Статус:
Offline
Реєстрація: 11.01.2007
Повідом.: 34925
Реєстрація: 11.01.2007
Повідом.: 34925
Невыносимая ценность бытия
08.01.2014 13:00
Когда одна часть Украины хочет изменений, говорит о них и пытается что-то менять, другая — изменений не хочет, не любит и не ждет. *Потому что изменение*— самое страшное, что может произойти с тобой с утра, оттеснив и выбросив за край привычной жизни. Украинцы, вышедшие из фрагментарной истории прошлых столетий, об этом помнят.
Привычки повседневности — наша основательная безопасность на каждый день. Тёплый,* пахнущий мандаринами воздух, льнущий к тебе из открытой двери дома, привычно мелькающие перед глазами макушки детей, прохудившийся сапог и необходимость почистить ковёр.
Чем дольше живёшь, тем сильнее переживаешь ценность повседневности и хочется, чтобы она длилась бесконечно, и верится, что ничего не случится. И совсем не хочется рисковать, или уж если рисковать, то безопасно, по графику. В пятницу вечером, например, в ночном клубе. В субботу, с утра, хочется, чтобы всё было по-прежнему.*Ведь хочется?
Повседневность — самый верный враг изменений, за какие ни возьмись. Можно начинать революции, давать клятвы, будто последнюю неделю работаешь на этой дрянной работе, обязательно съедешь со старой квартиры, скажешь ей/ему, что любишь или совсем наоборот. Но всё это неизменно упирается в повседневность. *Ведь сегодня хороший день и не стоит его портить, а через две недели — Новый год. А как в новый год с новым опытом новой жизни?
Неуютно, не по-человечески.
Куда спешат, потупив взгляд, мимо майданов, чужого и собственного уличного хамства, необустроенных улиц и мрачных подворотен толпы вечерних украинцев? В свою повседневность, по привычному маршруту. Сойти с него, услышать, увидеть, помочь — неоправданная, ненужная и тревожная альтернатива покою. Что-то далекое, чуждое, опасное — они совсем не такие, как я. Зачем они другие?! Зачем протестуют, что-то делают и куда-то идут?! Им что же, терять нечего? Им дали больше, чем у них было? Им не страшно?
Повседневность — притягательная ловушка* жизни и замечательный механизм управления человеком.
Потому что жить вообще — опасно, а в повседневности —*легко. Уютно подглядывать за миром из будничного «дом-работа-супермаркет». Чем опаснее мир вокруг тебя, тем более разумным кажется закрыть глаза, не выходить из комнаты. Чем сильнее социальные потрясения — тем важнее ценность обыденности. Чем ярче и страшнее новостной сюжет, тем менее он реалистичен, как кино, — «сходи за попкорном». Только повседневность — реальная жизнь, за неё одну, зубами.
Остается быть «подглядывателем». Стои?т ли еще страна? Ах, стои?т, ну тогда можно доесть булочку. *А если не стои?т, то, как в сказке Кэрролла про Алису, — «куда смотрит Правительство?!!».
Долгое подглядывание за опасностью делает её привычной. Частью повседневности могут стать «сума, тюрьма *и война», потому так сложно в итоге *наполнить первую, выйти из второй и прекратить третью. *Попробуйте нарушить привычное — и вы наш враг. Жить плохо, если живешь плохо, но долго – безопасно и даже хорошо. Привыкаешь. Нам ли, большинством страны выбирающим стабильность, этого не знать?*
А ещё — усталость. Бороться долго невозможно, потому что, привыкая к борьбе, ты превращаешь её в такую же повседневность, и она теряет свой смысл, превращается в капсулу. Праздники? Дни рождения? Победы? Пожелтевшие картинки прошлых эмоций.
Бороться с повседневностью мгновенным и быстрым наскоком невозможно. Можно злиться, стыдить, вытаскивать человека из *привычно обжитого, но, как широкая незлобная волна океана, он вернется к себе-будничному вновь, в той самой острой потребности быть маленьким, незаметным, глядящим из окна на огни большого города, даже если это кострища пожаров. Просто такова природа человека. Её можно осуждать, но куда важнее понять и обратить в пользу.
Противопоставить повседневности можно только опыт другой повседневности. Если другая повседневность была и ты помнишь, что может быть иначе, лучше. Если другая повседневность возникает на привычной дороге жизни и её не обойти. Если появятся простые алгоритмы маленьких дел.
Говорят, изменения надо готовить в малом. На лестничной площадке, улице, в вагоне трамвая или метро, салоне троллейбуса, в городе. Там, где мир соразмерен человеку в пространстве и живет его неторопливым временем, его долгой длительностью. Ведь Майдан, площадь*— не равны городу и его жителям, и уж точно не сердце перемен, пока не растекаются по маленьким улочкам-капиллярам, не становятся частью жизни, узнаваемые небольшими совместными победами. От необычного к обыденному, создавая прочную опору новым изменениям, созидая доверие там, где его уже долго не было. Ни к кому.
Опасно игнорировать повседневность, неразумно думать, что быстрое и резкое изменение не канет в пучину, не станет очередным разочарованием. И это тоже о долгой политической игре и сложной работе, больше — над собой.
Ведь опасная повседневность — это *ожидание больших, центральных и моментальных изменений, которых ты когда-то очень хотел, а теперь не помнишь зачем, но, разочаровавшись, привычно ждёшь, между завтраком* и началом рабочего дня.
*Что-то делать — ручки не выросли, а они не растут быстро. Да и откуда им расти? Не из того ли центра скуки, которым оказывается твоё, в очередной раз разочарованное, ждущее Я?
Ольга Духнич
08.01.2014 13:00
Когда одна часть Украины хочет изменений, говорит о них и пытается что-то менять, другая — изменений не хочет, не любит и не ждет. *Потому что изменение*— самое страшное, что может произойти с тобой с утра, оттеснив и выбросив за край привычной жизни. Украинцы, вышедшие из фрагментарной истории прошлых столетий, об этом помнят.
Привычки повседневности — наша основательная безопасность на каждый день. Тёплый,* пахнущий мандаринами воздух, льнущий к тебе из открытой двери дома, привычно мелькающие перед глазами макушки детей, прохудившийся сапог и необходимость почистить ковёр.
Чем дольше живёшь, тем сильнее переживаешь ценность повседневности и хочется, чтобы она длилась бесконечно, и верится, что ничего не случится. И совсем не хочется рисковать, или уж если рисковать, то безопасно, по графику. В пятницу вечером, например, в ночном клубе. В субботу, с утра, хочется, чтобы всё было по-прежнему.*Ведь хочется?
Повседневность — самый верный враг изменений, за какие ни возьмись. Можно начинать революции, давать клятвы, будто последнюю неделю работаешь на этой дрянной работе, обязательно съедешь со старой квартиры, скажешь ей/ему, что любишь или совсем наоборот. Но всё это неизменно упирается в повседневность. *Ведь сегодня хороший день и не стоит его портить, а через две недели — Новый год. А как в новый год с новым опытом новой жизни?
Неуютно, не по-человечески.
Куда спешат, потупив взгляд, мимо майданов, чужого и собственного уличного хамства, необустроенных улиц и мрачных подворотен толпы вечерних украинцев? В свою повседневность, по привычному маршруту. Сойти с него, услышать, увидеть, помочь — неоправданная, ненужная и тревожная альтернатива покою. Что-то далекое, чуждое, опасное — они совсем не такие, как я. Зачем они другие?! Зачем протестуют, что-то делают и куда-то идут?! Им что же, терять нечего? Им дали больше, чем у них было? Им не страшно?
Повседневность — притягательная ловушка* жизни и замечательный механизм управления человеком.
Потому что жить вообще — опасно, а в повседневности —*легко. Уютно подглядывать за миром из будничного «дом-работа-супермаркет». Чем опаснее мир вокруг тебя, тем более разумным кажется закрыть глаза, не выходить из комнаты. Чем сильнее социальные потрясения — тем важнее ценность обыденности. Чем ярче и страшнее новостной сюжет, тем менее он реалистичен, как кино, — «сходи за попкорном». Только повседневность — реальная жизнь, за неё одну, зубами.
Остается быть «подглядывателем». Стои?т ли еще страна? Ах, стои?т, ну тогда можно доесть булочку. *А если не стои?т, то, как в сказке Кэрролла про Алису, — «куда смотрит Правительство?!!».
Долгое подглядывание за опасностью делает её привычной. Частью повседневности могут стать «сума, тюрьма *и война», потому так сложно в итоге *наполнить первую, выйти из второй и прекратить третью. *Попробуйте нарушить привычное — и вы наш враг. Жить плохо, если живешь плохо, но долго – безопасно и даже хорошо. Привыкаешь. Нам ли, большинством страны выбирающим стабильность, этого не знать?*
А ещё — усталость. Бороться долго невозможно, потому что, привыкая к борьбе, ты превращаешь её в такую же повседневность, и она теряет свой смысл, превращается в капсулу. Праздники? Дни рождения? Победы? Пожелтевшие картинки прошлых эмоций.
Бороться с повседневностью мгновенным и быстрым наскоком невозможно. Можно злиться, стыдить, вытаскивать человека из *привычно обжитого, но, как широкая незлобная волна океана, он вернется к себе-будничному вновь, в той самой острой потребности быть маленьким, незаметным, глядящим из окна на огни большого города, даже если это кострища пожаров. Просто такова природа человека. Её можно осуждать, но куда важнее понять и обратить в пользу.
Противопоставить повседневности можно только опыт другой повседневности. Если другая повседневность была и ты помнишь, что может быть иначе, лучше. Если другая повседневность возникает на привычной дороге жизни и её не обойти. Если появятся простые алгоритмы маленьких дел.
Говорят, изменения надо готовить в малом. На лестничной площадке, улице, в вагоне трамвая или метро, салоне троллейбуса, в городе. Там, где мир соразмерен человеку в пространстве и живет его неторопливым временем, его долгой длительностью. Ведь Майдан, площадь*— не равны городу и его жителям, и уж точно не сердце перемен, пока не растекаются по маленьким улочкам-капиллярам, не становятся частью жизни, узнаваемые небольшими совместными победами. От необычного к обыденному, создавая прочную опору новым изменениям, созидая доверие там, где его уже долго не было. Ни к кому.
Опасно игнорировать повседневность, неразумно думать, что быстрое и резкое изменение не канет в пучину, не станет очередным разочарованием. И это тоже о долгой политической игре и сложной работе, больше — над собой.
Ведь опасная повседневность — это *ожидание больших, центральных и моментальных изменений, которых ты когда-то очень хотел, а теперь не помнишь зачем, но, разочаровавшись, привычно ждёшь, между завтраком* и началом рабочего дня.
*Что-то делать — ручки не выросли, а они не растут быстро. Да и откуда им расти? Не из того ли центра скуки, которым оказывается твоё, в очередной раз разочарованное, ждущее Я?
Ольга Духнич
Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі
