Статус:
Offline
Реєстрація: 05.02.2009
Повідом.: 30483
Реєстрація: 05.02.2009
Повідом.: 30483
Потцмодернизм в кине. Для просвещения современной молодёжи.
Достаточно длинная, но любопытная и познавательная копипаста:
Сегодняшняя школота, для которой история кино начинается в лучшем случае в начале девяностых, склонна думать, что постмодернизм в кино начался с итало-американского битарда Тарантино. На самом деле всё, как водится, сложнее. В расовом американском кинематографе зачатки постмодерна можно увидеть ещё в фильмах 1930-х годов. В основном это фильмы ужасов, самым ярким примером из которых может служить лютый вин «Уродцы» с фапабельной русской блондинкой Ольгой Баклановой, съебавшей от большевиков за океан и там сделавшей себе нехилую карьеру в кино. «Уродцы» рассказывают классическую историю красавицы и чудовища, только вывернутую наизнанку. Уродливый карлик из цирка уродов влюбляется в красавицу, та же его просто использует в корыстных целях, и за лилипута вступаются друзья. Артисты цирка нападают на красотку и отпиливают ей руки и ноги. В конце фильма безрукая-безногая и облепленная перьями красотка выступает в этом же цирке в роли курицы. Но всё же с тридцатых до шестидесятых годов (то есть в период «Золотого века») в Голливуде преобладали салонные комедии, вестерны, триллеры и нуары, почти ничего от сабжа не взявшие. В один прекрасный момент несколько американских парней и примкнувших к ним продюсеров поняли, что невозможно больше смотреть, как Одри Хепберн в очередной раз изображает великосветскую блядь и томно строит глазки самцу в хорошем костюме, и совершили в кинематографе настоящую революцию. Фамилии их довольно известны — Скорсезе, Де Пальма, Коппола, Фридкин и некоторые другие. Парни в основном за то, чтобы быть ближе к народу — в кино наконец-то заговорили о современной проблематике (вьетнамский синдром в «Таксисте» Скорсезе, например), герои фильмов стали более походить на обычных людей.
Отдельно стоит остановиться на Де Пальме — вот уж постмодернист так постмодернист. Режиссер тырил у старины Хичкока не просто ракурсы, а целые эпизоды, при этом, понятно, наполняя их другим смыслом — не столько, впрочем, имеющим отношение к реальной жизни, сколько культурологическими. До окончательного впадения в маразм в девяностые Де Пальма успел спеть свою лебединую песню, коей стала эпичная картина «Лицо со шрамом» — ремейк одноименного фильма тридцатых годов гения голливудского «Золотого века» Говарда Хоукса. Вот здесь уже был постмодерн, отлитый в бронзе.
Стоит упомянуть и про Серджио Леоне, с именем которого связан триумфальный приход сабжа в вестерн. К концу шестидесятых любимый жанр американцев лежал в руинах. Публика ни в какую не желала воспринимать всерьёз истории о благородных ковбоях, ищущих какое-нибудь золотомакены. Ходульные персонажи, строгое деление героев на отрицательных и положительных, устаревшая конструкция — все эти пороки вестерна ко времени прихода в кинематограф Леоне расцвели пышным цветом. Жанр даже успели едва ли не похоронить (не в первый и не в последний, впрочем, раз), как тут в далекой Италии появился режиссёр, который приглашал в свои фильмы третьеразрядного на тот момент артиста Клинта Иствуда и творил с жанром что-то невообразимое. Благородный ковбой вдруг превратился во вполне себе подонка с размытыми моральными принципами, а типичная схематичность сюжета искупалась практически балетной эстетикой большинства сцен.
Вложили свою лепту в развитие постмодернизма в кино и европейские режиссеры. Например, фильм Феллини «Восемь с половиной» о том, как режиссёр мучается и не может доснять свой фильм, параллельно разрываясь между женой и любовницами, считается классикой постмодерна. Ещё более показательным в этом смысле является фильм того же Феллини «И корабль плывёт», в котором режиссёр посадил на океанский лайнер культурную илиту и отправил куда подальше по мутной воде. А уж картина «Репетиция оркестра» с её перевернутой культурной парадигмой и откровенно стёбным отношением к так называемому «высокому искусству» может считаться эталоном постмодернистского кинематографа.
Если хотите обычного современного ПМ — просто включите телеящик, «Симпсонов» там или «South Park» — ПМ, деконструктивизм и театр абсурда в одном флаконе. Ну, с поправкой, что надо было вырасти в Пиндостане или по крайне мере смотреть их ТВ последние лет сорок. Впрочем, сериалы вполне рассчитаны на массовую аудиторию, и в конечном счёте сюжет Диккенсовской «Christmas Carol» зритель знает не потому, что читал оригинал, а потому, что видел этот сюжет в десятках ситкомов, которые, не рассчитывая на начитанность зрителя, разумеется, указали первоисточник. И не забудьте в перерывах внимательно попыриться в рекламу, особенно ту, что продаёт не товары, а «эмоции», зарядитесь энергией искажения реальности, получите искусственные стандарты счастья и успеха в мозг… Или искуственные ужасы — как в «Американской истории ужасов», где каждый сезон это как бы отдельный сериал, стилизованный под определенный сериальный или киношный жанр, со всеми возможными штампами, тропами и сюжетными поворотами. (с)
Достаточно длинная, но любопытная и познавательная копипаста:
Сегодняшняя школота, для которой история кино начинается в лучшем случае в начале девяностых, склонна думать, что постмодернизм в кино начался с итало-американского битарда Тарантино. На самом деле всё, как водится, сложнее. В расовом американском кинематографе зачатки постмодерна можно увидеть ещё в фильмах 1930-х годов. В основном это фильмы ужасов, самым ярким примером из которых может служить лютый вин «Уродцы» с фапабельной русской блондинкой Ольгой Баклановой, съебавшей от большевиков за океан и там сделавшей себе нехилую карьеру в кино. «Уродцы» рассказывают классическую историю красавицы и чудовища, только вывернутую наизнанку. Уродливый карлик из цирка уродов влюбляется в красавицу, та же его просто использует в корыстных целях, и за лилипута вступаются друзья. Артисты цирка нападают на красотку и отпиливают ей руки и ноги. В конце фильма безрукая-безногая и облепленная перьями красотка выступает в этом же цирке в роли курицы. Но всё же с тридцатых до шестидесятых годов (то есть в период «Золотого века») в Голливуде преобладали салонные комедии, вестерны, триллеры и нуары, почти ничего от сабжа не взявшие. В один прекрасный момент несколько американских парней и примкнувших к ним продюсеров поняли, что невозможно больше смотреть, как Одри Хепберн в очередной раз изображает великосветскую блядь и томно строит глазки самцу в хорошем костюме, и совершили в кинематографе настоящую революцию. Фамилии их довольно известны — Скорсезе, Де Пальма, Коппола, Фридкин и некоторые другие. Парни в основном за то, чтобы быть ближе к народу — в кино наконец-то заговорили о современной проблематике (вьетнамский синдром в «Таксисте» Скорсезе, например), герои фильмов стали более походить на обычных людей.
Отдельно стоит остановиться на Де Пальме — вот уж постмодернист так постмодернист. Режиссер тырил у старины Хичкока не просто ракурсы, а целые эпизоды, при этом, понятно, наполняя их другим смыслом — не столько, впрочем, имеющим отношение к реальной жизни, сколько культурологическими. До окончательного впадения в маразм в девяностые Де Пальма успел спеть свою лебединую песню, коей стала эпичная картина «Лицо со шрамом» — ремейк одноименного фильма тридцатых годов гения голливудского «Золотого века» Говарда Хоукса. Вот здесь уже был постмодерн, отлитый в бронзе.
Стоит упомянуть и про Серджио Леоне, с именем которого связан триумфальный приход сабжа в вестерн. К концу шестидесятых любимый жанр американцев лежал в руинах. Публика ни в какую не желала воспринимать всерьёз истории о благородных ковбоях, ищущих какое-нибудь золотомакены. Ходульные персонажи, строгое деление героев на отрицательных и положительных, устаревшая конструкция — все эти пороки вестерна ко времени прихода в кинематограф Леоне расцвели пышным цветом. Жанр даже успели едва ли не похоронить (не в первый и не в последний, впрочем, раз), как тут в далекой Италии появился режиссёр, который приглашал в свои фильмы третьеразрядного на тот момент артиста Клинта Иствуда и творил с жанром что-то невообразимое. Благородный ковбой вдруг превратился во вполне себе подонка с размытыми моральными принципами, а типичная схематичность сюжета искупалась практически балетной эстетикой большинства сцен.
Вложили свою лепту в развитие постмодернизма в кино и европейские режиссеры. Например, фильм Феллини «Восемь с половиной» о том, как режиссёр мучается и не может доснять свой фильм, параллельно разрываясь между женой и любовницами, считается классикой постмодерна. Ещё более показательным в этом смысле является фильм того же Феллини «И корабль плывёт», в котором режиссёр посадил на океанский лайнер культурную илиту и отправил куда подальше по мутной воде. А уж картина «Репетиция оркестра» с её перевернутой культурной парадигмой и откровенно стёбным отношением к так называемому «высокому искусству» может считаться эталоном постмодернистского кинематографа.
Если хотите обычного современного ПМ — просто включите телеящик, «Симпсонов» там или «South Park» — ПМ, деконструктивизм и театр абсурда в одном флаконе. Ну, с поправкой, что надо было вырасти в Пиндостане или по крайне мере смотреть их ТВ последние лет сорок. Впрочем, сериалы вполне рассчитаны на массовую аудиторию, и в конечном счёте сюжет Диккенсовской «Christmas Carol» зритель знает не потому, что читал оригинал, а потому, что видел этот сюжет в десятках ситкомов, которые, не рассчитывая на начитанность зрителя, разумеется, указали первоисточник. И не забудьте в перерывах внимательно попыриться в рекламу, особенно ту, что продаёт не товары, а «эмоции», зарядитесь энергией искажения реальности, получите искусственные стандарты счастья и успеха в мозг… Или искуственные ужасы — как в «Американской истории ужасов», где каждый сезон это как бы отдельный сериал, стилизованный под определенный сериальный или киношный жанр, со всеми возможными штампами, тропами и сюжетными поворотами. (с)
как же вы любите друг друга все таки)))))
..не ревнуй))
. Так что годi хлопцi, пiшки йдiть.