-
- Не театр, а недоразумение божье. Режиссерский театр!
Раньше играли что? пьесы. Теперь играют что? спектакли.
Некогда драматург писал пьесу, актеры играли, зрители смотрели что-то новое. А режиссер был как бы начальником труппы, завлитом, администратором и так далее. И была основой театра драматургия. Дважды
два, конечно.
Синематограф театр подрезал крепко. Так же как теперь ТВ подрезало синематограф. Смотреть лучшие вещи в лучшем исполнении, не слезая с дивана,- так какой осел теперь попрется в убогий областной театр наслаждаться хрестоматийным Шекспиром в третьеразрядном исполнении.
Теперь режиссеру драма как таковая не нужна. Ему нужно сырье для воплощения собственного гениального замысла. Литературная основа низведена до роли служебной, вторичной. А главное - засадить все под таким углом, с таким вывертом, чтоб все сказали: “Ух ты! как гениально он это прочитал!/ поставил!/ увидел!/ трактовал!”.
Главным конфликтом театра стал конфликт между режиссером и текстом, от которого он отталкивается, как прыгун от трамплина, чтоб навертеть свои сальто и кульбиты. Предпочтительны постановки по нашумевшей прозе, и чем труднее перевести ее в театральный ряд, тем больше чести, одновременно и рекламы.
Если может быть колбаса без мяса, то почему не может быть театра без драматургии.
Массовое кино и телевидение лишили театр смысла играть уже известное или известным образом. Разделение специфики. Или убогое эпигонство, или реальность.
Голая городничиха, трясущая сиськами перед Хлестаковым – обычная ныне такая оригинальность. Вскоре мы увидим, как Хлестаков на авансцене трахнет Городничего. Привет Гоголю от Моголя....
...И поехало: ...ролики как предмет постановки. Почему не лыжи?