История собаководства в Харькове

Людмила Суслова, Ирина Щадрина, Игорь Кац, Валентин Антонов и Геннадий Ларин.

В СТУДИЮ!



К теме о нашей землячке Дине Волкац. Захотелось узнать побольше о ее собаке Джульбарсе. Гугл в помощь!

Джульбарс — собака-миноискатель, участник Великой Отечественной войны. Джульбарс сумел обнаружить 7 тысяч мин и 150 снарядов. Джульбарс участвовал в разминировании дворцов над Дунаем, замков Праги и соборов Вены. С сентября 1944-го по август 1945 года, принимая участие в разминировании на территории Румынии, Чехословакии, Венгрии и Австрии, служебная собака по кличке Джульбарс обнаружила 7468 мин и более 150 снарядов.
Отменное чутье неутомимого пса отмечали и сапёры, разминировавшие могилу Тараса Шевченко в Каневе и Владимирский собор в Киеве.
Под конец войны Джульбарс был ранен и не смог самостоятельно участвовать в Параде Победы в Москве. Генерал-майор Григорий Медведев доложил об этом командовавшему парадом маршалу Константину Рокоссовскому, который поставил в известность Иосифа Сталина.
Сталин приказал нести этого пса по Красной площади на своей шинели. «Пусть эту собаку пронесут на руках по Красной площади на моей шинели…»
Поношенный китель без погон был доставлен в Центральную школу.Там соорудили нечто вроде лотка.

Главному кинологу подполковнику Александр Мазоверову было разрешено не чеканить шаг и не отдавать честь главнокомандующему, поскольку он нес на руках бойца 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады — собаку по кличке Джульбарс.

21 марта 1945 года за успешное выполнение боевого задания Джульбарс был награжден медалью «За боевые заслуги». Джульбарс единственный пёс, удостоенный такой награды.

Я продолжу про этого замечательного пса нашей землячки

... В начале марте 1943 г. на воронежский аэродром сел транспортный «Дуглас». По спущенной лесенке соскочили разом ослепительно рыжая овчарка и девушка - младший лейтенант. Лётное поле уже разминировали, но несколько дней назад здесь подорвался бензозаправщик. Снова начались поисковые работы. Мины были прошлогодней закладки, и обнаружить их в мерзлой земле никак не удавалось. Обстановка сложилась нервозная: аэродром был очень нужен, а сколько таких сюрпризов прячется по всей его территории, не мог сказать никто. По приказу командующего инженерными войсками в Воронеж был срочно отправлен специалист высшего класса по миннорозыскной службе.
Рыжего специалиста звали Джульбарс. Он челноком ходил по широкой полосе. За ним, перехватывая поводок, неторопливо двигалась девушка. Только собаке было точно известно, где скрыта опасность. А девушка, по видимым ею одной признакам, должна была уловить состояние животного. Профессиональное внимание, выработанное практикой, хранило их от единственной ошибки. Минут через пять Джульбарс принюхался, вильнул хвостом и сел. Сел и замер, слегка скосив на хозяйку вишневый глаз, держа на мушке носа искомый запах. Вздрагивала на весеннем ветру каштановая прядь Дины Волкац, когда она прокалывала землю щупом. И вот затрепетал сигнальный флажок: мина - здесь! Она лежала на глубине сантиметров тридцати в массивном деревянном ящике, который надежно защищал её от миноискателя, а промерзший грунт - берег от щупа. Несмотря на такие сложности, через неделю аэродром был полностью очищен: Джульбарс обнаружил, а Дина обезвредила все мины.
... После учебы в Центральной школе вылет в Воронеж оказался своеобразным экзаменом и для Дины Волкац, и для Джульбарса. А в мае 1943 г. они оба выехали на Калининский фронт. Лейтенанта Волкац назначили командиром взвода дрессировщиков - минеров 37-го отдельного батальона разминирования, которым командовал капитан Александр Мазовер.
Нет сомнения, что дрессировщиком Дина Соломоновна была выдающимся, и в том, что 37-й ОБР за два года войны потерял не более 10 минеров, есть и её заслуга. Это высокий показатель, учитывая, что минер ошибается только один раз. Кроме того, именно Дина сумела подготовить первую в Красной Армии собаку-диверсанта. Собаководы давно лелеяли мечту выдрессировать собаку-минера так, чтобы она могла работать не как самоубийца, но попытки проваливались. У Дины - получилось! Из наиболее способных дрессировщиков и лучших собак Волкац отобрала свою особую группу. По ночам в районе Торопца наши машинисты, сами того не ведая, исправно давили учебные мины, подбрасываемые собаками. Самым надежным исполнителем задуманной диверсии оказался Джульбарс.
И поздней осенью 1943 года он успешно выполнил не учебную, а боевую задачу: выскочил на рельсы перед приближающимся немецким воинским эшелоном, сбросил вьюк с зарядом, зубами выдернул чеку капсюля - воспламенителя, скатился с насыпи и умчался в лес. Джульбарс был уже рядом с минерами, когда прогремел взрыв, разметавший эшелон. Так успешно закончилась уникальная и пока единственная в боевой практике операция с применением собаки- диверсанта. За её подготовку лейтенант Дина Волкац была награждена орденом Красной Звезды.

Интересный материал предоставил видеоканал "Первая Столица"


Первая столица" решила замолвить слово о Собаке.
Начнем с главного. А это, естественно, нос, которым собака (сообразительная, заметьте) закрыла дырку… в Ноевом ковчеге и от воды он навсегда остался влажным и холодным. Но это в шутку, а если всерьез, то этот самый нос способен различать до полумиллиона запахов (для сравнения, человеческий – всего лишь несколько сотен). Один такой нос по кличке Треф породы доберман-пинчер проживал в Москве в начале 20 века и мог более 100 километров идти по следу преступника! Но Треф - личность знаменитая и о нем знают многие. А вот то, что в нашем городе собаки такой же породы состояли на службе в полиции знают далеко не все. Но это, к счастью благодаря все той же «Первой Столице», поправимо. Более того, в Харькове начала 20 века проводились очень серьезные выставки служебных собак самых разных пород. А в том, что никто из них не вошел в историю подобно Трефу виноваты не собаки, а мы, харьковчане. Но и это, поверьте, поправимо. Только не будем забегать вперед, а как обычно обратимся к истории. Честно говоря, трудно отказаться от соблазна окунуться в самую глубину веков, порассуждать о тайне происхождения собаки и о ее дружбе с человеком, но придется, и начнем мы с 20-х годов 20-го века, то есть тех времен, когда Харьков был первой столицей Украины. Именно здесь согласно приказу Реввоенсовета СССР от 23 августа 1924 года была организована первая на Украине школа-питомник военных и спортивных собак.

В ней разрабатывались теоретические основы, методика и техника разведения служебных собак, их дрессировки и применения для розыскной, сторожевой и караульной служб. Одновременно велась большая работа по воспроизводству племенных собак и подготовке специалистов служебного собаководства.
В каждой области человеческой деятельности есть личности, которые становятся легендой. Был такой человек и в отечественном служебном собаководстве. Его имя, Александр Павлович Мазовер, хорошо известно и любителям, и профессионалам-кинологам, и это воистину уникальный человек, посвятивший всю жизнь собакам. Хотя, кому-нибудь такое горение может и покажется странным. Одна из страниц биографии Мазовера связана с Харьковом. В нашем городе этот человек встретил свою любовь и женился на женщине, которую звали Дина Волкац. Может когда-нибудь мы расскажем и эту историю, а пока сообщим, что именно Мазовер в военное время сформировал в Харькове батальон собак-миноискателей. Наши харьковские Рексы и Мухтары ушли на фронт вместе со всеми шестью тысячами минно-розыскных собак, собранных в других городах. С их помощью было обследовано более 15 тыс кв. километров заминированной территории. (Кстати, никакой, даже самый совершенный миноискатель не мог сравниться с мастерством обычной собаки, способной находить мину на глубине 30-ти метров). Ни одна из них не вернулась домой. Такая же судьба постигла и других собак, сражавшихся по ту сторону фронта. Немецкие овчарки, гордость немцев, золотой фонд Германии. По рассказам старожилов, фашисты, отступая из Харькова, уничтожали своих немецких овчарок, что бы их кровь не досталась нашим кинологам. Но одна из них выжила. Изголодавшую, буквально умирающую, ее спасла пожилая женщина, харьковчанка. К сожалению, история не сохранила для нас ее имени. В последствии эта собака стала одной из племенных сук вновь образовавшегося после войны клуба служебного собаководства. Он был одним из лучших в бывшем Советском Союзе и на всесоюзных соревнованиях харьковские собаки проходили под гордым названием «харьковский вариант».
Чем ближе Советский союз приближался к своему распаду, тем стремительнее росло количество всевозможных клубов с красивыми и громкими названиями, но, к сожалению, создавались они не для совершенствования кинологической работы, а для удовлетворения личных амбиций отдельных владельцев собак, не всегда имеющих должную подготовку и опыт. В результате в многославные 90-е годы в собаководстве произошло то, что можно озаглавить знаменитой цитатой Кравчука: «Маємо те, що маємо”.
Слава Богу уже 21-й век, а 90-е все-таки позади. И, слава Богу, нам уже есть чем гордиться! Живет в нашем городе один инспектор, и зовут его Билли. Заслуженная личность, а станет ли легендарной, подобно москвичу Трефу, рассудит время. Пока мы не можем рассказать обо всех его подвигах, потому что это, если хотите, государственная тайна.
То, что он искал, исчисляется всего-навсего в граммах, но количество найденного – это десятки и сотни человеческих жизней. Били - подарок, если конечно так можно сказать об инспекторе, нашему городу от немецких коллег. Подарок, прямо скажем недешевый, цена его (затаите дыхание, господа) – 30 тыс. немецких марок, но за период своей работы этот милый и мужественный пес доказал, что стоит того. Он приехал в Харьков взрослым и солидным мужчиной в возрасте 2,5 лет вместе со своим коллегой и другом Сергеем Ефремовым. Именно так, потому что эти двое стали единым целым и в работе и в дружбе. Познакомились Сергей и Билли в Германии, куда наши специалисты, в рамках государственной программы, разработанной международным фондом по борьбе с наркобизнесом, ездили на учебу. Не все в их отношениях было просто поначалу. Билли приходилось учить русский, Сергею – немецкий. Да и характер у Билли был непростой. А где вы видели простых выдающихся личностей? Сейчас, господин инспектор, мы имеем ввиду собаку, на пенсии. Ему 10 лет и ведет он вполне здоровый образ жизни: ухаживает за дамами, имеет множество детей и внуков, купается в речке, дерется и грызет сахарные косточки. А что касается слухов и домыслов по поводу его профессии и собачьей работы, то не верьте никому, господа! Собаки, которые ищут наркотики, никогда не были и не могут быть наркоманами. Об этом вам расскажет любой грамотный кинолог.
Но вернемся к предмету гордости, как и обещали. В Харькове живут не только замечательные харьковчане-люди, а и замечательные харьковчане-собаки.

показателный парад перед началом выставки

Спасибо за замечательную тему!Увы,у самой никаких архивных данных нет,только устные разговоры со старожилами клуба и детские воспоминания выставок в п-ке Горького.
Соглашусь с Жани,еще 15 лет назад колли были служебной породой,сейчас это просто декорация.У меня 17 лет назад жил кобель колли,найденный уже во взрослом возрасте.В холке он был см.65-67.Серъезный и умный был пес,одним словом-овчарка

Спасибо за теплые слова, хотелось бы больше активности от читателей темы, но без флуда.Вот еще несколько фото времен Великой Отечественной. Работы собак по разминированию,(фото1) рядом с солдатами ,(фото 2) овчарка-связист(фото3)

* Дина Волкац лично дрессировала первую собаку диверсанта Дину. Овчарка Дина, принимая участие в «рельсовой войне» в Белоруссии, сумела затащить вьюк со взрывчаткой прямо под колёса паровоза, пустив вражеский эшелон под откос.

Натисніть, щоб розгорнути...

вот так выглядела овчарка Дина

Давно на обновлялась тема...

Появились новые материалы -фото первой выставки клуба "Спорт и кинология" 1992 год май месяц

У меня тоже 1992 год есть - Металист, май, клубная выставка "Каниса" - было порядка 600 собак. Ну у меня только своя порода - наших представителей было около 90 - эесперт Козловский (Москва)

Помню с родителями часто ходили на выставки на Динамо
а вот год 72...такие были тойчики) с этой козой выставка была гдето в районе дубков в лесопарке,радости было!-медаль дали! а что за медаль и что за клуб был не помню((((

спасибо за фотки -отличные фотографии и собаки красивые

Уважаемые собаководы, по поводу вот этого:

Воевала в отряде собак-истребителей танков,

Натисніть, щоб розгорнути...

взято отсюда:
https://www.kharkovforum.com/showpost.php?p=15295295&postcount=15
есть вот такое мнение:


что, впрочем, подтверждается:

* Дина Волкац лично дрессировала первую собаку диверсанта Дину. Овчарка Дина, принимая участие в «рельсовой войне» в Белоруссии, сумела затащить вьюк со взрывчаткой прямо под колёса паровоза, пустив вражеский эшелон под откос.

Натисніть, щоб розгорнути...

отсюда-же:
https://www.kharkovforum.com/showpost.php?p=15295295&postcount=15
и отсюда:

И поздней осенью 1943 года он успешно выполнил не учебную, а боевую задачу: выскочил на рельсы перед приближающимся немецким воинским эшелоном, сбросил вьюк с зарядом, зубами выдернул чеку капсюля - воспламенителя, скатился с насыпи и умчался в лес. Джульбарс был уже рядом с минерами, когда прогремел взрыв, разметавший эшелон. Так успешно закончилась уникальная и пока единственная в боевой практике операция с применением собаки- диверсанта. За её подготовку лейтенант Дина Волкац была награждена орденом Красной Звезды.

Натисніть, щоб розгорнути...

https://www.kharkovforum.com/showpost.php?p=15460832&postcount=42
но это, извините - мастер-класс, а не ширпотреб. И, охота заметить - данный опыт произошел именно после того, как Дина попробовала сделать "одноразовую" собаку-истребителя танков.

еще несколько фоток стадион Динамо 1 выставка UCI 1992 ujl

kovcheg1 сказав(ла):

еще несколько фоток стадион Динамо 1 выставка UCI 1992 ujl

Натисніть, щоб розгорнути...

Замечательные фото, но похоже это стадион "Серп и Молот ", что на пр. Московском, в те времена, выставки частенько там проводились! я старалась ни одной не пропустить

Вот нарыла ,потрясло .Статья Елены Типикиной

начинаю. статья моя. Елизавета Еранина (Самойлович) жива.

Нас осталось мало...
Елизавета Александровна Еранина (Самойлович)
специально для "Льва" в год 60-летия Победы.

...Книжка, до дырок зачитанная в детстве в зауральском городе Кургане, и сейчас лежит передо мной на столе. Книжка "Девичья команда" семьдесят четвертого года издания. Наверное, мне было восемь, когда я прочла ее в первый раз. Теперь, через тридцать лет, предстояло встретиться с одной из ее героинь.
Мы беседовали долго. Говорили о Родине, подвигах, чести (так называлась военно -историческая серия книг для детей , вышедшая в "Воениздате"). Перебирали и переснимали цифровиком старые фото из двух альбомов. Елизавета Александровна Еранина, до замужества Самойлович, сержант той самой "девичьей команды" - 34 отдельного инженерного батальона миноразыскников и истребителей танков, была вначале немногословна. Сухо и по- военному сдержанно она начала свой рассказ. Я же назойливо требовала подробностей. Постепенно лед немногословия растаял и воспоминания украсились удивительными подробностями, придавшими рассказу трогательную достоверность. Словно это было вчера...
Расстались мы очень тепло. Но прежде чем попрощаться с хозяевами, мы вместе с ними сели за накрытый стол. По предложению старшей хозяйки - сержанта Самойлович, подняли три тоста, по традиции, свято соблюдаемой военными собаководами: первый - за Победу! второй (не чокаясь) - за погибших. и третий - за наших рабочих, служебных собак!




Я была бойкой девчонкой. Спуску мальчишкам не давала. На родной Петроградской стороне, на Ропшинской улице прошло все мое детство. Мой папа был музыкантом, тапером. Очень любил собак. О чем может мечтать настоящая пионерка, любящая собак? Конечно, о немецкой овчарке. Немецкая овчарка - это предел мечтаний юного собаковода.
Любимый старший брат подарил мне клубного щенка. Это было в 1936 году. Щенка я назвала Джульбарсом. Чепрачный немец, крупный, яркий он был удивительно талантливой и способной собакой. Нас, юных собаководов, в те годы в Ленинграде было много и к нам относились очень серьезно. Смотры, парады, всесоюзные съезды - нам с Джульбарсом везде удалось побывать, даже на страницах "Пионерской Правды". Наша ленинградская команда за несколько лет перед войной выиграла Всесоюзный смотр-соревнование. Вот, на фото, я - вторая справа. А первая - Риточка Меньшагина - наш командир отряда. Вот, мы дети еще - галстуки пионерские, знамена, барабаны. С Ритой бок о бок нас провела судьба по жизни. И провела, и хранила, но об этом потом. Дрессировали мы собак "повзрослому". Учителя были очень строгие. Растили собак для дела, не для забавы. Связная служба, следовая, "задержание", охрана...
В 1939 году тихо началась Финская война. Джульбарса мобилизовали. Но перед тем, как собаку призвали на фронт, мы переучивали его, готовили на заставу. Джулик должен был работать… молча, чтобы не выдать расположения наших. Пес мимикой, движением показывал, что обнаружил кого-то. Солдат, которому достался Джульбарс, писал мне домой благодарственные письма: "Чудо, что за собака! Спасибо тебе, Лиза, за Джульбарса". Знаю, что они имели несколько задержаний, правительственную награду, а потом… потом связь с ними прервалась и больше никогда ни о солдате, ни о собаке я ничего не слышала. Долго не верилось в худшее. И сейчас не хочется верить.
За Джульбарса наш клуб премировал меня щенком, тоже овчаркой. Я его назвала Мигом. Миг был очень перспективной собакой, в племенном смысле - ценной. Мигуля, Мигуля! Мой самый верный, самый честный пес.
Грянул сорок первый. Мне - семнадцать. Сужалось кольцо блокады, исчезали из домов животные. Их съедали люди, обезумевшие от голода. За нами - мной и мамой ходили люди и умоляли: "Отдайте, продайте собаку. У нас дети умирают от голода!" Золотые горы предлагали, сервизы, шубы! Да и нам уже нечем было кормить Мига.
Мига мы с мамой сдали в армию - отвезли в военный питомник, который располагался в Сосновке. Его начальником была Ольга Дмитриевна Кошкина - наша учительница, начальник Клуба и огромный авторитет в собаководстве. Это было осенью сорок первого. Потом - рыли окопы и противотанковые рвы, дежурили на крышах, гасили зажигалки и страшно, люто голодали.
Весной 42-го мне исполнилось 18. "Я иду на фронт добровольцем!" - заявила я старшим. - "Ты с ума сошла! Война - мужское дело!". Мама ругала, умоляла меня, а потом смирилась и благословила. "Иди и служи честно" - сказала она мне у дверей военкомата на улице Шамшина, на Петроградской стороне. Я только об одном просила военкома: "Хоть куда, лишь бы только были собаки!" И получила назначение в Сосновку! Считайте, рядом с домом. Хотя и фронт тоже был рядом с домом.
Первая, кого я увидела в части была Рита Меньшагина - моя самая близкая подруга по Клубу юного собаковода! "Лиза! Лиза! Твой Миг здесь! В вольере, пойдем, я отведу тебя к нему!" Это было такое счастье. Я рыдала, обняв собаку. А он скулил и вылизывал мне щеки. Командир части Петр Алексеевич Заводчиков, наш Батя незабвенный, приказал передать Мига мне. И что за чудо? В части стали собираться девчонки лет по 18-19. А командирами, старшинами были серьезные, взрослые мужики, фронтовики.


Мы - инструкторы-дрессировщики были младшим комсоставом - ефрейторами, сержантами. Учили девочек-ровесниц азам дрессировки. Нас самих командиры учили минному делу, учили очень сурово. Хотя, нет, не сурово - строго. Представляете, в разгар войны - сто девушек за забором?! Но Батя был не только строгим, он был отцом родным! На нас ни один солдатик не смел косо посмотреть, ни один офицер! Батя нас, как цыплят, под крылом караулил. С Заводчиковым никто бы и связываться не посмел.
Наша "девичья команда" - отдельный 34-й батальон, так и осталась девичьей командой. У нас в батальоне только одна девчонка в конце войны демобилизовалась по беременности. А остальные честь сберегли! Как вспомню - худющие, глазастые, блокадные девчонки. Все были такие изголодавшиеся! А пайка-то, хоть и побольше, чем на гражданке, но не очень-то и большая. Мы даже, стыдно говорить, у собак в первое время тайком конину вареную (дохлятину!) подворовывали. Плачешь, прощения у собаки просишь, а сама потихоньку отвернешься и съешь кусочек из миски. Потом, более-менее, отъелись. Обмундирование нам выдали мужское. Сапоги 41-43 размера, меньше не нашлось.
Один раз на занятиях по строевой мы сговорились и в шутку провернулись в сапогах на команду "Кругом!". Старшина кричит: "Самойлович! Бутыркина! Почему у вас ноги пятками вперед?" - "Сапоги велики, товарищ старшина!" - а сами стараемся не рассмеяться. Он только вздохнул, рукой на нас махнул и отправил наматывать на ноги по три пары портянок. В этих сапогах мы к вечеру уже не могли ноги волочить. Строевая служба, минное дело, дрессировка собак, стрельба, а все-таки мы оставались девчонками и втихаря то глазки подведем, то подрумянимся. Плюс выводки - собаку вычесать надо, амуницию держать в порядке, с этим было очень строго. Шлейки, поводки, ошейники, санитарные нарты, упряжь, портдепешники - все это считалось боевым снаряжением. Чтобы "поставить собаку" на минное поле, качественно, надежно поставить, нужен год работы, очень профессиональной и тонкой. Цена ошибки - погибшая собака, погибшие люди. А собаки-то разные. Кто стрельбы боится, кто небрежничает.
Переучивали, заставляли, исправляли. Выбирать не из кого особо было. В Ленинграде собаки рождались только в нашем питомнике. Собаки были не только редкостью, они были величайшей ценностью! Работали с ними терпеливо, на пищевом подкреплении - сушили ломтики конины, отдавали им свой сахар. Какие это были умнички! На прорыве блокады мы трудились с утра до ночи и с ночи до утра.
Минные поля снимали, доставляли донесения, разматывали связь и раненых вывозили на упряжках. Овчарок запрягали по четыре. Дворняжек, лаечек - по пять-семь. Раненые, тяжелораненые целовали собак и плакали.
Мой Мигуля водил упряжку на передовую под огнем. Упряжка собак ползком подавала раненому нарты. Представьте только - сто-сто пятьдесят метров ползком. Туда и обратно - по рытвинам, по снегу, по земле. Один раз тяжелораненый, грузный мужчина кричит мне: "Стой, стой, сестра, стой!" Я думала надо перевязать. А он из последних сил говорит мне: "Сестричка, у меня колбаска в вещмешке и сахар, отдай собачкам. Сейчас, при мне отдай!" Моя упряжка вывезла на прорыве семьдесят два человека. И другие наши упряжки не меньше.
Самым страшным было разминирование. Мины, фугасы, минные ловушки. Ошибется собака, ошибешься сам - погибнешь. Собака обозначала заряд посадкой перед миной. Пока мина не обезврежена, собака не должна двигаться. Помню, Мигуля сел в воду под Петергофом, на болотах - в ледяную воду, в жижу. Я подняла из этой жижи тридцать четыре мины. Одну за другой - маленьких противопехотных, в деревянных коробочках. Подняла и обезвредила. Такие мины не могли искать приборами - корпус "не звенит". Они были самыми коварными. Несколько часов работы собака сидела не шелохнувшись, в каше из воды и снега...
Наши собачки ходили по битым кирпичам, по стеклу на руинах, резали лапы, мы резались об осколки. Но они работали! Восемь-десять часов. Лапки у собаки замерзнут, снимешь варежки, разотрешь ей лапы и вперед! На передовую - "инженерное имущество", снаряды, мины, ящики с патронами. Оттуда - тяжелораненых. Потом - на минные поля, на танки! Танки… У Заводчикова слезы стояли в глазах, когда собаки уходили под танки. Как-то он собрал нас, командиров, сержантов в землянке: "Мы теряем высококвалифицированных обученных собак. Сегодня пять ушло под танки, завтра еще пять уйдет. Год работы! Год работы! С кем будем разминировать?! Истребителей надо готовить отдельно, нельзя наших собак пускать под танки. Поеду с докладом!" Начштаба его понял. Батальон перестал готовить истребителей, мы искали мины.
К тому времени у нашей части уже была очень хорошая репутация, а у собак - репутация чудо-техники. И еще: раньше об этом не говорили - стали повторяться случаи, когда собака взрывала не немецкий, а наш танк. Собака ведь не различает - звезда или свастика на башне. А на полях сражений становилось все больше наших танков. Собака могла пойти на ближайший, по эту сторону окопа.
Помню случай. Послали на "взять" Рыжика, крупную хитрющую дворнягу. Приказ есть приказ. Рыжик обогнул танк и… испарился. С заряженным истребительным вьюком! Четыре килограмма тола! Немцев отбили, откинули далеко назад. В большой землянке мы все сидим, обедаем, ложками стучим. И вдруг вбегает Рыжик! Вьюк на боевом взводе, а Рыжик виляет хвостом, морда превеселая. Все враз похолодели: если пес заденет за что-либо палочкой, торчащей из вьюка, то это - все, конец. Заводчиков тихо-тихо скомандовал: "Не двигаться, прекратить прием пищи". Подманил собаку, ухватил за взрыватель одной рукой, за ошейник другой: "Ко мне, снимайте вьюк!" Аккуратно сняли, разрядили. Все было тихо-тихо, спокойно так, но у всех холодный пот тек по спине. Из этого Рыжика вышел отличный миноразыскной пес, но все-таки он погиб потом, подорвался. Слишком был суетливый, веселый. Хотя из дворняжек выходили отличные миноразыскные собаки, превосходные! Породное поголовье убывало и его пополняли теми, кого подобрали, сменяли или купили у местных жителей. Выбывали и люди и собаки. Девчонки погибали и командиры тоже. Сапер ошибается один раз, говорят.
Только на Карельском перешейке мы с Мигом подняли 3400 мин. А всего обозначили и обезвредили около сорока тысяч. Сорок тысяч раз смерть прошла мимо, только подумайте. Все ж таки я подорвалась. Раньше меня подорвалась Нина Бутыркина, взрывом противопехотной мины ей оторвало ногу. Мы так испугались. Нет, не смерти - испугались остаться без ног и пообещали друг другу дострелить того, кто подорвется. Для нас тогда, с нашим юношеским максимализмом это было понятно, хоть и глупо. Ведь подорвавшихся собак приходилось достреливать. И вот я сама проворонила "противопехотку". Чья ошибка? Мига или моя? Или роковое стечение? Счастье, что я не наступила на мину полной ступней. Мне раздробило пятку, сожгло, опалило ноги и вся одежда на мне была сорвана и обуглена. Помню, что мужчины ко мне побежали: солдатики и наши командиры. Я только одно кричала: "Не подходите, я голая! Отвернитесь, не подходите!" Они подбежали, сорвали с себя форму и закутали меня в рубахи, в шинели. Очнулась я в лазарете, а надо мною - Валя (Валентин Васильевич Ермолинский - офицер, прим. ред.). Я ему с упреком: "Ведь обещали же, обещали - дострелить!". - А он мне - "А ноги-то, вот они! В сапогах". Сапоги еще не успели разрезать. Я заплакала, а Валя нагнулся и сказал: "Лизка, мы еще с тобою вальс после победы станцуем". Сколько же мы раз танцевали с ним после Победы! Собирались у нас, у Риты. Батя нас называл - девоньки. "Девоньки! С вас пироги-закуски, водку сам куплю". Так мы для него и остались - девоньки, девчонки.
Еще о Миге. Он же был не только рабочий, он был племенной кобель. Первая послеблокадная выставка! Для нас это был настоящий праздник. Собак в ринге очень мало: какая-то течная сучка мелькала, еще кто-то. Наши кобели то ли одурели от радости, то ли мы расслабились. Миг как-то по-дурацки задирал хвост, шею и в итоге получил "хорька".То есть "хорошо", что по сути очень и очень плохо. Не поверите, но я так огорчилась. Сейчас смешно вспоминать.
Потом разминировали Нарву, шли дальше. Что бы не говорили, но местные жители очень хорошо принимали и наших собак и нас. Ведь мы снимали мины, фугасы, ловушки с их полей, из их домов. Жители приносили собакам угощение, а нам водочки. Я водочку, грешна, брала, но меняла на конфеты.
Помню, в Эстонии прямо перед нами (мной и Ритой Меньшагиной), авиаснаряд ударил в корову. Корову разорвало в двух шагах от нас. Какая первая мысль? "Ой! Сколько мяса собакам привалило!" Все бросились ошметки этого мяса разбирать, чтобы побаловать своих собак.
Сейчас в это трудно поверить, но так было. Из лазаретов рвались обратно, в часть, к своим. Мигуля остался в части - мне просто некуда было его забрать. Он долго еще работал на разминировании Ленинграда. После войны я передала его в очень хорошие руки. Себе я выбрала самую мирную профессию - стала парикмахером. У меня были ученики, было дело, которое я любила, которому учила.
Каждую ночь мне снятся или собаки или чужие локоны. Я во сне делаю укладку, стрижку, или собаки одна за другой проходят перед глазами: на минное поле, в нартах. Всех помню, всех! Пора за стол, Победа скоро, доживу ли? Очень хочется отпраздновать.

P.S. Маргарита Борисовна Меньшагина умерла летом 2004 года. Когда готовился этот материал, стало известно, что Нина Васильевна Бутыркина скончалась в Госпитале 13 марта.

Елизавета Еранина 2005 год

tataulya сказав(ла):

с этой козой выставка была гдето в районе дубков в лесопарке

Натисніть, щоб розгорнути...

О-о-о, и мы там выставлялись в 1975! Только не в районе "Дубков", в дальше. Там когда-то была , по-моему постоянно действующая, сельхозвыставка!

виктория ла сказав(ла):

с этой козой выставка была гдето в районе дубков в лесопарке




О-о-о, и мы там выставлялись в 1975! Только не в районе "Дубков", в дальше. Там когда-то была , по-моему постоянно действующая, сельхозвыставка!

Натисніть, щоб розгорнути...

Там постоянно проводились выставки охотничьих собак. Борзые , гончие -такая экзотика по тем временам

kovcheg1 потрясающая статья!!!!!

Васильева. Варяница, Тышко, а кто остальных помнит? Военка-военка!!!!!