Казалось бы, точку в этом споре должен был поставить научный эксперимент со слепоглухонемыми детьми, описанный в статье Э.В. Ильенкова «Становление личности: к итогам научного эксперимента» [5]. Но в 1989 году, когда на волне перестройки начинается открытая борьба против марксизма во всех сферах науки, Д.И. Дубровский объявляет эксперимент по становлению личности у знаменитой четверки слепоглухонемых идей фальсификацией в угоду коммунистической идеологии. Его аргумент состоит в том, что ни один из детей не был слепоглухоненмым от рождения, а, следовательно, рушатся все основания теории личности Ильенкова (вместе с ней и марксизма), а сам Эвальд Васильевич объявляется чуть ли не лжецом, скрывшим этот факт. Господин Дубровский часто обвиняет своих оппонентов в нежелании внимательно читать его аргументацию. Но сам он не очень-то старается внимательно читать, что писал Ильенков. У него написано: «Получена ли она от рождения или обретена в раннем детстве в результате болезни или несчастного случая - это дела не меняет» [5, с.69].
Аргумент, который приводит Дубровский для «уничтожения» своего оппонента действует против него самого. Даже если они не с рождения были слепоглухонемыми, а стали такими, как утверждает Давид Израилевич, «в сравнительно позднем возрасте, когда у них уже сформировались система предметных образов и развитая речь» [1, с.252], то это никак не помогло им не превратиться в «растение».
Дубровский не понимает или не приемлет сам марксистский подход, что именно труд, общественная предметно-практическая деятельность создала человека. Ведь даже если у взрослого человека пропадает зрение и слух, без общественной деятельности он очень быстро превращается в растение, не помогают ни сформированная психика, ни генетические задатки. Конечно, слепоглухие приобщаются к идеальному немного иначе, чем зрячие. Но принцип - тот же самый - включение в общественную предметно-практическая деятельность. Чтобы это опровергнуть, г-ну Дубровскому придется начинать спорить не с Ильенковым, а с Дидро (см. «Письмо о слепых в назидание зрячим»).
Для выяснения сути нет нужды воспроизводить каждый пункт спора. Достаточно констатировать, что неприятие позиции Ильенкова обусловлено непониманием Дубровским таких «предельно общих» понятий как общество и человек, а следовательно, природы идеального.
Время показывает неправоту Д.И. Дубровского. Это очень ярко демонстрируют его сегодняшние высказывания и публикации. Профессор все меньше заостряет внимание на связи идеального с общественным, все больше склоняясь к врожденной обусловленности психической организации. Сейчас он называет свою концепцию «кодовой концепцией субъективной реальности», что подчеркивает доминирование информационных подходов к проблеме идеального. Термин «информация» почти заменил «идеальное», т.к. идеальное по Дубровскому - лишь форма существования информации. Соответственно, понизилась философская составляющая его концепции и возросла сугубо техническая. Например, он фиксирует связь информации и носителя информации и предлагает установить ее суть, но такая постановка психофизической проблемы материального и идеального - на уровне связи декартовских «res cogitans» и «res extensa». Как известно, такая постановка не предполагает правильного решения психофизической проблемы, т.к. здесь берутся заведомо несовместимые вещи и максимум, что можно - это найти их внешнюю связь. Таким решением, надо полагать, оказывается для Дубровского синергетика - учение о самоорганизации систем, но с философской точки зрения такой подход уступает спинозовскому решению: мышление - атрибут субстанции.
Не смотря на то, что в концепции субъективной реальности мышление отделено от мозга ровно настолько, насколько информация отделена от своего носителя, никакого реального единства (противоположностей) здесь нет. Это внешнее единство. Д,И. Дубровский видит решение психофизической проблемы в задаче исследования нейродинамической системы (мозга) - в расшифровке «мозгового кода» [2].
Да, Дубровский победил, но это была пиррова победа. Он и его сторонники боролись против ильенковского понимания категории идеального как продукта развития всей истории философской мысли, а получили расхожее представление об идеальном как «форме информации», боролись против «заидеологизированной» марксистской теории личности, а победили всякую теорию личности. Разве что у какого-то недалекого ученого, будь-то физиолог или психолог, генетик или философ, язык повернется назвать «теорией личности» тот суррогат модных современных (и не очень) представлений о личности как о биологически обусловленном явлении. Пусть думают и пишут, что угодно - практика была и остается основным критерием истинности. И наиболее весомым аргументом несостоятельности концепции Дубровского является сегодняшнее состояние дел в Загорском детском доме для слепоглухонемых детей, когда отказ от социалистических общественных отношений привел к тому, что наивысшее чему могут научить слепоглухонемых детей - есть ложкой. А ведь почти все педагоги остались, исчез только метод, по которому действовали Соколянский, Мещеряков и Ильенков.
Сторонникам взгляда Дубровского не стоит возлагать больших надежд на естественные науки. Даже если нейрофизиологи и расшифруют «мозговой код» (то, что они имеют ввиду под этим), они ни на шаг не приблизятся к пониманию что такое мышление, что такое личность и что такое идеальное. Позитивистская методология сегодняшних естествоиспытателей, максимум, может их привести к тому же, к чему пришла академик- нейрофизиолог Н.П. Бехтерева, ведущий ученый, заложившая основы фундаментальных исследований в физиологии мозга человека, на работы которой опирался в своих доводах Д.И. Дубровский. Под конец жизни она ударилась в православие и мистицизм. Со времен Энгельса ничего не изменилось: абстрактный материализм неизбежно превращается в абстрактный спиритуализм.
Концепция идеального Дубровского стала объектом критики Ильенкова из-за большой таящейся в ней опасности. Развивающийся в 70-е годы позитивизм стал овладевать умами многих философов. Хуже всего, что его вполне искренне выдавали за диалектический материализм. Давида Израилевича Дубровского трудно упрекать, что он изначально сознательно боролся против марксизма или сводил личные счеты со своими оппонентами. Вероятно, он искренне думал, что согласовывает марксистскую философию с новыми открытиями в науке, прежде всего, в нейрофизиологии, психологии и кибернетике. В этом и было коварство советского позитивизма: под знаменем новых научных достижений протаскивать в философию старые идеи. При всем том, что позиции Дубровского действительно материалистическая. Другое дело, что это метафизический материализм в духе философов Нового времени и Просвещения.
