обретет. Ни рыба ни мясо, маменькин сынок, который таскался за ней уже 5й год, и с которым она периодически спала, не получая особого удовольствия. Впрочем, он не терял надежды затянуть ее в ЗАГС, вернее он со своей мамой. Пожилые родители, которые обижались, если Лиля долго к ним не показывалась. В общем, обычная скучная среднестатистическая жизнь. И тут такой сон. «Это к близким переменам» - уверенно сказала Алина, когда они с Лилей сидели в кафешке напротив редакции. Лиля грустно улыбнулась. «Блажен, кто верует». Алина рассерженно глянула на подругу. «Как меня достал твой пессимизм! Настолько пессимистично настроенные журналисты должны писать в какой-нибудь газетке типа все для готов под рубрикой – боль, сплошная боль и ничего кроме!» Лиля рассмеялась: «Это скорее в стиле садомазо, чем готика». Алина сердито отодвинула чашку и встала. «Ну-ну, поглядим, пошли уже работать». И Лиля покорно встала.
2я глава
Предстоял репортаж о многодетном одиноком отце, проживающем у черта на куличках. Разумеется. Естественно, подвезти туда Лилю было некому. Все с виноватыми лицами растворились в глубине редакционных коридоров. «Ну и ладно» - обозлено подумала Лиля и, схватив старенький диктофон и сумочку, поплелась к автобусу. Дребезжащий и немилосердно воняющий ПАЗик все-таки добрался до места назначения, высадил немногих пассажиров и, натужно кашлянув, отправился в обратный путь. Узнав, что вернется он через два часа, и более рейсов сюда не будет, Лиля бодрой рысью рванула к искомой пятиэтажке. Подойдя к дому, она автоматически подняла голову наверх и замерла. На пятом этаже колыхались занавески. Такие же как и во сне. Желтые. Она мотнула головой, отгоняя наваждение, но они не исчезли. Отголосок страха кольнул сердце. Но Лиля собралась с духом и вошла в подъезд. Объект интервью жил на 4м этаже. Лифта, конечно, не было. На площадке между 3м и 4м этажом Лиля столкнулась с молодым мужчиной, спускавшимся вниз с ребенком. «У них что тут, клуб по интересам «Одинокие отцы»? – мелькнула мысль. Но тут же все мысли пропали, когда она случайно увидела глаза этого мужчины. Это были глаза мертвого человека, в которых не было ни одной эмоции, движения были чисто механическими. И ребенок лет пяти тоже двигался, как маленький механизм, вот только у него еще в глазах плескался страх. Лиля окаменела, провожая взглядом пару. Почувствовав взгляд, мужчина ссутулился и, обняв ребенка, пошел быстрее. Лиля очнулась, когда хлопнула входная дверь. Она потрясла головой и направилась к нужной квартире. У Игоря, как звали отца-героя, все было очень уютно, такой себе уютный минимализм. Все компактно, функционально. Трехкомнатная квартира легко сворачивалась и разворачивалась. Улыбчивый легион детей, сдобный папаша, поглаживающий гладкую бороду. Интервью легко и быстро уложилось в полчаса. Потом шумящая орава выскочила на улицу, а за чаем Игорь, слегка смущаясь, поведал подробности не для записи. Оказалось, что все дети усыновлены при живых матерях, которые посещают их и ухаживают за ними, а заодно и за папашей, в том числе и удовлетворяют его немалые сексуальные запросы. Лилю чуть не стошнило от вида этого сытого падишаха. «Хорошо устроился, паучара» - злобно подумала Лиля. И уже собралась сказать что-то резкое вслух, но вдруг вспомнила лицо встреченного человека и занавески из сна. И как бы между прочим спросила словоохотливого интригана о соседях. Игорь разрумянился от очередной порции женского внимания и плотоядно улыбаясь, поведал, что окружают его непонятливые люди, которым не близки его тонкие душевные движения и искренняя щедрость. Лиля сказала: «А сверху как, не заливают?» Тут краска сбежала с лица падишаха и он сдавленным голосом сказал почти жалобно: «Лилечка, только это не для печати. Совсем. Тут у нас одна история была неприятная. Жила себе девушка, Наташей звали, на 5м этаже. Хорошая девушка, домашняя. Но случилось горе – погибли ее родители в автокатастрофе и осталась она одна. И подкосило ее это горе. Стала она пить, гулять, затем колоться Но красивая была очень, с белой косой до пояса, тонкими чертами лица. И однажды забрала ее скорая с передозом, нашел ее парень на улице. И выходили. А он к ней каждый день бегал. И добегался до женитьбы. (В этом месте губы Игоря брезгливо скривились). После свадьбы жили здесь. Родила она ребенка, здорового мальчика, всем на удивление. Вроде как завязала со своим буйным прошлым. А два года назад, когда мальчонке три года было, повесилась в ванной. Костя домой пришел, а она в ванной висит, уже холодная. И ребенок это видел. С тех пор (тут Игорь побледнел и понизил голос), никто в здравом уме после захода солнца из жильцов даже мусор выносить не суется. Лиля шепотом спросила: «Почему?» Игорь еще понизил голос и почти прошептал? «Да вот никак не успокоится она, Наташка. Хочет, видать, за собой в могилу всех свести. И мужа, и сына, да и соседей, что при жизни о ней злословили. Поэтому три квартиры у нас на пятом этаже пустуют периодически, жильцы уже третий раз сменились. Видят они все, да и резко заболевают. Трое уже умерло без видимых причин.» « А вы как держитесь?»- спросила, леденея, Лиля. Игорь угрюмо сказал – детей она не трогает чужих, хотя сам слышал, если не умрут Костя с сыном сами, перейдет на детей. Поэтому, переезжать скоро будем в частный сектор. Тут и ваша статья понадобится. Я, собственно, почему это и рассказал» - сказал Игорь и игриво улыбнулся.
3я глава
Выйдя из квартиры Игоря, Лиля, как завороженная, стала подниматься по лестнице. И как во сне, ноги стали тяжелыми. Но она преодолела пролет и сразу увидела ТУ квартиру. Дверь как дверь, дермантиновая, дешевенькая, непохожа на ту, что была во сне. Плотно заперта. На стенке рядом надпись корявым почерком, полустертая – «Сдохни, тварь!» И тут Лилю затрясло. Её недоверчивость мигом слетела. На двери вдруг стали появляться кровавые пятна. Как во сне Лиля увидела, что пятна складываются в слова – «Убирайся!» И тут Лилю сдуло как ветром. Она неслась, не разбирая дороги. И, выскочив на улицу, она случайно сбила с ног того малыша. Он даже не заплакал. Лежал маленький и беспомощный. И эти глаза робота. Она рывком подскочила, подняла его и прижала к себе, и почувствовала как он судорожно вцепился в нее. Его маленькие ручки доверчиво обняли ее за шею. Тут подбежал Костя и протянул руки, чтоб забрать ребенка, но поглядев на эту трогательную картинку, отшатнулся. «Простите» - прошептала Лиля. Костя молча посмотрел на нее. Красивое, почти детское лицо с тонкими чертами, светлые мягкие волосы. И этот пустой взгляд. Лиля почувствовала внутреннюю дрожь. И, повинуясь внезапному импульсу, спросила: «Костя, я знаю все, я могу как-то помочь?» - и замерла, ожидая ответа. Он пристально посмотрел на нее и отрицательно покачал головой. Потом медленно взял ребенка и повел в подъезд. Скрипнула дверь. Лиля вздохнула и пошла к остановке. Тысяча мыслей бились в голове. В автобусе она незаметно задремала. И ей приснилась красивая женщина. Она сразу поняла, что это Наташа. Светлые длинные волосы до пояса. Красивое лицо. Вот только глаза – жесткие, холодные, пустые. Глаза убийцы. И как ни странно, отчетливо ощущался запах. Запах трупа, запах смерти. Она открыла рот, и Лиля увидела сонм червей, которые копошились внутри. Изрыгая страшные проклятия, Наташа придвинулась к Лиле, и черви облепили все лицо, сделав голос глухим. Но Лиля отчетливо слышала, как та кричала – «Убирайся, дура! Не лезь к нам! Или ты тоже хочешь сдохнуть? Это МОЕ семейное дело!» Лиля отшатнулась, вскрикнула и проснулась. Пережитый ужас плескался внутри. Несколько бабушек, сидевших рядом, осуждающе покачали головами. Донесся шепот: «Такая молодая, а уже алкоголичка!» Лиля злобно глянула на старых ведьм и они притихли.
Дома Лиля долго бродила взад вперед, как зверь в клетке. Ничего не шло на ум. И вдруг озарение! Она набрала телефон Алины и смущенным голосом спросила: « Скажи, Алиш, а у тебя нет знакомого, ну как его, аа, экзорциста?» И замолчала, ожидая бури смеха. Но Алина не засмеялась. Повисла небольшая пауза, потом Алина сказала: «А знаешь, как ни странно, только сегодня меня познакомили с отцом Алексеем. Он хоть и молод, но успешно проводит обряды изгнания бесов в местном храме… А тебе зачем?» Лиля открыла рот, чтоб рассказать, а потом вспомнила холодное злое пламя глаз Натальи и пробормотала: «Позже, обещаю, скажу. Дай мне его координаты, пожалуйста.» И Алина по голосу подруги поняла беспочвенность требований и, вздохнув, продиктовала телефон.
На звонок ответил уверенный, хотя и усталый, мужской голос. Лиля, запинаясь попросила о срочной встрече. Отец Алексей пригласил ее в свой храм через час. Ровно через час Лиля стояла возле маленького храма на окраине города. Смеркалось. Высоко в небе, хрипло каркая, кружили вороны. «Вот тебе и триллер» - подумалось как-то отстраненно. Но потом Лиля вспомнила доброе лицо Кости и этот его пустой ужасный взгляд, и это придало ей решимости. Она шагнула внутрь. Отец Алексей оказался высоким добродушным брюнетом с горящими карими глазами и с внимательным взглядом. Он попросил минуту переодеться, и вот уже стоял перед ней в цивильной одежде. Отец Алексей не чурался демократических взглядов и был одет в джинсы и легкий светлый свитер. Они вышли из храма, и зашли в ближайшее кафе. Заходя в кафе, Лиля оступилась, и отец Алексей галантно поддержал ее. Его прикосновение обожгло. Глядя на этого священника, хотелось ему верить, и хотелось верить в то, во что верил он. И, сидя за столиком, Лиля рассказала ему все. И сны, и то, что произошло наяву. Алексей внимательно выслушал, периодически хмурясь, потом накрыл своей рукой ее руку и спросил: «Скажите, а Вы лично в этом заинтересованы?» И Лиля поняла, что их взаимный интерес друг к другу ей не показался. Алексей скупо рассказал о себе – Афган, Чечня, потом ранение, а после этого рукоположение и открытие ДАРа. Упреждая ее вопрос, он сказал: «Я верю только в силу православной религии. Никакого лицензированного целительства и рекламы в газетах». «А женщины? Вам можно?» - покраснев и опустив голову, спросила Лиля. Алексей мягко улыбнулся и сказал: «Мне можно жениться, я не монах». И эти слова согрели.
4я глава.
Ночь Лиля провела без сна. Когда она встала с кровати, то вспомнила, что сегодня суббота, день перед большим церковным праздников. Как раз то, что надо, как сказал Алексей перед прощанием. Алексей. Алеша. Лешенька. Сердце сладко сжалось. Но тут же опять накатила ледяная волна страха. Что же будет? На карте жизнь маленького Владика, Кости, и толпа детей падишаха Игоря. В 8 утра Лиля была возле церкви. Бесшумно подъехала машина. С удивлением Лиля увидела там Алину. Подруга пожала плечами, а Алексей сказал коротко: «Не помешает». В голосе не было ласковых ноток по отношению к Алине, и Лиля сразу успокоилась. И сразу же получила в награду теплый взгляд Алексея, длившийся всего миг. «Поехали» - сказал Алексей и сел за руль. Он был в черном облачении, на груди блестел крест необычной формы, а в машине на заднем сидении лежала какая-то древняя книга. «Первая Библия» - бросил Алексей. Он завел машину и они помчались. «У меня скверное чувство, что мы можем не успеть « - проронил он, когда они лавировали среди нагруженных машин дачников. Лилю бросило в жар, она вспомнила, как доверчиво прижимался к ней маленький Владик. И бессильная злоба на лярву захлестнула ее.
Но вот подъезд. Алексей схватил книгу и какой-то тяжелый пакет, и они рванули наверх. Они успели в последнюю секунду. Дверь оказалась открытой. Костя со стеклянным выражением лица держал в руках две веревки. Владик сидел в кресле, белый как стена, и не шевелился. Но они были не одни. Царил жуткий холод, и посреди комнаты висело полупрозрачное существо из сна. Злобные глаза, бледное лицо, словно сотканное из тумана, искаженное ненавистью и жаждой смерти. «Вы все сдохнете! – завопило создание, увидев входящих, - «очень скоро и очень страшно! Не мешайте мне!» Лиля закричала: «Ты же любила их, почему ты хочешь их убить??» Существо, бывшее Натальей, злобно усмехнулось: «Мне скучно одной!» А затем рассмеялось жутким могильным хохотом. Но тут вмешался Алексей. Властным голосом он стал произносить слова неизвестного языка, и зашевелилась древняя книга, открывая страницы. Ярко заблестел крест. И существо начало корчиться, издавая дикие вопли. Вокруг корчащейся лярвы разгорелся белый огонь, который пожирал ее. И тут она сменила голос и нежно произнесло: «Костюша, любимый, мне так больно, помоги мне, родной!» И Костя не выдержал. Алексей не успел его остановить. Он бросился к лярве и попытался ее обнять. Лярва торжествующе усмехнулась, и Костя, коротко вскрикнув, упал замертво. И тут же нечисть поглотил огонь. Все исчезло. Наступила тишина. Алина очнулась первой и бросилась к лежавшему Косте. «Не трогай его!» - заорал Алексей. Но поздно, девушка уже пыталась нащупать пульс и тормошила его. Костя открыл глаза. Но это были не его глаза, а глаза лярвы. Рот растянулся в улыбке. Затем глаза закрылись снова. Алина отшатнулась. И тут заплакал Владик горько, безутешно. Лиля рванулась к малышу и обняла его. Ребенок прижался к ней, как затравленный зверек. Холод из квартиры ушел. Алексей, тяжело ступая, подошел к телефону, вызвал скорую, затем обнял Лилю с малышом. «Все закончилось, милая». Потом повернулся, посмотрел на Алину и сказал жестко: «Жду тебя завтра в церкви. Ты в смертельной опасности.» И Алина заплакала.
Прошел год. Лиля с Алексеем усыновили Владика и поженились. Алина умерла через два месяца от рака мозга. Неоперабельная маленькая опухоль маленькой шишковидной железы убила ее очень быстро. Похоронили ее рядом с могилой Кости, куда она ходила все это время. «А как же мы?» - спросила Лиля Алексея после похорон, сжимая его руку. Алексей крепко обнял ее и сказал: «Не бойся, родная, я постараюсь защитить тебя и малыша». «Малышей» - поправился он и погладил ее намечающийся животик. Если будет мальчик – я назову его Костей, а если девочка – Алина» - прошептала Лиля. «На все воля Божья» - сказал Алексей, и поднял голову. В темнеющем небе каркали вороны…

Возмездие
Абсолютно реальные персонажи в абсолютно нереальных условиях.
С самого раннего детства Элине не везло. Встречаемые на жизненном пути люди упорно не хотели становиться друзьями, из тех, которые готовы для дружбы на все. Ее постоянно использовали. Ею постоянно прикрывались, ей плакались в жилетку, а потом, по мере ненужности, бросали. Родители, которые устали от постоянных жалоб девочки, в конечном итоге, купили ей собаку. Великолепный сеттер с горделивой осанкой, мягким и верным характером, пожалуй, это то, что нужно было в данном случае. Пес заслужил кличку <Верный>. Элина смирилась с тем, что среди людей она не найдет себе друга и всю свою нерастраченную нежность и потребность в дружбе отдала собаке, которая преданно платила ей тем же. Учитывая все происходившее, Элина росла болезненной, упрямой, гордой девочкой. В 8 классе она познакомилась с новенькой, Лизой, которая приехала в их город вместе с отцом-военным. И как ни странно, они сдружились, причем настолько, что сама Элина не подозревала, что это возможно. Лиза была без ума от Верного, она всегда приносила ему вкусности, тянулась погладить, но пес признавал только одного человека в мире - свою хозяйку и наглядно рычал при попытке дотронуться к нему. Проходило время. Элина выросла в худощавую девушку, эмоциональную, болезненно-обидчивую. Детская недолюбленность и неуверенность в себе сформировали непростой характер. Внешняя зашкаливающая гордость, внутренняя боязнь пустоты с одной стороны толкала ее на безрассудства, а с другой стороны запирала дома в четырех стенах, где так приятно, закутавшись в плед, на любимом кресле, предаваться самокопаниям. Верный в таких случаях грустно бухался на коврик, уронив умную голову на колени и, со вздохом, прикрывал глаза. В 20 лет Элина впервые влюбилась. Со всей пылкостью своего внутреннего горения. И, разумеется, в женатого. Как чаще всего бывает, парень радостно пользовался расцветом этих первых девических чувств, ему льстило, что он являлся центром мироздания и Вселенной горячего юного существа. Длилось это достаточно долго, ибо непредсказуемость и пылкость Элины каждый раз давало столь необходимое для юношей, ощущение новизны. Однако, любой роман на стороне у безнадежно женатых, обречен на угасание. Разумеется, парень ее бросил, правда, на прощание вздохнул, что такая качественная девушка достанется другому. Вслед ему полетел горшок с цветами, который разбился, усеяв черепками весь коридор. Элина упала на диван и в голос зарыдала. Истерика не прекращалась долго. Только к вечеру слезы иссякли. Мертвое сердце гулко билось в пустой груди. Руки и ноги повисли плетками. Верный, который все это время провел рядом, несмело начал лизать холодную руку хозяйки. <Я-труп, понимаешь?> - безумным голосом хрипло проговорила Элина. <Меня НЕТ больше>. Она встала, и, покачиваясь, подошла к шкафчику с лекарствами. Нагребла полную жменю лекарств, потом вторую, высыпала в стакан, долила воды и присела за стол. Дрожащей рукой написала записку - НЕ ВИЖУ СМЫСЛА, схватилась за стакан и поднесла его ко рту. И тут сильный толчок в грудь и она полетела со стулом на пол, расплескав воду. Лежа на полу, она увидела над собой оскаленную пасть Верного. Злобный взгляд ранее кроткого существа испугал ее. Она попыталась его отодвинуть, но он сердито зарычал и в глазах появился красный огонь. Элина испугалась. Непослушным голосом она попыталась отогнать его, но Верный зарычал еще громче. Единственно, чего ей удалось добиться за вечер, это запрыгнуть на диван. Она не могла дотянуться к телефону, не могла встать и что-то делать, он неизменно страшно рычал. Шерсть собралась на загривке. Мощные мускулы напряглись. Он совсем перестал походить на беззлобную охотничью собаку, только на страшное чудовище в кротком облике. Через пару часов она задремала. Проснувшись, с удивлением увидела возле себя пластиковую бутылку воды и батон, лежавший в пакете на столе в кухне. <Это ты принес? Спасибо> - прошептала она. К утру она крепко заснула и проспала весь день. А к вечеру следующего дня, после такого продолжительного сна, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. И острое желание убить себя пропало. Как только она это почувствовала, Верный с усталым вздохом отошел от кровати и свалился мешком на ковре. Теперь она охраняла сон и плакала уже о том, что могла лишиться его.
Потом, когда они с Лизой сидели в кафе, Элина могла уже даже с какой-то долей юмора рассказывать о ситуации, они вдвоем посмеялись над девичей глупостью, и история была забыта. Шло время, а Верный все время был рядом. Своим красноречивым молчанием и умными поступками он сохранял Элине здоровье и рассудок там, где ее повышенная нерассуждающая эмоциональность не давала ей покоя. Но вот настал день, когда родители Элины решили эмигрировать в далекую страну. А ввоз животных туда был запрещен. Поэтому они решили оставить пса Лизе, которая все это время пыталась найти общий язык с собакой, но ей этого не удавалось. Пес даже с возрастом не стал общительнее к другим. А вот Эллина к этому времени изменилась. Ее начал раздражать этот преданный взгляд, это постоянное присутствие рядом, и она довольно легко согласилась на расставание навсегда. Более того, на прощание она даже не погладила пса, а уж тем более не поблагодарила за верность. Там, на новом месте жительства, ей уже обещали великолепную кошку редкой египетской породы. Семья вышла на улицу, попрощались с Лизой, которая утирала слезы и сели в машину. Только машина отъехала, как в заднее стекло Элина увидела выпрыгнувшего из окна Верного. В глазах его стояли крупные слезы и безумное нерассуждающее желание быть вместе с хозяйкой. Машина прибавила скорости. Родители были заняты разговором и не видели происходящего сзади. Глаза Элины как магнитом были прикованы к бегущей из последних сил собаке. Он мчался, не разбирая дороги, поэтому мотоцикл, который обогнали родители Элины, остался незамеченным. Собака попала прямо под колеса. Элина отвернулась. <Наверное, это лучший выход для всех. Надеюсь, смерть была быстрой>:
Лиза подбежала к остановившемуся мотоциклу и упала на колени перед животным, лежащим в пыли. Неимоверно, но пес был еще жив. Лиза сгребла его на руки и, задыхаясь, обратилась к мотоциклисту. <Поехали в лечебницу. Умоляю>. Парень оказался понятливым, и они помчались. По пути Лиза вспоминала равнодушный взгляд Элины, брошенный на собаку и сердце в груди обрывалось в гулкую пустоту. Медицина оказалась на высоте, и собаку спасли. Все это время Лиза была рядом. Она поила его с ложечки, делала уколы и перевязки, никуда не ходила, не оставляя его ни на минуту. Ответом ей был тот же угасший взгляд существа, которого смертельно ранили. Физически он выздоровел достаточно быстро. Но психологически он умер там, на пыльной дороге. Вызванный ветеринар покачал головой. <Собака утратила смысл в жизни. Вы хозяйка?> Лиза сказала: <Теперь я>. Ветеринар грустно пожал плечами и ушел, не взяв денег. Лиза подошла к Верному, который лежал под столом. Он слабо благодарно шевельнул хвостом. <Живи же, дурак. Ты не нужен ей, но нужен мне. Я тебя не предам никогда и не сделаю больно. Прошу тебя> - закричала Лиза, глотая слезы. Верный поднял голову. Из глаза медленно вытекла одинокая мутная слеза. Он внимательно и долго смотрел на плачущую Лизу. Потом вздохнул и опять уронил голову на лапы. Это был ответ. Через день его не стало.
Прошло два года. Далекая экзотическая страна, аэропорт. Из самолета, кутаясь в платок, в черных очках, вышла девушка. Все ее существо дышало целеустремленностью, силой и холодом. Она взяла такси и поехала в гостиницу. Еще неделя прошла, пока она знакомилась с местной ситуацией. Она овладела местным наречием и знанием местных законов, досконально вошла в курс политической жизни в стране. И, конечно, она теперь все знала о своей бывшей подруге. Через три дня та должна была получить столь желаемый статус гражданки этой страны. Элина была замужем, не особо счастлива, но и не особо несчастна. Так, средненький брак, однако, дававший возможность безбедного существования. Дом ее был полон кошками всех пород. Частный детектив, нанятый Лизой, все рассказал досконально. Только вот детей у нее не было. Поэтому она не могла так долго получить гражданство. Но теперь, муж понажимал нужные рычаги, смазал энным количеством хрустящих ассигнаций, и цель была близка.
Две бессонные ночи, и Лиза составила план, исходя из местных условий. Здесь весьма негативно относились к приезжим иностранцам и просто-таки боготворили местных, кроме того очень любили животных. Ночью перед рассмотрением судом дела Элины, Лиза вместе с этим детективом, оказавшимся мастером на все руки, прокрались в мэрию. И там они заменили ее анкету, лежавшее в папке для выдачи гражданства в папку смертных приговоров за убийство.
Все уголовно-процессуальные исполнения дел местная власть относила в промежуток между завтраком и обедом, когда пища уже почти переварена и процесс наблюдения за смертью не вызовет нарушения пищеварения, равно как и радостные события не помешают посетить ресторан, находящийся рядом с судом, и открывающийся точнехонько через полчаса окончания процедур противоположной эмоциональной направленности. Лиза с Ричардом, как звали детектива, уселись в первых рядах. Людей было много. Предстоял Праздник сбора урожая и люди радостно перешептывались, предвкушая массу удовольствий. Элина с мужем сидели также в первых рядах, горделиво осматривались вокруг, кивая всем подряд. В руках у мужа Элины было шампанское. Вышел судья. Грузный толстый, облеченный властью мужчина, беспрестанно обливающийся потом под своей мантией и париком. Скороговоркой отчитал легкие дела, затем со вздохом пододвинул к себе папку серьезных дел. Народ затих. <Тэкс, просьб о гражданстве на сегодня нет> - лицо Элины и ее мужа изумленно вытянулось. <Значится, переходим к смертельным приговорам. Джейкоб, местный житель, убил двух соседей и почтальона. Ну, господа, мы все знаем Джейкоба как эмоционального человека. Ну, понервничал он. Жара опять же таки. Зачем же мы будем его убивать? Он прекрасный мясник. Тэкс, отпускаем. Возражений нет?> Возражений не было. Таким же образом судья отпустил двух растлителей, отечески пожурив их, наказал двух наркоманов прилюдной поркой, в процессе которой народ веселился и радостно орал, подбадривая экзекуторов. Наркоманов и алкоголиков в стране было совсем немного и после таких процедур, количество их неуклонно уменьшалось. <Так, а вот и последнее дело. Иностранка>. Народ притих. Судья произнес имя Элины и она растерянно вскочила, бледнея на глазах. <Хм. Странно. Лежит в папке только анкета. Кто обвинит эту женщину? Есть свидетели?> <Я!>- спокойно сказала на местном наречии Лиза и вышла на трибуну, сняв очки. <Ты?> - закричала Элина, узнавая. <В чем вы обвиняете эту женщину?> - с интересом спросил судья. Народ оживленно задвигался, предвкушая интересную процедуру, задние ряды стали вставать, пытаясь получше разглядеть обеих. <Я обвиняю ее в подлости, предательстве, жестоком обращении с животным, доведение до самоубийства и неоказании помощи>. По залу пронесся шорох. Муж шепотом переводил омертвевшей от ужаса Элине все, сказанное Лизой. Судья покашлял. <Это серьезное обвинение. Доказательства?> И Лиза полчаса рассказывала затихшему залу историю Элины, показала фотографию пса после аварии, сделанную ветеринаром по ее просьбе, а также перед захоронением. Зал плакал. А в конце своей речи она достала фото веселого и счастливого Верного, беззаботно играющего с мячом. Раздался общий вздох и звук удара. Муж отшвырнул Элину на арену. Она с глухим стуком свалилась в пыль. А вслед за этим на нее полетел град камней. Через 15 минут все было кончено. Люди стали потихоньку расходиться, брезгливо обходя месиво на арене. Новоиспеченный вдовец подошел к Лизе и попросил переснять фото собаки. <Он был таким красивым> - прошептал он. Лиза кивнула. Все потихоньку ушли, изредка кидая взгляды на Лизу и Ричарда, стоявших у выхода. Лиза задумчиво посмотрела на то, что осталось от ее подруги. Она прикрыла на секунду глаза. В расплывчатой голубизне неба радостно вилял хвостом Верный. В его глазах была прежняя радость. <Я сделала только то, что должна была> - прошептала Лиза, потом отвернулась и зашагала по направлению к машине.