Статус:
Offline
Реєстрація: 19.08.2005
Повідом.: 18300
Реєстрація: 19.08.2005
Повідом.: 18300
Разговор о трех ... Евангелие, Коран и Тора ...
К концу второго тысячелетия христианского летоисчисления в различных кругах нашего общества становится все больше людей, поставивших в ряд прочитанных ими книг великие произведения мировой литературы — Евангелия, Тору, Коран. По себе представляю, что завершение такого труда — большой праздник, который согревает душу прикосновением к нетленным ценностям цивилизации.
Еще когда я выборочно знал содержание Ветхого Завета, у ме-ня возник спор с одним из мо-их коллег. Мы вместе работали в международном аппарате ЦК КПСС и осенью 1967 г. сочиняли в подмосковной резиденции на бывшей даче Сталина очередную «нетленку» о развитии марксизма.
Во время одного из перерывов, чтобы отвлечься от рабочей темы, я стал говорить о литературных достоинствах Библии. В качестве примера почти наизусть прочел Песнь Песней.
Коллеги отнеслись к этому по-разному. Самую неожиданную позицию занял один из них, чей кругозор был более широким, нежели у других.
«Читать сейчас Ветхий Завет — все равно, что питаться первобытной пищей вместо нынешней, протеиновой, — сказал он. — За тысячи лет человечество ушло так далеко в осмыслении жизни, что возврат к воззрениям предков означает потерю качества знаний».
Убеждал ли он меня или себя, сказать трудно. Действительно, вместо книг Писания я мог бы прочесть больше сочинений других мудрых авторов, владевших в разное время умами миллионов людей.
И все же есть книги, формирующие мировоззрение народов не на века, а на тысячелетия. Для двух миллиардов человек от Пояса Прерий до Пояса Степей такими книгами стали три — То-ра, Евангелия, Коран.
Трудно сопоставимые по стилю и содержанию, опровергающие друг друга и самих себя, они вместе с тем сформировали свод взглядов и правил, получивших у нас вместе с летосчислением название христианской цивилизации, хотя справедливее было бы именовать ее иудейско-христиан-ско-мусульманской или цивилизацией веры в единого Бога — в Иегову, Иисуса, Аллаха.
Выделение в цивилизационном потоке этих трех религий не принижает значения индуизма, буддизма, даосизма и иных религий. Но это — другая цивилизация, определяющая духовную жизнь другой половины человечества, живущей своей системой ценностей. Возможно, когда-нибудь правомерно будет говорить о единой глобальной цивилизации. Но пока, думается, это было бы значительным опережением событий.
Для многих поколений наших соотечественников стало правилом рассматривать положение религий в мире по формулировкам Энгельса, который назвал тремя мировыми религиями христианство, ислам и буддизм, поскольку к этим конфессиям принадлежит большинство человечества. Однако не обязательно принимать в расчет только количественный признак. Количество — это измерение по горизонтали. Есть еще историческая вертикаль. Иудаизм дальше других живых религий Средиземноморья уходит в глубь веков, он связан с культами Древнего Египта. Христианство и ислам родились от признания од-них и отказа от других ценностей иудаизма.
В Нагорной проповеди, где изложена суть христианства, Иисус противопоставляет свое учение тексту Ветхого Завета.
Коран в свою очередь ссылается на Тору и на Евангелия, как на Писания, еще ранее ниспосланные свыше.
Тора, Евангелия и Коран — основополагающая часть религиозной литературы трех вероучений. Они рассматриваются как Слово Божие. Но для определения правил поведения верующих при разных обстоятельствах этих книг оказалось мало. Слова Торы ста-ли интерпретироваться обширнейшим текстом Талмуда, положения Евангелий были разработаны в Посланиях Апостолов, сочинениях Отцов Церкви, обширной богослужебной литературе, Житиях Святых (в составе Нового Завета на четыре Евангелия приходится лишь половина текста). Положения Корана расшифровываются в Хадисах и Сунне. Чем шире круг интерпретирующей литературы, тем дальше расходятся друг от друга три религии. Но между ними обнаружится больше сходства, если остановиться только на трех основополагающих произведениях — Торе, Евангелиях, Коране, переводимых простыми понятиями — Закон, Благая Весть, Чтение.
Общей чертой, пронизывающей три священные книги, стало признание единого Бога. Монотеизм, провозглашенный в Торе, проходит через философию Евангелий и выводит к абсолюту единобожия Корана. Многобожие этими священными книгами отрицается полностью.
Тексты Писаний, особенно То-ры и Корана, в значительной степени состоят не из нравоучений, а из заклинаний и жизнеописаний. Причем в Коране больше заклинаний, в Торе — жизнеописаний. То и другое имело свою мотивировку, определялось политической целесообразностью и литературным стилем. Последнее обстоятельство немаловажно, ибо первоначальная система передачи Слова
Божьего была устной, а в этом случае ритм, рифма, рефрен зачастую становятся главными формообразующими средствами.
Немалая часть текста Писаний, опять-таки Торы и Корана, посвящена правовым вопросам, судопроизводству, нормам наследования, развода. Таким образом, правила жизни в обществе освящены авторитетом Бога.
Вычленение исторических, юридических, литературных частей из текстов Писания оставляет весьма небольшое пространство для изложения норм и принципов, обязательных для всех и во все времена. В концентрированном виде эти принципы могут быть изложены буквально на нескольких страницах.
Главные из принципов Священных Писаний получили наименование «Десять заповедей Моисея». Именно эти заповеди бы-ли начертаны на двух каменных скрижалях, которые Моисей принес людям с горы Синай после того, как он предстал перед невидимым Богом. Эти скрижали стали высшей святыней иудаизма. Они были подтверждением завета (своего рода договора) между Богом и людьми и хранились в священном ковчеге.
Время не сохранило скрижалей, как не сохранило оно гроб Господень, как не сохранило оно дом, в котором умер и был погребен пророк Мухаммед. Но история сохранила слова заповедей. Их текст в Библии представлен дважды в книгах Исход и Второзаконие, правда, не слово в слово, а с некоторыми отклонениями. Са-ми заповеди различны по объему. Первые посвящены отношениям между Богом и человеком. Они, видимо, были написаны на одной скрижали. Другие касаются отношений между людьми. Они могли составить текст второй скрижали.
Вот их основное содержание: «Я, Господь, Бог твой», «Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим»; «Не делай себе кумира и никакого изображения»; «Не поклоняйся им, не служи им»; «Не произноси имени Господа Бога твоего, напрасно»; «Помни день субботний, чтобы святить его»; «Почитай отца твоего и мать твою»; «Не убивай»; «Не прелюбодействуй»; «Не кради»; «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»; «Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего».
Как видно, весьма условно эти заповеди можно сочленить так, чтобы получалось ровно десять. Существует немало противников вообще какого-либо выделения этих заповедей из общего числа почти в четыре сотни предписаний поведения верующего, изложенных в Торе.
Однако и древние составители первой части Писания, и их последователи, вносившие какие-то изменения в тексты Торы, сочли правомерным именно эти заповеди видеть на каменных столбцах скрижалей. Смысл этого выделения состоит в общечеловеческих нормах отношений. Их исповедуют и христианин, и иудей, и мусульманин.
Оставшиеся за пределами 10 заповедей установления носят либо ритуальный характер, либо вступают в противоречие друг с другом и отвергаются последующими частями Писания. Даже ритуальный характер многих заповедей относителен. Так, заповедь обрезания, расписанная достаточно подробно в Торе, воспроизводится и в Коране, как обязательный обряд и в иудаизме, и в исламе. Но обрезание не стало единственно определяющим принадлежность только к одной религии. Не стало оно обязательным для последователей Иисуса.
Часть установлений Ветхого Завета, находящихся за пределами 10 заповедей, отрицается Новым Заветом. В этом плане особо заметен гуманизм, заложенный в Нагорной проповеди Иисуса Христа. Ее форма полемична, а выводы просты. «Сказано, — приводятся слова Иисуса, — око за око, живот за живот; а Я говорю вам: не противься злому; но кто ударит в правую щеку твою, обрати к нему и другую».
В содержащемся в Нагорной проповеди противопоставлении нравственных принципов можно увидеть противопоставление двух религий. Так и толковалось это различие на протяжении долгого времени. Но правомерно ли оно? Нет ли здесь простого противопоставления норм жизни, сложившихся в различное историческое время?
Заметим, что составители христианской Библии при отрицании принципов равновеликой мести («око за око») не изъяли их из текста Ветхого Завета. Тем самым как бы давалась возможность при каких-то обстоятельствах вспомнить о нормах Пятикнижия. То же соединение двух начал (но при главенстве принципа прощения) встречаем мы и в Коране: «Воздаянием зла — зло. Но кто простит и уладит, — награда его у Аллаха. Он ведь не любит несправедливых!». Так, это положение 42-й Суры Корана, многозначительно названной «Совет», соединило противостоящие друг другу положения Торы и Евангелия.
В комментариях и анализе текстов Корана, сделанных европейцами с упором на противоречия трех религий, этому тезису, наполненному глубокой человечностью, уделялось минимальное внимание, а то он и вовсе замалчивался. Хотя именно в нем видится ключ к соединению смысла Писаний на основе человеколюбия, что сегодня соответствует представлениям о формирующейся мировой цивилизации. Естественно, что нравственность обретает силу не тогда, когда провозглашаются ее принципы, а в ту пору, когда эти принципы начинают определять действия людей, народов, государств.
Достаточно долго господству-ющей идеологией в нашей стране провозглашался атеизм. Сейчас формальное верховенство переходит к религии. Если ее роль будет реально возрастать, то она может стать главным слагаемым идейной жизни России в XXI в.
Однако на нынешнем этапе религия и атеизм в равной степени не в силах доказать или опровергнуть божественное начало. Они не могут эмпирически подтвердить свои представления о начале жизни, дать убеждающий ответ на вопрос — что такое смерть? Не могут представить бесконечность, опровергнуть или подтвердить целесообразность всего сущего. Как религия, так и атеизм в конечном счете требуют от своих последователей просто веры.
В попытках осмысления жизни и смерти значительная часть людей делает выбор в пользу неформальных течений, где наряду с новизной духовных установок большое значение приобретает оккультизм. Континуитет монотеизма, бывший две тысячи лет организационным руслом религиозности людей, может оказаться перед угрозой возврата к многобожию. На нашем книжном рынке в огромном количестве появились сектантская, оккультная литература, издания по черной магии, знахарские и колдовские книги. Как правило, изданы они броско, ярко, с немалой затратой средств.
Но возможен и другой поворот идейной жизни — возрождение на базе новых знаний теизма прошлых времен, как признание общности иудаизма, христианства и ислама, основанной на Священном Писании.
Поскольку религия становится сегодня частью государственной идеологии, ознакомление с каноническими религиозными текстами не может быть делом сторонников того или иного вероучения, особенно в таком полиэтническом и многоконфессиональном обществе, как российское. Постижение великих произведений прошлого — светская задача, в решении которой призвано участвовать все гражданское общество.
При этом перед лицом все возрастающих читательских запросов вдруг обнаруживается слабость литературы, посвященной Торе, Евангелиям, Корану, тяжеловесность содержания большинства изданий. Или появляются спекуляции на религиозной тематике (чего стоит, например, одна из новинок — «Секс в Библии»?).
Тора, Евангелия, Коран принадлежат прежде всего верующим. Так же как к верующим обращены полотна Рафаэля или фрески Феофана Грека, музыка Баха и Гречанинова. Но эти произведения — одновременно и достояние всего человечества. Как таковые они должны быть доступны пониманию всех.
Ознакомление с книгами Писания на русском языке наталкивается на ряд табу. Так, Библия издается только в так называемом синодальном переводе, утвержденном Синодом Русской Православной Церкви в конце XIX в. Однако проведенное специалистами сопоставление этого текста с древнегреческим текстом и переводами на другие европейские языки показало ряд его слабых мест, особенно пострадала при переводе поэзия древности. Это относится в полной мере и к отдельному изданию Торы. Изданные в США и Израиле тексты Торы воспроизводят сделанный в прошлом веке намеренно архаизированный дословный перевод, не передающий всей глубины смысла и стиля.
В еще более плачевном состоянии пребывали переводы Корана. Сдаланные в прошлом веке переводы были весьма неточными. Единственный доступный долгое время текст Корана был выполнен с глубочайшей научной тщательностью академиком И.Крачковским как буквальный подстрочник.
Невостребованность литературной доработки в первые десятилетия советской власти привела к тому, что до нас дошел скорее черновик, чем завершенный труд. Коран в основе своей поэ-тичен. К сожалению, для русскоязычных читателей его поэтика была непостижима.
Недавно появились новые переводы на русский язык текста Корана.
В одном из них, скромно названном «переводом смыслов и комментариев», его автор Валерия Порохова попыталась передать не только смысловую глубину, но и поэтическую форму Священной Книги.
Еще один перевод очень тонко и поэтично был сделан Магометом-Нури Османовым. Научная оценка новых переводов еще потребует времени, но то, что они в значительной степени помогают постижению красоты Слова Аллаха, сомнений не вызывает.
Читатели всех национальностей и вероисповеданий вполне достойны и подготовлены к тому, чтобы получить современные переводы Священных Книг и других наиболее распространенных в стране конфессий — Евангелий, Торы, всего текста Библии.
Такой труд может быть предметом деятельности церквей и религиозных общин, но он может стать и производным предпринимательской активности. Вложение средств в переводы, конкурсные отборы, издание книг Священного Писания было бы не менее величественным памятником, чем воскрешение крупных храмовых сооружений. Подаренное обществу Слово обернулось бы и знанием, и верой.
Новые издания книг Священного Писания — дело фундаментальное. Назрела необходимость решения и более близких задач. В Библии и Коране (даже в существующих переводах) есть множество блистательных страниц, чтение которых доставляет радость соприкосновения с высокой поэзией и глубокой философией. Не было бы ни святотатством, ни принижением общего достоинства священных книг выборочное ознакомление с их шедеврами массового читателя.
Например, могут быть изданы краткие сборники избранных литературных и философских страниц трех монотеистических религий. Такой труд также потребует средств и решительности в противодействии стереотипам.
В начале этих размышлений я вспоминал своего товарища, который тридцать лет назад отрицал оправданность траты времени на чтение Библии.
Недавно на страницах «Независимой газеты» я прочел его статью, где содержались ссылки на Евангелия. Зная бывшего коллегу как обстоятельного исследователя, не допускаю мысли, что он почерпнул эти цитаты из чьей-то чужой работы.
Значит, движение времени меняет представления в отношении древних текстов даже у тех, кто прежде намеренно не хотел тратить силы на восхождение к вершинам прошлого.
К концу второго тысячелетия христианского летоисчисления в различных кругах нашего общества становится все больше людей, поставивших в ряд прочитанных ими книг великие произведения мировой литературы — Евангелия, Тору, Коран. По себе представляю, что завершение такого труда — большой праздник, который согревает душу прикосновением к нетленным ценностям цивилизации.
Еще когда я выборочно знал содержание Ветхого Завета, у ме-ня возник спор с одним из мо-их коллег. Мы вместе работали в международном аппарате ЦК КПСС и осенью 1967 г. сочиняли в подмосковной резиденции на бывшей даче Сталина очередную «нетленку» о развитии марксизма.
Во время одного из перерывов, чтобы отвлечься от рабочей темы, я стал говорить о литературных достоинствах Библии. В качестве примера почти наизусть прочел Песнь Песней.
Коллеги отнеслись к этому по-разному. Самую неожиданную позицию занял один из них, чей кругозор был более широким, нежели у других.
«Читать сейчас Ветхий Завет — все равно, что питаться первобытной пищей вместо нынешней, протеиновой, — сказал он. — За тысячи лет человечество ушло так далеко в осмыслении жизни, что возврат к воззрениям предков означает потерю качества знаний».
Убеждал ли он меня или себя, сказать трудно. Действительно, вместо книг Писания я мог бы прочесть больше сочинений других мудрых авторов, владевших в разное время умами миллионов людей.
И все же есть книги, формирующие мировоззрение народов не на века, а на тысячелетия. Для двух миллиардов человек от Пояса Прерий до Пояса Степей такими книгами стали три — То-ра, Евангелия, Коран.
Трудно сопоставимые по стилю и содержанию, опровергающие друг друга и самих себя, они вместе с тем сформировали свод взглядов и правил, получивших у нас вместе с летосчислением название христианской цивилизации, хотя справедливее было бы именовать ее иудейско-христиан-ско-мусульманской или цивилизацией веры в единого Бога — в Иегову, Иисуса, Аллаха.
Выделение в цивилизационном потоке этих трех религий не принижает значения индуизма, буддизма, даосизма и иных религий. Но это — другая цивилизация, определяющая духовную жизнь другой половины человечества, живущей своей системой ценностей. Возможно, когда-нибудь правомерно будет говорить о единой глобальной цивилизации. Но пока, думается, это было бы значительным опережением событий.
Для многих поколений наших соотечественников стало правилом рассматривать положение религий в мире по формулировкам Энгельса, который назвал тремя мировыми религиями христианство, ислам и буддизм, поскольку к этим конфессиям принадлежит большинство человечества. Однако не обязательно принимать в расчет только количественный признак. Количество — это измерение по горизонтали. Есть еще историческая вертикаль. Иудаизм дальше других живых религий Средиземноморья уходит в глубь веков, он связан с культами Древнего Египта. Христианство и ислам родились от признания од-них и отказа от других ценностей иудаизма.
В Нагорной проповеди, где изложена суть христианства, Иисус противопоставляет свое учение тексту Ветхого Завета.
Коран в свою очередь ссылается на Тору и на Евангелия, как на Писания, еще ранее ниспосланные свыше.
Тора, Евангелия и Коран — основополагающая часть религиозной литературы трех вероучений. Они рассматриваются как Слово Божие. Но для определения правил поведения верующих при разных обстоятельствах этих книг оказалось мало. Слова Торы ста-ли интерпретироваться обширнейшим текстом Талмуда, положения Евангелий были разработаны в Посланиях Апостолов, сочинениях Отцов Церкви, обширной богослужебной литературе, Житиях Святых (в составе Нового Завета на четыре Евангелия приходится лишь половина текста). Положения Корана расшифровываются в Хадисах и Сунне. Чем шире круг интерпретирующей литературы, тем дальше расходятся друг от друга три религии. Но между ними обнаружится больше сходства, если остановиться только на трех основополагающих произведениях — Торе, Евангелиях, Коране, переводимых простыми понятиями — Закон, Благая Весть, Чтение.
Общей чертой, пронизывающей три священные книги, стало признание единого Бога. Монотеизм, провозглашенный в Торе, проходит через философию Евангелий и выводит к абсолюту единобожия Корана. Многобожие этими священными книгами отрицается полностью.
Тексты Писаний, особенно То-ры и Корана, в значительной степени состоят не из нравоучений, а из заклинаний и жизнеописаний. Причем в Коране больше заклинаний, в Торе — жизнеописаний. То и другое имело свою мотивировку, определялось политической целесообразностью и литературным стилем. Последнее обстоятельство немаловажно, ибо первоначальная система передачи Слова
Божьего была устной, а в этом случае ритм, рифма, рефрен зачастую становятся главными формообразующими средствами.
Немалая часть текста Писаний, опять-таки Торы и Корана, посвящена правовым вопросам, судопроизводству, нормам наследования, развода. Таким образом, правила жизни в обществе освящены авторитетом Бога.
Вычленение исторических, юридических, литературных частей из текстов Писания оставляет весьма небольшое пространство для изложения норм и принципов, обязательных для всех и во все времена. В концентрированном виде эти принципы могут быть изложены буквально на нескольких страницах.
Главные из принципов Священных Писаний получили наименование «Десять заповедей Моисея». Именно эти заповеди бы-ли начертаны на двух каменных скрижалях, которые Моисей принес людям с горы Синай после того, как он предстал перед невидимым Богом. Эти скрижали стали высшей святыней иудаизма. Они были подтверждением завета (своего рода договора) между Богом и людьми и хранились в священном ковчеге.
Время не сохранило скрижалей, как не сохранило оно гроб Господень, как не сохранило оно дом, в котором умер и был погребен пророк Мухаммед. Но история сохранила слова заповедей. Их текст в Библии представлен дважды в книгах Исход и Второзаконие, правда, не слово в слово, а с некоторыми отклонениями. Са-ми заповеди различны по объему. Первые посвящены отношениям между Богом и человеком. Они, видимо, были написаны на одной скрижали. Другие касаются отношений между людьми. Они могли составить текст второй скрижали.
Вот их основное содержание: «Я, Господь, Бог твой», «Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим»; «Не делай себе кумира и никакого изображения»; «Не поклоняйся им, не служи им»; «Не произноси имени Господа Бога твоего, напрасно»; «Помни день субботний, чтобы святить его»; «Почитай отца твоего и мать твою»; «Не убивай»; «Не прелюбодействуй»; «Не кради»; «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»; «Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего».
Как видно, весьма условно эти заповеди можно сочленить так, чтобы получалось ровно десять. Существует немало противников вообще какого-либо выделения этих заповедей из общего числа почти в четыре сотни предписаний поведения верующего, изложенных в Торе.
Однако и древние составители первой части Писания, и их последователи, вносившие какие-то изменения в тексты Торы, сочли правомерным именно эти заповеди видеть на каменных столбцах скрижалей. Смысл этого выделения состоит в общечеловеческих нормах отношений. Их исповедуют и христианин, и иудей, и мусульманин.
Оставшиеся за пределами 10 заповедей установления носят либо ритуальный характер, либо вступают в противоречие друг с другом и отвергаются последующими частями Писания. Даже ритуальный характер многих заповедей относителен. Так, заповедь обрезания, расписанная достаточно подробно в Торе, воспроизводится и в Коране, как обязательный обряд и в иудаизме, и в исламе. Но обрезание не стало единственно определяющим принадлежность только к одной религии. Не стало оно обязательным для последователей Иисуса.
Часть установлений Ветхого Завета, находящихся за пределами 10 заповедей, отрицается Новым Заветом. В этом плане особо заметен гуманизм, заложенный в Нагорной проповеди Иисуса Христа. Ее форма полемична, а выводы просты. «Сказано, — приводятся слова Иисуса, — око за око, живот за живот; а Я говорю вам: не противься злому; но кто ударит в правую щеку твою, обрати к нему и другую».
В содержащемся в Нагорной проповеди противопоставлении нравственных принципов можно увидеть противопоставление двух религий. Так и толковалось это различие на протяжении долгого времени. Но правомерно ли оно? Нет ли здесь простого противопоставления норм жизни, сложившихся в различное историческое время?
Заметим, что составители христианской Библии при отрицании принципов равновеликой мести («око за око») не изъяли их из текста Ветхого Завета. Тем самым как бы давалась возможность при каких-то обстоятельствах вспомнить о нормах Пятикнижия. То же соединение двух начал (но при главенстве принципа прощения) встречаем мы и в Коране: «Воздаянием зла — зло. Но кто простит и уладит, — награда его у Аллаха. Он ведь не любит несправедливых!». Так, это положение 42-й Суры Корана, многозначительно названной «Совет», соединило противостоящие друг другу положения Торы и Евангелия.
В комментариях и анализе текстов Корана, сделанных европейцами с упором на противоречия трех религий, этому тезису, наполненному глубокой человечностью, уделялось минимальное внимание, а то он и вовсе замалчивался. Хотя именно в нем видится ключ к соединению смысла Писаний на основе человеколюбия, что сегодня соответствует представлениям о формирующейся мировой цивилизации. Естественно, что нравственность обретает силу не тогда, когда провозглашаются ее принципы, а в ту пору, когда эти принципы начинают определять действия людей, народов, государств.
Достаточно долго господству-ющей идеологией в нашей стране провозглашался атеизм. Сейчас формальное верховенство переходит к религии. Если ее роль будет реально возрастать, то она может стать главным слагаемым идейной жизни России в XXI в.
Однако на нынешнем этапе религия и атеизм в равной степени не в силах доказать или опровергнуть божественное начало. Они не могут эмпирически подтвердить свои представления о начале жизни, дать убеждающий ответ на вопрос — что такое смерть? Не могут представить бесконечность, опровергнуть или подтвердить целесообразность всего сущего. Как религия, так и атеизм в конечном счете требуют от своих последователей просто веры.
В попытках осмысления жизни и смерти значительная часть людей делает выбор в пользу неформальных течений, где наряду с новизной духовных установок большое значение приобретает оккультизм. Континуитет монотеизма, бывший две тысячи лет организационным руслом религиозности людей, может оказаться перед угрозой возврата к многобожию. На нашем книжном рынке в огромном количестве появились сектантская, оккультная литература, издания по черной магии, знахарские и колдовские книги. Как правило, изданы они броско, ярко, с немалой затратой средств.
Но возможен и другой поворот идейной жизни — возрождение на базе новых знаний теизма прошлых времен, как признание общности иудаизма, христианства и ислама, основанной на Священном Писании.
Поскольку религия становится сегодня частью государственной идеологии, ознакомление с каноническими религиозными текстами не может быть делом сторонников того или иного вероучения, особенно в таком полиэтническом и многоконфессиональном обществе, как российское. Постижение великих произведений прошлого — светская задача, в решении которой призвано участвовать все гражданское общество.
При этом перед лицом все возрастающих читательских запросов вдруг обнаруживается слабость литературы, посвященной Торе, Евангелиям, Корану, тяжеловесность содержания большинства изданий. Или появляются спекуляции на религиозной тематике (чего стоит, например, одна из новинок — «Секс в Библии»?).
Тора, Евангелия, Коран принадлежат прежде всего верующим. Так же как к верующим обращены полотна Рафаэля или фрески Феофана Грека, музыка Баха и Гречанинова. Но эти произведения — одновременно и достояние всего человечества. Как таковые они должны быть доступны пониманию всех.
Ознакомление с книгами Писания на русском языке наталкивается на ряд табу. Так, Библия издается только в так называемом синодальном переводе, утвержденном Синодом Русской Православной Церкви в конце XIX в. Однако проведенное специалистами сопоставление этого текста с древнегреческим текстом и переводами на другие европейские языки показало ряд его слабых мест, особенно пострадала при переводе поэзия древности. Это относится в полной мере и к отдельному изданию Торы. Изданные в США и Израиле тексты Торы воспроизводят сделанный в прошлом веке намеренно архаизированный дословный перевод, не передающий всей глубины смысла и стиля.
В еще более плачевном состоянии пребывали переводы Корана. Сдаланные в прошлом веке переводы были весьма неточными. Единственный доступный долгое время текст Корана был выполнен с глубочайшей научной тщательностью академиком И.Крачковским как буквальный подстрочник.
Невостребованность литературной доработки в первые десятилетия советской власти привела к тому, что до нас дошел скорее черновик, чем завершенный труд. Коран в основе своей поэ-тичен. К сожалению, для русскоязычных читателей его поэтика была непостижима.
Недавно появились новые переводы на русский язык текста Корана.
В одном из них, скромно названном «переводом смыслов и комментариев», его автор Валерия Порохова попыталась передать не только смысловую глубину, но и поэтическую форму Священной Книги.
Еще один перевод очень тонко и поэтично был сделан Магометом-Нури Османовым. Научная оценка новых переводов еще потребует времени, но то, что они в значительной степени помогают постижению красоты Слова Аллаха, сомнений не вызывает.
Читатели всех национальностей и вероисповеданий вполне достойны и подготовлены к тому, чтобы получить современные переводы Священных Книг и других наиболее распространенных в стране конфессий — Евангелий, Торы, всего текста Библии.
Такой труд может быть предметом деятельности церквей и религиозных общин, но он может стать и производным предпринимательской активности. Вложение средств в переводы, конкурсные отборы, издание книг Священного Писания было бы не менее величественным памятником, чем воскрешение крупных храмовых сооружений. Подаренное обществу Слово обернулось бы и знанием, и верой.
Новые издания книг Священного Писания — дело фундаментальное. Назрела необходимость решения и более близких задач. В Библии и Коране (даже в существующих переводах) есть множество блистательных страниц, чтение которых доставляет радость соприкосновения с высокой поэзией и глубокой философией. Не было бы ни святотатством, ни принижением общего достоинства священных книг выборочное ознакомление с их шедеврами массового читателя.
Например, могут быть изданы краткие сборники избранных литературных и философских страниц трех монотеистических религий. Такой труд также потребует средств и решительности в противодействии стереотипам.
В начале этих размышлений я вспоминал своего товарища, который тридцать лет назад отрицал оправданность траты времени на чтение Библии.
Недавно на страницах «Независимой газеты» я прочел его статью, где содержались ссылки на Евангелия. Зная бывшего коллегу как обстоятельного исследователя, не допускаю мысли, что он почерпнул эти цитаты из чьей-то чужой работы.
Значит, движение времени меняет представления в отношении древних текстов даже у тех, кто прежде намеренно не хотел тратить силы на восхождение к вершинам прошлого.
