Статус:
Offline
Реєстрація: 11.01.2007
Повідом.: 34925
Реєстрація: 11.01.2007
Повідом.: 34925
Наталья Боярская: я никогда не забуду…
28.10.2011 13:13
Это странное ощущение узнавания большого человека. По отдельным словам. По ответу: когда спрашиваешь о нём, а он отвечает всегда о других, — как утверждает сам, — более достойных почитания и разговора. Когда нет возраста. И предрассудков.
Сейчас попытаюсь подробнее объяснить. Показать. Познакомить.
Наталья Константиновна Боярская.
Самая распространённая профессия — учитель. Самая редкая специальность — уникальный педагог для молодых скрипачей.
Уже 20 лет работает в Школе Иегуди Менухина в Лондоне. Чуть меньше, но тоже довольно давно, — профессор Лондонского Королевского колледжа музыки. Уехать из Москвы в 1991 году её уговорил сам Менухин. До подробностей мы не дошли, но мне кажется, я понимаю, почему они понравились друг другу.
Наталья Боярская: «Я помню, мы когда-то поехали с ним в Будапешт, это было в 1993 году (играющему на сцене с семи лет гениальному скрипачу Менухину к тому моменту было уже 77 лет — ред.), он первое говорит: «Наташа, мы сейчас пойдём в одно местечко, там такой скрипач!!!». Мы приехали в ресторан! Иегуди сел, и, вы знаете, надо было видеть его лицо: такое впечатление, что он вообще играть на скрипке не умеет: «Вот как он это движение!… Как он играет!… Вы слышите?!».
Именно эти качества, свойственные самому маэстро, объединили двух скрипачей их разных стран: уметь удивляться, видеть новое и брать его в оборот, когда ничто не закрывает обзор и всё может пригодиться для дела и вдохновения.
Так Наталья Боярская учит своих, как она говорит, ребят. И не своих тоже.
Как, например, в этом году, когда приехала в Харьков по приглашению своего когда-то ученика, а сегодня одного из самых успешных украинских скрипачей — гастролирующего по всему миру Валерия Соколова. Это называлось Международный Фестиваль камерной музыки и Академия «Музыкальные вечера». Академия, потому что музыканты в дни фестиваля ещё и учили студентов Консерватории, а глава Академии Наталья Боярская на неделю стала главным событием в Харьковской музыкальной спецшколе.
Один из залов школы. На сцене — по очереди — юные скрипачи, лучшие из лучших. У каждого — час со знаменитым педагогом. В «партере» ряды и ряды стульев: учителя, школьники, родители… Урок по скрипке? И да, и нет. Через 5 минут уже невозможно сопротивляться желанию за ней записывать. Такой интересный эффект: настоящие педагоги, чему бы ни учили — учат жизни.
Вот, например, «лирическое отступление». Рассказывает, что Менухин очень хвалил уровень музыкального образования в СССР, говорил: «Если приличные руки — значит педагог из России». И в то же время уже от себя добавляет…
Наталья Боярская: «В Англии очень высокий уровень любительской игры, с листа читают потрясающе, но на этом всё заканчивается. Но. За последние 20 лет уровень оркестра в Англии поднялся и очень обидно было, когда наши оркестры на гастроли приезжают, сравнивать… У нас в оркестре сидит струнная группа и каждый мнит себя солистом. Вот почему они, англичане, хорошо играют — потому что они слушают».
Разве это о музыке. О ней, конечно, но и о нас тоже.
Урок Боярской — и монолог, и диалог, и перфоманс. Она рассказывает и играет. Даже марширует, если нужно. Так её учили: чтобы играть, нужно вникнуть, понять.
Наталья Боярская: «И первый педагог, который развил мою музыкальность. Я никогда не забуду, как мы занимались — «Балладу и полонез» Вьётана я учила у него — и он мне рассказывал о полонезе, о партнёре, до сих пор помню: «Вот у него усы, вот он подкручивает их!». Понимаете, развил воображение».
Теперь она говорит ученикам: у вас есть Интернет, где можно увидеть, как танцевали даже самый старинный танец.
Наталья Боярская: «У нас принято играть сарабанду очень медленно, а если посмотреть, как её танцевали… Вы можете сказать, ну Бах же — это ж не для танцев музыка, но, тем не менее, если он ставит название «Сарабанда», значит, мы должны приблизиться к этому темпу. Сарабанда — много статики, потом движение и опять статика — такие зависания как бы. Я была на лекции одной скрипачки, и она говорит: в медленном темпе, что я буду делать во время этих зависаний, я же упаду».
Почему талантливая скрипачка Наташа Боярская сделалась педагогом, Наталья Константиновна Боярская отвечает долго и обстоятельно. Потому что говорит о своих учителях. Очень разных. Но таких, которые на всю жизнь.
Наталья Боярская о Юрии Янкелевиче: «Первое, что он сказал: «Так, Наташенька, Вы знаете.., — стоит перед ним «соплюшка», дитё, мне 16 лет было, а он на Вы, — Вы понимаете, я не обещаю регулярных занятий, у меня очень много вас, но Вы будете заниматься с Майей Самойловной Глезаровой. Я Вас хочу сразу предупредить, это замечательный педагог, но слова «хорошо», к сожалению, у неё нет. Если она скажет: «Ну, это лучше. Это прилично», — это высшая награда и похвала. Выдержите — будет толк».
Наталья Боярская о Майе Глезаровой: «В силу характера я очень требовательна к себе, и поэтому у нас с Майей Самойловной был очень хороший контакт. Уроки были суро-о-о-овые!!! Если второй раз ты получаешь замечание, то себя чувствуешь полным ничтожеством. Выражения такие: «что ты соплями играешь», — когда поверхностный звук, — «что ты размазываешь». Ну и так далее и тому подобное. Она могла по полгода держать вот на таком чёрном хлебе и воде, ну, не каждый мог выдерживать это. И вот, вы знаете, я до сих пор помню, как у меня мозги скрипели. Буквально. И вдруг она говорит: «Ну, это уже прилично». Фух!!! Но что же я делала? Ведь надо это удержать. И вот это очевидно заставляло думать, анализировать, чтобы удержать. Как я это сделала? Что я сделала? Вот это тоже дало толчок, безусловно».
О Юрии Янкелевиче: «Я к нему пришла, а у меня была программа конкурса Энеско, я готовилась тогда к большому конкурсу: Чайковского концерт, Дворжака концерт, такие вот крупные полотна и капризы Паганини. Он послушал и говорит: «Да. Руки хорошие, но ничему не наученные». Я была удивлена. Как это так! И вот начались занятия, с нуля. Ну и разговор зашёл о свободе…».
О занятиях: «Я несколько месяцев не имела права играть ни гаммы, ни этюды, я играла открытые струны, я играла Шрадик (Генрих Шрадик «Упражнения для скрипки» — ред.), и я играла первый этюд Крейцера — всё! Но поскольку я дочь военного — приказы не обсуждаются — «есть!». И вот это я делала. Но потом всё-таки интересно же было попробовать, а что же получится. Думаю, попробую пассажик из концерта Чайковского сыграю. Попробовала. О! Получилось! Я же не занималась, я же не учила… Давай дальше, следующий пассаж — получилось! Никаких проблем! Ну и вот тут я поняла — да, вот это да, вот, что значит свобода…»
Об учителях: «Считаю себя счастливой, они заставили меня думать, анализировать всё, что я делала. И сейчас, когда я работаю с ребятами, мне не хочется забыть всё, что делала Майя Самойловна, потому что я ей очень-очень благодарна, она дала толчок мозгам, и я стараюсь так же давать толчок».
Музыкальная физкультура, если так можно назвать специфические упражнения со скрипкой и без, занимает не последнее место в подготовке скрипачей. Ученикам на мастер-классе хочется играть музыку, но Боярская умеет так рассказать о гамме, что расстроенное лицо юного скрипача светлеет и техническое упражнение превращается с удивительную мелодию.
Так все вместе — технология, техника, история произведения и замысел композитора — что называется, «на глазах изумлённой публики», превращают ученика в исполнителя.
Хотя сама Боярская, на вопрос, как воспитать великого музыканта, отвечает: «Нужно, чтобы он был хорошим человеком, и ещё удача». «А как же талант?» — спрашивают Наталью Константиновну журналисты. «Конечно, талант, но всё же в первую очередь — личные качества».
Ученики Боярской — это совсем разные истории. Есть среди них солисты и победители всевозможных конкурсов, а бывают и совсем другие, но от этого не менее удачные финалы.
Наталья Боярская: «У меня была в Колледже студентка из Шотландии, Клер. Она пришла ко мне в 19 лет. Я думаю, Боже мой, брать в колледж, начинать всё с начала, как с ребёнком. «Плиз, миссис Боярская, плиз, ай промис, ай вил ду эврисинг». Ну хорошо. И руки у неё не подарочек: огромные длинные кисти, огро-о-о-мные просто, вот как ласты и плюс ещё мокрые. Но она очень старалась и после первого года в колледже летом поехала со мной на курсы в Италию. И там я заметила её отношения с ребятами, а ребята на курсах разного возраста, — она как-то их объединяла. Потом второй год, третий. Я говорю: «Клер, из тебя будет хороший педагог. У тебя есть контакт с детьми». Она окончила колледж, была около 10 лет моим ассистентом, она очень хороший педагог. Сейчас она продолжает работать со мной и ещё преподает в школе в Шотландии».
Уметь видеть человека, взрослого в ребёнке, успешного в начинающем. Знать, как транслировать свой личный опыт совсем разным по способностям и характеру людям. Объяснить, откуда берутся эти умения, сложно и для того, кто ими владеет.
Наталья Боярская: «Когда я приехала в Москву и была студенткой в Гнесинском училище, у меня как будто не возникало проблем, когда я играла. И мои друзья всегда спрашивали: «Наташка, как ты играешь это, ну покажи, как ты играешь». Другая подойдёт: «А ты знаешь, у меня вот это не получается, что ты делаешь здесь». И я как-то так: «А ты попробуй вот это сделать, попробуй вот так поставить палец, попробуй вот так вести смычок». Но это неосознанно было, я просто делилась, как я сама делаю. Потом был специальный предмет — методика, её вела Кира Владимировна Кучеткевич. Пятёрку у неё получить было очень трудно, но мне она пятёрку поставила. Как-то, я не знаю, я не учила этот предмет, так же, как играть на концерте, — у меня не было такого: «О! Концерт!». Надо сыграть? Хорошо. Я и играла. Вот и методика так же: а что там учить, это же всё естественно, — рассказывай, как ты играешь, что ты делаешь, рассказывай то, что тебе педагог объясняет».
Потом у тогда ещё совсем молодого музыканта Боярской появились первые собственные ученики.
Наталья Боярская: «У меня была ученица — дочка Генриха Фридгейма, концертмейстера госоркеста. Это был пример настоящего концертмейстера оркестра. Посадка! Как он владел инструментом! Как он лидировал! Благородство! Сейчас в России я не вижу таких концертмейстеров. Его дочь ко мне попала, когда ей было шесть лет, и он приходил на уроки. Можете себе представить моё состояние. Но он с таким уважением относился. И потом, я услышала комплимент: «Наташа, давайте я Вам поиграю. Скажите, что у меня не в порядке». Я говорю: «Генрих Манатович, Вы что?». Он: «Не думайте, что я смеюсь, я абсолютно серьёзно говорю».
Об удивительных людях, которые встречались на её пути, Наталья Боярская может рассказывать бесконечно.
Наталья Боярская: «Года четыре тому назад пришёл ко мне корреспондент журнала «Страд» (журнал, посвящённый струнным смычковым инструментам и музыке, которую на них исполняют, выходит в Лондоне с 1890 года — ред.). Говорит: мы хотим о вас статью написать. Они, когда говорили о педагогике, всё время делали акцент на моём вкладе. Я говорю: какой мой вклад? Я продолжаю дело моих педагогов. «Нет, о ваших педагогах не будем говорить». Я говорю: да, понимаете, если бы их не было, то меня бы тоже не было, я счастлива тем, что я занималась у лучших педагогов, и всё, что они в меня внесли, я стараюсь развить и передать моим ученикам. Поэтому я не могу не говорить о них. И сейчас, вы понимаете, любой вопрос — и опять к ним возвращаюсь».
P.S. Говоря о событиях и людях, Наталья Боярская часто начинает со слов «я никогда не забуду...». Это кажется таким естественным, пока не начинаешь инспектировать собственную память на предмет воспоминаний. В рассказах Боярской все герои живые: они шутят, сердятся, волнуются и творят, хотя многих из них очень давно нет на свете.
Дарья Юровская
28.10.2011 13:13
Это странное ощущение узнавания большого человека. По отдельным словам. По ответу: когда спрашиваешь о нём, а он отвечает всегда о других, — как утверждает сам, — более достойных почитания и разговора. Когда нет возраста. И предрассудков.
Сейчас попытаюсь подробнее объяснить. Показать. Познакомить.
Наталья Константиновна Боярская.
Самая распространённая профессия — учитель. Самая редкая специальность — уникальный педагог для молодых скрипачей.
Уже 20 лет работает в Школе Иегуди Менухина в Лондоне. Чуть меньше, но тоже довольно давно, — профессор Лондонского Королевского колледжа музыки. Уехать из Москвы в 1991 году её уговорил сам Менухин. До подробностей мы не дошли, но мне кажется, я понимаю, почему они понравились друг другу.
Наталья Боярская: «Я помню, мы когда-то поехали с ним в Будапешт, это было в 1993 году (играющему на сцене с семи лет гениальному скрипачу Менухину к тому моменту было уже 77 лет — ред.), он первое говорит: «Наташа, мы сейчас пойдём в одно местечко, там такой скрипач!!!». Мы приехали в ресторан! Иегуди сел, и, вы знаете, надо было видеть его лицо: такое впечатление, что он вообще играть на скрипке не умеет: «Вот как он это движение!… Как он играет!… Вы слышите?!».
Именно эти качества, свойственные самому маэстро, объединили двух скрипачей их разных стран: уметь удивляться, видеть новое и брать его в оборот, когда ничто не закрывает обзор и всё может пригодиться для дела и вдохновения.
Так Наталья Боярская учит своих, как она говорит, ребят. И не своих тоже.
Как, например, в этом году, когда приехала в Харьков по приглашению своего когда-то ученика, а сегодня одного из самых успешных украинских скрипачей — гастролирующего по всему миру Валерия Соколова. Это называлось Международный Фестиваль камерной музыки и Академия «Музыкальные вечера». Академия, потому что музыканты в дни фестиваля ещё и учили студентов Консерватории, а глава Академии Наталья Боярская на неделю стала главным событием в Харьковской музыкальной спецшколе.
Один из залов школы. На сцене — по очереди — юные скрипачи, лучшие из лучших. У каждого — час со знаменитым педагогом. В «партере» ряды и ряды стульев: учителя, школьники, родители… Урок по скрипке? И да, и нет. Через 5 минут уже невозможно сопротивляться желанию за ней записывать. Такой интересный эффект: настоящие педагоги, чему бы ни учили — учат жизни.
Вот, например, «лирическое отступление». Рассказывает, что Менухин очень хвалил уровень музыкального образования в СССР, говорил: «Если приличные руки — значит педагог из России». И в то же время уже от себя добавляет…
Наталья Боярская: «В Англии очень высокий уровень любительской игры, с листа читают потрясающе, но на этом всё заканчивается. Но. За последние 20 лет уровень оркестра в Англии поднялся и очень обидно было, когда наши оркестры на гастроли приезжают, сравнивать… У нас в оркестре сидит струнная группа и каждый мнит себя солистом. Вот почему они, англичане, хорошо играют — потому что они слушают».
Разве это о музыке. О ней, конечно, но и о нас тоже.
Урок Боярской — и монолог, и диалог, и перфоманс. Она рассказывает и играет. Даже марширует, если нужно. Так её учили: чтобы играть, нужно вникнуть, понять.
Наталья Боярская: «И первый педагог, который развил мою музыкальность. Я никогда не забуду, как мы занимались — «Балладу и полонез» Вьётана я учила у него — и он мне рассказывал о полонезе, о партнёре, до сих пор помню: «Вот у него усы, вот он подкручивает их!». Понимаете, развил воображение».
Теперь она говорит ученикам: у вас есть Интернет, где можно увидеть, как танцевали даже самый старинный танец.
Наталья Боярская: «У нас принято играть сарабанду очень медленно, а если посмотреть, как её танцевали… Вы можете сказать, ну Бах же — это ж не для танцев музыка, но, тем не менее, если он ставит название «Сарабанда», значит, мы должны приблизиться к этому темпу. Сарабанда — много статики, потом движение и опять статика — такие зависания как бы. Я была на лекции одной скрипачки, и она говорит: в медленном темпе, что я буду делать во время этих зависаний, я же упаду».
Почему талантливая скрипачка Наташа Боярская сделалась педагогом, Наталья Константиновна Боярская отвечает долго и обстоятельно. Потому что говорит о своих учителях. Очень разных. Но таких, которые на всю жизнь.
Наталья Боярская о Юрии Янкелевиче: «Первое, что он сказал: «Так, Наташенька, Вы знаете.., — стоит перед ним «соплюшка», дитё, мне 16 лет было, а он на Вы, — Вы понимаете, я не обещаю регулярных занятий, у меня очень много вас, но Вы будете заниматься с Майей Самойловной Глезаровой. Я Вас хочу сразу предупредить, это замечательный педагог, но слова «хорошо», к сожалению, у неё нет. Если она скажет: «Ну, это лучше. Это прилично», — это высшая награда и похвала. Выдержите — будет толк».
Наталья Боярская о Майе Глезаровой: «В силу характера я очень требовательна к себе, и поэтому у нас с Майей Самойловной был очень хороший контакт. Уроки были суро-о-о-овые!!! Если второй раз ты получаешь замечание, то себя чувствуешь полным ничтожеством. Выражения такие: «что ты соплями играешь», — когда поверхностный звук, — «что ты размазываешь». Ну и так далее и тому подобное. Она могла по полгода держать вот на таком чёрном хлебе и воде, ну, не каждый мог выдерживать это. И вот, вы знаете, я до сих пор помню, как у меня мозги скрипели. Буквально. И вдруг она говорит: «Ну, это уже прилично». Фух!!! Но что же я делала? Ведь надо это удержать. И вот это очевидно заставляло думать, анализировать, чтобы удержать. Как я это сделала? Что я сделала? Вот это тоже дало толчок, безусловно».
О Юрии Янкелевиче: «Я к нему пришла, а у меня была программа конкурса Энеско, я готовилась тогда к большому конкурсу: Чайковского концерт, Дворжака концерт, такие вот крупные полотна и капризы Паганини. Он послушал и говорит: «Да. Руки хорошие, но ничему не наученные». Я была удивлена. Как это так! И вот начались занятия, с нуля. Ну и разговор зашёл о свободе…».
О занятиях: «Я несколько месяцев не имела права играть ни гаммы, ни этюды, я играла открытые струны, я играла Шрадик (Генрих Шрадик «Упражнения для скрипки» — ред.), и я играла первый этюд Крейцера — всё! Но поскольку я дочь военного — приказы не обсуждаются — «есть!». И вот это я делала. Но потом всё-таки интересно же было попробовать, а что же получится. Думаю, попробую пассажик из концерта Чайковского сыграю. Попробовала. О! Получилось! Я же не занималась, я же не учила… Давай дальше, следующий пассаж — получилось! Никаких проблем! Ну и вот тут я поняла — да, вот это да, вот, что значит свобода…»
Об учителях: «Считаю себя счастливой, они заставили меня думать, анализировать всё, что я делала. И сейчас, когда я работаю с ребятами, мне не хочется забыть всё, что делала Майя Самойловна, потому что я ей очень-очень благодарна, она дала толчок мозгам, и я стараюсь так же давать толчок».
Музыкальная физкультура, если так можно назвать специфические упражнения со скрипкой и без, занимает не последнее место в подготовке скрипачей. Ученикам на мастер-классе хочется играть музыку, но Боярская умеет так рассказать о гамме, что расстроенное лицо юного скрипача светлеет и техническое упражнение превращается с удивительную мелодию.
Так все вместе — технология, техника, история произведения и замысел композитора — что называется, «на глазах изумлённой публики», превращают ученика в исполнителя.
Хотя сама Боярская, на вопрос, как воспитать великого музыканта, отвечает: «Нужно, чтобы он был хорошим человеком, и ещё удача». «А как же талант?» — спрашивают Наталью Константиновну журналисты. «Конечно, талант, но всё же в первую очередь — личные качества».
Ученики Боярской — это совсем разные истории. Есть среди них солисты и победители всевозможных конкурсов, а бывают и совсем другие, но от этого не менее удачные финалы.
Наталья Боярская: «У меня была в Колледже студентка из Шотландии, Клер. Она пришла ко мне в 19 лет. Я думаю, Боже мой, брать в колледж, начинать всё с начала, как с ребёнком. «Плиз, миссис Боярская, плиз, ай промис, ай вил ду эврисинг». Ну хорошо. И руки у неё не подарочек: огромные длинные кисти, огро-о-о-мные просто, вот как ласты и плюс ещё мокрые. Но она очень старалась и после первого года в колледже летом поехала со мной на курсы в Италию. И там я заметила её отношения с ребятами, а ребята на курсах разного возраста, — она как-то их объединяла. Потом второй год, третий. Я говорю: «Клер, из тебя будет хороший педагог. У тебя есть контакт с детьми». Она окончила колледж, была около 10 лет моим ассистентом, она очень хороший педагог. Сейчас она продолжает работать со мной и ещё преподает в школе в Шотландии».
Уметь видеть человека, взрослого в ребёнке, успешного в начинающем. Знать, как транслировать свой личный опыт совсем разным по способностям и характеру людям. Объяснить, откуда берутся эти умения, сложно и для того, кто ими владеет.
Наталья Боярская: «Когда я приехала в Москву и была студенткой в Гнесинском училище, у меня как будто не возникало проблем, когда я играла. И мои друзья всегда спрашивали: «Наташка, как ты играешь это, ну покажи, как ты играешь». Другая подойдёт: «А ты знаешь, у меня вот это не получается, что ты делаешь здесь». И я как-то так: «А ты попробуй вот это сделать, попробуй вот так поставить палец, попробуй вот так вести смычок». Но это неосознанно было, я просто делилась, как я сама делаю. Потом был специальный предмет — методика, её вела Кира Владимировна Кучеткевич. Пятёрку у неё получить было очень трудно, но мне она пятёрку поставила. Как-то, я не знаю, я не учила этот предмет, так же, как играть на концерте, — у меня не было такого: «О! Концерт!». Надо сыграть? Хорошо. Я и играла. Вот и методика так же: а что там учить, это же всё естественно, — рассказывай, как ты играешь, что ты делаешь, рассказывай то, что тебе педагог объясняет».
Потом у тогда ещё совсем молодого музыканта Боярской появились первые собственные ученики.
Наталья Боярская: «У меня была ученица — дочка Генриха Фридгейма, концертмейстера госоркеста. Это был пример настоящего концертмейстера оркестра. Посадка! Как он владел инструментом! Как он лидировал! Благородство! Сейчас в России я не вижу таких концертмейстеров. Его дочь ко мне попала, когда ей было шесть лет, и он приходил на уроки. Можете себе представить моё состояние. Но он с таким уважением относился. И потом, я услышала комплимент: «Наташа, давайте я Вам поиграю. Скажите, что у меня не в порядке». Я говорю: «Генрих Манатович, Вы что?». Он: «Не думайте, что я смеюсь, я абсолютно серьёзно говорю».
Об удивительных людях, которые встречались на её пути, Наталья Боярская может рассказывать бесконечно.
Наталья Боярская: «Года четыре тому назад пришёл ко мне корреспондент журнала «Страд» (журнал, посвящённый струнным смычковым инструментам и музыке, которую на них исполняют, выходит в Лондоне с 1890 года — ред.). Говорит: мы хотим о вас статью написать. Они, когда говорили о педагогике, всё время делали акцент на моём вкладе. Я говорю: какой мой вклад? Я продолжаю дело моих педагогов. «Нет, о ваших педагогах не будем говорить». Я говорю: да, понимаете, если бы их не было, то меня бы тоже не было, я счастлива тем, что я занималась у лучших педагогов, и всё, что они в меня внесли, я стараюсь развить и передать моим ученикам. Поэтому я не могу не говорить о них. И сейчас, вы понимаете, любой вопрос — и опять к ним возвращаюсь».
P.S. Говоря о событиях и людях, Наталья Боярская часто начинает со слов «я никогда не забуду...». Это кажется таким естественным, пока не начинаешь инспектировать собственную память на предмет воспоминаний. В рассказах Боярской все герои живые: они шутят, сердятся, волнуются и творят, хотя многих из них очень давно нет на свете.
Дарья Юровская
Тільки зареєстровані користувачі бачать весь контент у цьому розділі
